Максим уже подошел к сетке, когда вдруг неожиданно из темноты перед ним возник грозный силуэт. Ковров опять громко закричал, не то от неожиданности и испуга, не то от ярости, и опять бросился впе-ред, в атаку. Незнакомец опять пропустил все удары мимо, ускользая от них со звериной грацией. Затем он опять нанес тот же самый удар в солнечное сплетение, но на этот раз более жестко. Боль была просто адской. Максиму показалось, что он взорвался изнутри, а затем, слов-но воздушный шарик, из которого выпустили воздух, стал падать на землю. А силуэт уже замер в двух шагах, неподвижно наблюдая за беспомощными и жалкими движениями своей жертвы.
– С-сволочь, – хрипло прошептал Максим, втягивая в себя воздух, и, превозмогая боль в груди, снова бросился на своего преследователя. Удар, удар, финт, финт, удар. Приемы, наработанные до автоматизма, сейчас выстреливали в ускользающую цель, быстрые, как каза-лось Коврову, и сильные удары. Мимо, мимо, мимо.
Максим закричал и снова яростно атаковал. Удар, удар, удар… Мимо, мимо… Стремительная подсечка выбила из-под ног землю. Ковров упал, снова вскочил и опять рухнул в снег. Опять встал, но мощный удар рукой в грудь снова швырнул его на землю. Шатаясь, чувствуя привкус крови во рту, Ковров медленно поднялся на ноги. Незнакомец подошел к нему вплотную и холодно улыбнулся.
"Все, конец", – мелькнула отстраненная мысль, и, словно в под-тверждение ей, серия коротких молниеносных ударов разорвала тело на десятки частей, каждая из которых забилась от боли. Тьма…
Холод. Обжигающее прикосновение комочков холода к лицу. Это снег. По-прежнему падает снег, покрывая землю белым одеялом, по-хожим на саван.
"Живой…". Мысли медленно и натужно ворочались в голове, нео-хотно собираясь в фокус. Вслед за включением сознания пришла боль. Все тело ныло, как будто его пропустили через гигантскую мя-сорубку. Максим пошевелился и замычал от боли, которая завибрировала внутри мучительными толчками.
– Очнулся?
Ковров осмотрелся и понял, что лежит на площадке рядом с могилой Арчи. Рядом с ним, прямо на снегу, сидит его преследователь, наблюдая за ним, положив спои страшные руки себе на колени.
– Ну и хороню, – голос глухой и очень знакомый.
"Где я мог слышать его?". Очень-очень знакомый голос. Его невоз-можно спутать с другим, услышав хотя бы один раз. И тут же память робко подсказала – музей. Ковров слышал этот голос в музее. Этим голосом говорила тьма на втором этаже, от которой он тогда бежал, что было сил. И много раньше он тоже слышал его…
Незнакомец, казалось, прочитал мысли Максима, во всяком слу-чае, он понял, о чем тот думает.
– Я вижу, ты узнал меня? – В его голосе нет угрозы. Наоборот, он говорил мягко, без нажима, словно старый знакомый. – Меня зовут Айрук. Я пришел сюда за тобой.
Максим растерянно замотал головой, пытаясь привести в порядок сумбурные мысли:
– Ты?.. Ты?.. Ты – Айрук? Человек напротив кивает ему:
– Да. Я вижу, это понимание дается тебе с трудом. Или для того, чтобы стать Айруком, мне необходимо надеть маску?
– Зачем… Зачем ты меня избил?
– Тебя нужно было встряхнуть. А боль – самое лучшее средство для прочищения мозгов. Максим закашлялся и. сев на колени, растерянно пробормотал:
– Я вас все-таки нашел…
– Это я нашел тебя. А вообще-то, мы всегда были рядом…
Они сидели около костра, разведенного на месте постоянного костровища, рядом с могилой пса. Максим смотрел на огонь, а Айрук тихо говорил, и его завораживающий голос проникал в самые пота-енные уголки сознания:
– Это наша решающая встреча. Больше у тебя может не быть шан-са вернуться домой.
– Домой? – перебил его Максим, но Айрук тут же прервал его дви-жением руки:
– Отсутствие терпения выбивает тебя из колеи жизни. Ты нетерпе-лив, отсюда все твои сомнения и метания. Молчи и слушай. У меня нет времени на ненужные разговоры. Молчи…
Максим поспешно кивает, он только что вспомнил, как Айрук обу-чал его подобному поведению тогда, много лет назад.
– Ты уже сжег столько драгоценной Силы, и своей, и тех, кто пытал-ся помочь тебе все это время, что не заслуживаешь иного отноше-ния, кроме того, которое я тебе показал. Но это не значит, что я злюсь на тебя, просто, это действительно очень полезный метод. Это оче-редной Толчок. Он изменяет ритм Силы в твоем теле, как и купание в холодной воде.
