-Уходите…
– Да, конечно, мы сейчас уйдем, но неужели вы не поблагодарите меня за те минуты удовольствия, которые я доставил всем присут-ствующим? Согласитесь, это было забавно.
– Уходите…
– Вы просите меня уйти? Хорошо, мы уйдем. Но я уверен, что поз-же, через несколько лет, вы вспомните эту нашу встречу. Она вста-нет у вас перед глазами, и вы вспомните мои слова, которые я вам сейчас скажу. Вы будете искать нас везде, но мы, как всегда, растаем в сумерках вечера, подобно теням… Вы гоните нас прочь? Нам это знакомо. Это происходит всегда, когда мы начинаем ощущать себя легкими. Видишь, Адучи, стоит лишь впустить немного веселой ма-гии второго полушария в этот мир, как он незамедлительно начина-ет реагировать на нас. Вот вы, на вас одежда священнослужителя, но сейчас вы выполняете роль "черного охотника", возложенную на вас человеческой общиной. Законы Божие и законы людские… А жить-то приходится среди людей. Сложно все и запутанно. Слишком мно-го напряжения. У вас болит грудь? Такие саднящие боли, не дающие вам иногда даже говорить? Через несколько месяцев они станут воистину нестерпимыми.
– Откуда вы?..
– Моя мудрость подсказывает мне это. Вы не говорили мне, но мне и не нужны ваши слова. Я чувствую. Я вижу вашу боль. Я ощущаю ее зарождение и развитие, она медленно, но неотвратимо разрушает вас изнутри. Я могу вылечить вас. Не хотите? Боитесь? Это отсут-ствие юмора и смеха давит вас изнутри. Этакая изнуряющая серьез-ность и напряжение порождаемое ей. Если бы вы прислушались, вы бы наверняка услышали, как светлые боги смеялись вместе со всеми над моей невинной шуткой. Потому что туда, – Айрук поднял руку вверх, – невозможно попасть отягощенным чувством собственной важности. Но, почему-то многие из вас хотят притянуть к земле тех, кто может свободно летать по Вечному Синему Небу, выбирая себе любое направление. Серьезность – это первый признак бессилия. И поверьте, мы уважаем Христа ничуть не меньше вас, но стиль его почитания у нас больше напоминает отношение ребенка к своему любимому сказочному герою. Можете не сомневаться – ребенок ве-рит в него, он разговаривает с ним, и старается быть на него похо-жим. Но вы где-нибудь видели ребенка, который стирает с лица улыбку и становится по стойке смирно, при одном лишь упоминании о сво-ем невидимом добром Хранителе? Вот в чем вся разница. Вы видели смущение и стыд на лицах этих молодых людей? Если бы никто не засмеялся, они были бы уверены, что все делают так как надо. И у них даже остались бы весьма восторженные воспоминания об этой цере-монии.
Айрук наклонился к священнику, словно собираясь сообщить ему нечто доверительное.
– Наша проблема в том, что все мы с детства слышим этот ковар-ный шепот голодных духов, который позже уже начинаем прини-мать за свои мысли. Хотите, я открою вам страшную тайну? Только не говорите никому… Эти духи воруют наш детский смех. Нам нуж-но остановиться, нам необходимо заставить замолчать призрак сво-его суетливого разума, похищенного у нас в нашем детстве…
– ТЭРЬ!!!… – Крик Кадамая раздался в храме, словно гром ухнул в ясном безоблачном небе. Все присутствующие вздрогнули и изум-ленно замолчали…
– Почему никто не хочет говорить со мной о моем прошлом?
Они сидят на зеленой траве, на том самом месте, где когда-то Адучи похоронил Арчи и где когда-то встретил Айрука, который избил его до полусмерти. Внизу неспешно течет широкая река – Обь. Даль безоблачна и чиста. Солнце уже нависло над горизонтом, и сумерки окрасили небо прозрачной вечерней синевой. Кадамай отвечает не сразу, он взвешивает каждое свое слово, прежде чем произнести его вслух. Эта манера общения поначалу очень раздражала Адучи, ко-торый привык к быстрым, емким и содержательным объяснениям Айрука. Но потом, позже, он понял, что Кадамай поступает так не в силу своего косноязычия, а потому, что он куда дальше всех осталь-ных проникал в потусторонний мир – незнакомый и таинственный, а это накладывает определенный отпечаток на манеру передачи зна-ний. Сновидец испытывал затруднения с формулировками, потому что пытался выразить невыразимое, описать то, что не поддается описанию. Проблема, с которой, в конечном счете, сталкиваются все шаманы.
