Лисицын резко поднялся и направился к телефону.

– Алло, Ваня, это я… Кто, кто… Это Лис… Знаю, знаю, который час… Тут, брат, как посмотреть. Я вот ещё и не ложился. И тебе, между прочим, спать больше не дам. У меня срочное дело. И не вздыхай, пожалуйста. Я же тебя не каждую ночь бужу… Знаю, что убил бы, потому и не каждую…. Ладно… Нет, я сейчас к тебе заеду на пару минут. Это очень серьёзно. Жди, не ложись больше…

После этого он переодел Ксению в свои бежевые шорты, которые пришлось хорошенько затянуть ремнём, чтобы не свалились, и длинную льняную рубаху.

– Между прочим, тебе очень к лицу, – улыбнулся он. Дождь, ливший прошлым утром, внезапно вернулся в Москву и опять заводнил все улицы. Или это был другой дождь? Мало ли их носится над землёй, спрятавшись в тёмно-рыхлых грозовых тучах? Если бы не мрачные обстоятельства, то Сергей и Ксения наверняка бы весело смеялись, бегом чмокая по лужам в сторону Лисицынова «жигулёнка». Но они двигались молча.

– Устраивайся, – Сергей указал рукой на место рядом с водительским креслом, – мы с тобой мигом домчимся, Зебра у меня лихая.

– Какая зебра? – не поняла Ксения.

– Так зовут мою машину, – серьёзно ответил Лисицын.

– Почему Зебра?

– Не знаю. Так её зовут. Такое имя. Зебра, и всё тут. Так я назвал её. Всякая тварь должна иметь имя собственное, – пожал плечами Лисицын. – «Антилопу-Гну» у Ильфа и Петрова помнишь?

Ксения неуверенно повела бровями и выпятила нижнюю губку.

– А кто этот человек, к которому мы направляемся? – Она устало откинула голову назад, глаза её закрывались.

– Мой давний друг, очень давний. Работает в МВД, – Сергей протяжно зевнул. – Мы с ним воевали вместе.

– Он сможет помочь?

– Не знаю. Убить сможет, если придётся. А помочь… Помощь штука тонкая и коварная. Поможешь одному – утопишь другого…

***

Улица вильнула мокрыми пятнами фонарей, подмигнула жёлтым глазом светофора, и Сергей затормозил.

– Прибыли, выпрыгивай. Вообще-то нам бы с тобой поспать не помешало бы. Или ты там вдоволь наспалась?

Ксения побледнела.

– Извини. Дурацкая шутка. А вот и наша дверь.

Щёлкнул замок, и Ксения увидела перед собой человека среднего роста, абсолютно незапоминающейся наружности, если не сказать, что вовсе безликого. На его голове всклокоченно стояли жиденькие волосы. Зато глаза смотрели выразительно, пристально, изучающе, будто выковыривая что-то изнутри того, на кого был направлен его взор. Они словно принадлежали другому человеку.

– Желаю здравствовать, – поприветствовал он гостей. – Слушай, Серёга, от тебя разит коньяком, как от… Одним словом, знатно воняет. Тебя же первый постовой заметёт.

– Ничего не могу поделать, Вань, у нас срочное дело. Кстати, это Ксения, а это Иван Романов, полковник МВД. Прошу любить и жаловать. Можешь запросто называть его дядей Ваней. Но он совсем не чеховский персонаж.

– Ты меня сразу старым дядькой-то не выставляй, – засмеялся Романов. – Перед красивой женщиной хочется быть помоложе и свежее.

– А ты выстави напоказ свою молодую душу, Ваня! – хлопнул Лисицын друга по плечу. – Да и в твои ли годы о возрасте печалиться?

– Давай по существу. Что у тебя за дело, Лис?

– Нужны ключи от твоей дачи. Я бы, конечно, и так проник, но всё-таки дом эмвэдэшника… – Сергей устало улыбнулся. – Я отвезу туда Ксению и вернусь. Тогда и расскажу всё толком. А сейчас надо спешить, надо двигаться, не то я усну.

– Переночуйте здесь.

– Нельзя. До твоей дачи далековато. Будь человеком, дай ключи.

– Ты бы растолковал сперва, что стряслось, – Романов почесал в затылке.

– Я тебя хоть раз подставлял?

– Нет, – откликнулся Романов.

– Тогда не тяни время. Как только вернусь, сразу приеду к тебе и всё объясню.

