В 4 часа утра 17 июня антоновцы перешли у станции Калмык железнодорожную ветку Лиски – Поворино и взяли курс на станицу Урюпинскую. Но уже около 10 часов утра у хутора Мохового /25 километров севернее Урюпинской/ их настиг и атаковал бронеотряд № 52. Вскоре к месту схватки подоспели и два Других автобронеотряда. А в результате состоявшегося затем шестичасового побоища, происходившего на совершенно открытой местности, 7-й Тамбовский и 20-й Особый повстанческие полки были почти полностью истреблены. Погибли и оба их командира – Яков Федорович Вислобоков и Федор Петрович Тюков. 1-й Каменский и 5-й Пановский полки тоже понесли большие потери, но все-таки сумели добраться до Хопра и переправиться на правый берег, тем самым оторвавшись, наконец, от преследовавших их бронемашин.
Утром 18 июня автобронеотряды возобновили поиск противника, и около полудня группа бронемашин, ведомая самим И. П. Уборевичем, обнаружила в десяти километрах севернее станицы Урюпинской остатки 1 -го Каменского полка – не более 250 всадников.
В это же самое время, как выяснилось позже, уцелевшая часть 5-го Пановского полка /около ста всадников/ во главе со своим раненным накануне командиром К. И. Барановым уходила все дальше на запад от Хопра. Затем, разбившись на мелкие группы, отряд Баранова стал тайком пробираться на Тамбовщину. Далеко не все из пановцев вернулись живыми в родные села. Но и большинство из вернувшихся не захотели больше браться за оружие, а попрятались по укромным уголкам. На этом в основном и закончилась история 5-го Пановского повстанческого полка. А последнюю точку в ней поставили сами бывшие мятежники, убив 7 июля 1921 года никак не желавшего "замириться" Константина Ивановича Баранова.
Судьба же антоновцев из 1-го Каменского полка сложилась иначе. Окруженные в жиденьком прихоперском лесочке они. надо признать, сражались поистине с отчаянием обреченных. И неудивительно: ведь каменцам было уже известно, что всех взятых или даже сдавшихся в плен повстанцев бронеотрядники Уборевича все равно расстреливают после короткого допроса.
К четырем часам дня 18 июня у каменцев, зажатых бронемашинами на небольшом пятачке у Хопра, кончились патроны. Узнав об этом, экипажи остановили свои машины под охраной пулеметчиков и начали углубляться в лесок, уничтожая попадавшихся на пути антоновцев огнем из винтовок и револьверов. С каждой минутой положение мятежников становилось все более критическим. К тому же им нельзя было появиться и на хоперском берегу, так как с противоположного берега по ним сразу открывали стрельбу человек тридцать местных казаков, добровольно вызвавшихся помочь Уборевичу в разгроме антоновцев.
В пятом часу вечера около сотни еще оставшихся в живых повстанцев во главе с раненным в ногу Богуславским предприняли отчаянную попытку прорваться в конном строю сквозь цепочку въехавших в лес бронемашин и поискать спасения в чистом поле. Возможно, эта затея Богуславского и не была лишена смысла, но каменцам явно не повезло. Именно в том месте, которое они выбрали для прорыва, на их пути оказались два броневика и легковой бронеавтомобиль самого Уборевича. Встреченные шквальным пулеметным огнем в упор, антоновцы в ужасе повернули обратно, и очумело бросились в Хопер. Лишь нескольким каменцам удалось выбраться на левый берег и, избежав казачьих пуль, ускакать в поле. В числе этих счастливчиков оказался и Богуславский.
Утром 19 июня И. П. Уборевич доложил М. Н. Тухачевскому, что за три дня боев бронеотрядами уничтожены 1-й Каменский, 5-й Пановский, 7-й Тамбовский и 20-й Особый повстанческие полки. Из 1500 мятежников, входивших в состав этих полков, свыше тысячи убито в боях и расстреляно, а остальные – совершенно деморализованные и без патронов – рассеяны по большой территории и вылавливаются местными советскими отрядами. Сами же бронеотряды потерь не понесли, если не считать двух тяжелораненых – адъютанта Уборевича и показывавшего дорогу местного милиционера.
25 июня 1921 года, очевидно, пришедший окончательно в себя от недавнего ранения в голову, а главное – от оглушающего разгрома повстанческих армий, А. С. Антонов произвел реорганизацию остатков своих военных сил. Вместо двух прежних армий теперь создавалась одна – "Единая партизанская армия Тамбовского края". Последним в истории антоновщины командармом был назначен бывший командир 10-го Волчье-Карачанского полка Иван Макарович Кузнецов, а его заместителем – командир 9-го Семеновского полка Петр Егорович Аверьянов. Однако единой эта армия была только на бумаге. На самом же деле она представляла собой несколько разобщенных территориально и самостоятельных в оперативном отношении вооруженных формирований, наиболее крупным, из которых являлась так называемая "группа Аверьянова".