– Потому что тайшины никогда не говорят о прошлом напрямую. Для нас прошлое – это не тема для разговоров, а элемент энергети-ческой обусловленности. К тому же я не могу говорить с тобой об этом, потому что твое прошлое – это аспект, который принадлежит другому Направлению.
Адучи хочет задать вопрос. Он знает, Кадамай не столь категори-чен, как Айрук, ему можно задавать любые вопросы, все, что прихо-дит в голову.
– А чье прошлое тогда принадлежит Направлению Сновидцев? Наставник изгибает брови в шутливом недоумении:
– Ты до сих пор не понял? КЭРСО – Направление Сновидцев, не имеет ничего общего с категориями "прошлое", "настоящее", "бу-дущее"… КЭРСО – это то, чего не существует. Это не прошлое, не настоящее и не будущее. Это сны. Но, тем не менее, КЭРСО – это так же реально, как мы с тобой, как вот эта река, как вон та даль за горизонтом.
Кадамай молчит и выжидательно следит за реакцией ученика. В его словах скрыт какой-то подвох. Какой?
– Ты осознал это? Сновидение – это сны, но это так же реально, как и то, что мы сейчас сидим с тобой здесь и беседуем…
Адучи чувствует, что начинает теряться в этих бесконечно пара-доксальных утверждениях Иссита.
– Не понимаешь? – Кадамай сочувственно смотрит на него, словно на школьника, пытающегося осознать, что Земля круглая. – Искусст-во Сновидцев – это исследование мира неизвестного. Это иная грань нашего бытия. Практикуя это могущественное Искусство, мы имеем дело уже не с привычным нам телом Дэрг, но с таинственным и загадочным телом Марг. А у этого тела нет прошлого, поэтому я, как Сно-видец, не имею возможности говорить с тобой о твоем прошлом.
– А ты можешь говорить со мной о теле Марг?
-Могу, хотя говорить об этом теле невозможно, вернее, возможно, но очень условно и абстрактно, потому что Марг – это иной аспект нашей жизни, это запретная тема для нашего линейного мозга. Но это не запретная тема для АРС – твоего центра восприятия, с помо-щью которого ты можешь ощущать "тело Шамана", и более того, даже пользоваться им. И ты делал это уже много раз, хотя и неосоз-нанно. Вспомни свои кошмарные сны. Что пугало тебя в них?
Адучи вздрогнул, словно от одного воспоминания о Наваждени-ях. Внутри пробудилось знакомое ощущение, предшествующее "выворотам". Тело как будто ожидало удара, все мышцы напряглись, в животе образовалась неприятная пустота, и закрутилась в этой пу-стоте змея, подобно скрученной в спираль пружине.
– Меня пугали Йорм и Зеркальщик…
– Кто они?
– Я… я не знаю. – Адучи растерянно посмотрел на Иссита.
– Что они делали с тобой?
– Я не знаю. Но каждый раз после их присутствия во снах мне было очень больно и очень страшно.
– Кто пугал тебя больше – Йорм или Зеркальщик? Адучи задумался на мгновение:
– Зеркальщик. Нет, Йорм. Они оба.
– Ты замечал, как протекает твоя дневная жизнь после "выворо-та", спровоцированного Зеркальщиком? Йормом? Ими обоими? Было в ней что-нибудь необычное? Череда неудач, наплыв везения, повышенный травматизм или агрессивность, потребность в еде, воде, отдыхе… Что их отличало?
Адучи мучительно пытается вспомнить. А ведь было. Что-то было, всегда, после каждого Наваждения. Что? Трудно, очень трудно вспом-нить.
– Я забыл.
Кадамай резко и с силой сводит ладони обеих рук перед собой. Громкий хлопок звучит непривычно и оглушительно, болезненно ударяя по слуху. Обычно подобные хлопки в исполнении Иссита всегда что-то изменяли в восприятии Адучи.
– Кадамай. зачем ты делаешь это?