Максим поежился. Организм до сих пор ныл и гудел после жестких ударов, нанесенных тайшином в самые болевые точки и нервные узлы.
– Это и встряска, и урок. На самом деле очень ценный урок, смысл которого для тебя остался непонятен. Ты многим пренебрег с того момента, как открылся Силе. А ведь терпение ее не безгранично. Можно сказать, что я ее посланник, и твой последний шанс, твоя последняя надежда на возвращение. Если ты пренебрежешь и ею, как сделал это два месяца назад, мир тайшинов станет для тебя не-доступным навсегда. Зурда, темный дух из твоего детства, охотится за тобой. Он уже совсем близко. Он непременно одолеет тебя, стоит тебе только ошибиться еще раз. Подумай об этом. Сегодня я опять сменил ритм в твоем теле, хотя и сделал это несколько болезненно. Ты можешь воспользоваться этим и уйти отсюда со мной. Либо ты можешь вернуться в мир людей таким же, каким и был: обессилен-ным, полуослепшим, замедленным. Там тебя встретит Зурда, твой ночной кошмар. Это будет вашей последней встречей.
Максим смотрит на Айрука, но лица его не видно, оно в тени, из которой раздается этот всезнающий гипнотический голос:
– Можешь считать, что твоя бессмысленная и пустая жизнь закон-чилась на месте нашей схватки. Считай, что я убил тебя, и теперь создаю заново в новом мире, лишь внешне похожем на тот мир, где ты жил последнее время. В этом новом мире твоих выходок терпеть больше никто не будет. Ни твоих оскорблений, ни твоих необосно-ванных и откровенно глупых подозрений. Это я об Араскане. Ты даже не представляешь, с кем посмел говорить в таком тоне. Тебе необходимо будет извиниться перед ним. Ты должен понять: мы не те люди, с кем ты можешь позволить себе обращаться подобным об-разом. И наш мир не тот, в котором можно позволить совершать подобные безрассудства. Ты будешь либо учиться тому, чему мы бу-дем тебя учить, либо умрешь. На этот раз физически. Осознай это! Максим торопливо кивает.
– Ты искал нас в горах и не нашел. Нас многие ищут там и не находят. Наш мир на самом деле лишь отчасти принадлежит горам. Там – наше сердце. Мы сами – здесь, среди людей. Поэтому нас так сложно обнаружить. Я буду обучать тебя этому и многому другому. И вовсе не обязательно уезжать в горы, чтобы постигать наше Уче-ние. Его суть намного доступнее и ближе, и в то же время мало кто может уловить ее. Сегодня я преподал тебе очередной урок Искусст-ва ИТУ-ТАЙ, которое практикуют тайшины на протяжении столе-тий. Оно сможет объяснить тебе и причину твоего сегодняшнего по-ражения. Давай разберемся, в чем состояли твои ошибки. Во-пер-вых, ты слишком ослабил себя своими переживаниями по ушедше-му другу. Ты ведешь себя как перепуганный грядущей смертью и текущими обстоятельствами человек. ИТУ-ТАЙ предусматривает несколько иное отношение к смерти своих близких, впрочем, как и к смерти своих врагов. Ты должен осознать тот факт, что все мы под-вержены воздействию смерти, это неизбежность, которая ожидает всех нас. Все мы покинем этот мир рано или поздно, так что же тогда переживать по этому поводу? Нет на этой земле чего-то постоянно-го, неизменного. Все течет, все изменяется. Даже камни умирают, что же тогда говорить о человеке? Этому невозможно противосто-ять, возможно только изучить законы, управляющие этим процес-сом, и выбрать для себя наиболее достойный исход. Противостоять законам мироздания – это все равно, что пытаться остановить рука-ми несущуюся с гор лавину. Другое дело, что не всегда правильно мы понимаем и принимаем для себя эти законы. И смерть может ока-заться вовсе не тем, что нам кажется, и умереть может, совсем не то, что мы подразумеваем под этим понятием. Нужно твердо знать, во что ты вовлекаешься, иначе все твои реакции не более чем пустая трата жизненных сил. Оплакивать умершего друга – это все равно, что плакать над растаявшим по весне снеговиком. Он тоже умирает каждый год, чтобы потом возродиться снова. И снова зима, и снова снеговик, вроде такой же, как был прошлой зимой, но на самом деле он другой. А что в нем другого? Ты должен разобраться в своих чув-ствах, Адучи. Той Силы, которую ты израсходовал на бесполезные переживания, могло бы запросто хватить на создание нового снего-вика. Но ты не можешь вернуть старого, и у тебя нет ни сил, ни жела-ния строить нового. Ты обессилил себя, хотя к этому не было ровным счетом никаких предпосылок. Это отличительная особенность чело-века – сжигать свою Силу, не зная, зачем он это делает, и, не зная даже, что он вообще ею обладает. В этом причина падения человече-ства, в этом причина его незавидного будущего.