В последних числах июня, выполняя приказ Антонова о создании группы, Аверьянов с превеликим трудом /был даже избит "при исполнении"/ собрал и подчинил себе бродившие по лесам вдоль реки Вороны остатки своего 9-го Семеновского полка и еще более мелкие осколки Особого полка Якова Васильевича Санфирова, уцелевшие после крайне неудачного для "особистов" боя с красными курсантами у озера Лебяжье, что в двадцати километрах севернее Уварово. Сначала остатки этих полков Аверьянов свел в один 9-й особый Семеновский полк /командиром которого был назначен Кузьма Васильевич Леденев, он же "Леденец"/, а затем присоединил в нему уцелевшую часть 14-го Нару-Тамбовского полка Ивана Сергеевича Матюхина и, наконец, 16-й Золотовский полк Максима Архиповича Назарова. К 30 июня группа П. Е. Аверьянова насчитывала не менее 750 сабель и находилась в южной части Кирсановского уезда.
Второй крупной составной частью Единой партизанской армии Тамбовского края была группа самого командарма И. М. Кузнецова. Ее основным ядром стал не принимавший активного участия в июньских боях 10-й Волчье-Карачанский полк Ивана Антоновича Бармина и остатки 2-го Борисоглебского полка Даниила Петровича Бенедиктова. К 29 июня группа Кузнецова /до 500 сабель/ сосредоточилась в селе Моисеево-Алабушка Борисоглебского уезда.
Километрах в тридцати восточнее от нее активно действовал Особый повстанческий полк Ивана Максимовича Ворожищева численностью до 250 всадников.
На границе Тамбовской и Воронежской губерний, в междуречье Савалы и Вороны, практически беспрепятственно совершал нападения на создаваемые здесь ревкомы и сельсоветы 6-й Савальский полк /свыше 200 человек/ под командованием очень хитрого и осторожного человека – председателя Борисоглебского уездного комитета Союза трудового крестьянства Семена Алексеевича Шамова. По соседству с полком Шамова, а иногда и совместно с ним действовал небольшой пришлый отряд П. И. Мотарыгина, состоящий из хоперских казаков.
И, наконец, в южной части Тамбовского уезда, километрах в двадцати севернее железнодорожной станции Токаревка, серьезные помехи проведению советизации "своих" сел чинил 13-й Битюгский полк Шандяпина.
Все перечисленные военные формирования тамбовских повстанцев так или иначе /на самом деле или же только на словах/ подчинялись командарму Кузнецову. А вот оперировавший по соседству с 13-м Битюгским полком отряд Васьки Карася не признавал над собой никого – ни Кузнецова, ни самого Антонова. Этот отряд возник еще осенью 1920 рода в селе Беломестная Двойня, что в двадцати километрах западнее Тамбова. Его главным организатором и первым командиром был местный эсер Степан Авксентьевич Попов, которого впоследствии сменил более решительный и менее "идейный" Василий Васильевич Никитин-Королев – злостный дезертир и разбойник с большой дороги по кличке Васька Карась. Под его началом этот повстанческий отряд, постепенно превращавшийся в полууголовную шайку разбойников без всякой политической окраски, придерживался ярко выраженной тактики пассивной обороны: не бесчинствовал на железных дорогах, не нападал на красноармейские части, не терроризировал налетами соседние местности, но в то же время решительно и беспощадно пресекал всякие попытки продотрядов и отрядов по борьбе с дезертирством появляться на той небольшой территории западной части Тамбовского уезда, которую отряд Карася считал "своей". Из-за отсутствия особой агрессивности в действиях Карася, а главное, из-за нехватки сил, тамбовское военное командование до поры до времени не занималось серьезно ликвидацией его отряда, но все же /ввиду его непосредственной близости к Тамбову/ предприняло кое-какие меры, в результате которых шайка Карася оказалась вытесненной в восточную часть соседнего Козловского уезда, где она вскоре установила свой контроль над значительной территорией и заметно пополнилась – к весне 1921 года ее численность достигла полутора тысяч человек. Связи с антоновскими полками отряд Карася практически не имел и в совместных операциях почти не участвовал. Лишь в конце марта, узнав о мятеже кронштадтских моряков и поддавшись агитации понаехавших эсеров, Карась примкнул к Антонову и во главе своего отряда, получившего в антоновской армии наименование Отдельной Козловской бригады, с месяц провоевал бок о бок с полками 2-й повстанческой армии. В апрельских боях красные изрядно потрепали бригаду Карася, и к маю ее остатки возвратились в Козловский уезд. Однако прежнего спокойствия здесь Карась уже не нашел. А с образованием в конце апреля 4-го боевого участка советских войск, штаб которого разместился в Козлове, для отряда Карася и других, подобных ему, но более мелких отрядов Лобана /И. Я. Бученев/ и Монаха /Г. Сергеев/ наступили тяжелые дни. Части 15-й Сибирской кавалерийской дивизии в течение мая и июня ликвидировали отряды Лобана и Монаха (но не их самих), а также нанесли ряд чувствительных ударов по отряду Карася, вынудив его убраться за пределы 4-го боевого участка, то есть Козловского уезда. В начале июля Карась с тремя сотнями всадников скрывался в Воронцовском лесу, в двадцати пяти километрах южнее Тамбова.