Слухи в крупных городах имеют свойство распространяться не менее быстро, чем в крохотных деревушках. Иногда они просачиваются наружу тонкими струйками и шелестят почти незаметно, а иногда прямо сотрясают всё вокруг и носят характер настоящего стихийного бедствия или по крайней мере его предчувствия. Одним словом, необъятный простор мегаполисов не в состоянии сдержать распространение слухов, и виноваты в этом достижения технического прогресса: всевозможные проводные и беспроводные переговорные устройства, перебрасывающие ядовитые сплетни со стремительностью молнии, видеокамеры, проникающие своими бесстыжими зрачками даже туда, куда, кажется, и попасть невозможно, и, наконец, средства массовой информации, тиражирующие ложь и правду во всех вариациях, с комментариями и без. И за всем этим, разумеется, стоят люди, жаждущие развлечений для своих мозгов, лести для своих амбиций, удовлетворения для своей жёлчности.

Новость о разорении гробницы и похищении тела Ксении Когтевой разлетелась, как осколки разорвавшейся бомбы. Милиция ещё только собиралась вокруг белого погребального сооружения, а в двух редакциях жёлтой прессы и телевизионной службе «Новость дня» запыхавшиеся телефонные голоса уже тараторили срочное сообщение.

– Фанатики какие-то, иначе быть не может, – шевелил губами сонный лейтенантик, равнодушно глядя в открытый гроб.

– Странно, что статую эту не прихватили, – сплюнул другой.

– Ты бы прихватил?

– Ну уж если брать здесь что-то, так мраморную бабу, а не покойницу. Что с мертвецом делать-то?

– Каждому в голову не залезешь. Это ты любишь горячих тёлок, а есть ведь и такие, которые предпочитают трахать покойников. Тебе их не понять, а им – тебя. Удовольствие – тонкая штука.

– Вообще-то дело тут ясное, никто заниматься особенно не станет.

– И что же тебе ясно?

– Поклонники-извращенцы. Я бы не стал искать.

– Ты бы, дай тебе волю, вовсе ничего не искал.

– А Когтев приедет сюда? Муж её?

– Что ему тут делать? С другой стороны, кто его знает. Может, захочет уронить слезу-другую на осквернённую усыпальницу. Ход мыслей у этих богатеев, знаешь ли… Подождём…

Дежурные неторопливо бродили взад-вперёд и поглядывали на криминалистов, которые невозмутимо рассматривали перекушенную дужку навесного замка, следы на полу, стенки гроба, усаживались на корточки, фотографировали, снимали отпечатки пальцев на окрашенные белым порошком клейкие плёнки, перебрасывались короткими фразами, шутили. Шла обычная рутинная работа.

Параллельно с ними стремительное следствие завертелось по указанию Михаила Михайловича Когтева. Оставив прочие дела, по его вызову немедленно приехали три директора частных сыскных контор, подотчётных Когтеву и тщательно выслушали полезную для них информацию.

– Ксения нужна мне живая или мёртвая. Лучше мёртвая. И не позднее сегодняшнего вечера. – Он откинулся в кресле и в задумчивости побарабанил пальцами по поверхности стола.

– Что делать с людьми, с которыми она вступит в контакт?

– Таких людей быть не должно. Их быть не должно! Таких контактов допустить нельзя. Я же не имею в виду случайное «Который час?» на улице. Я говорю о тех, кому она решит выложить всё о случившемся. Вот таких встреч допустить нельзя. Если же это произойдёт, то… – Когтев нахмурился, – дайте мне знать об этом тотчас.

Сыщики кивнули, с ужасом думая о свалившейся на них задаче.

– Откуда начнём? – спросил седоватый.

– С быдла. Нормальный человек не полез бы потрошить могилу.

– А если это кто-то из трахнутых Ксюхиных фанатов?

– Некрофил, что ли? Тогда ты заряди своих ребят на всякие психушки, городские и частные.

– Вот уж не вовремя подсуропил Коготь с этой могилой. У меня нагатинское дело шипит, как на сковородке, а тут крутись теперь…

– Да-с, не вовремя он надумал в ужастики играть. Глупо всё это. Замочил бы её без всяких хитростей, так не было бы сейчас головной боли. А эта забава легко может ему боком вылезти…

И всё же часам к шести вечера мордовороты Когтева приволокли в сыскное бюро «Алмаз» двух мужичков в облезлых одеждах. Первый из них выглядел молодо, но совершенно запущенно, всё лицо его было покрыто волосами, виднелись только два тусклых глаза под длинной собачьей чёлкой. Голова второго отличалась блестящей лысиной со множеством болячек и шрамов, длинный нос скривился от давнишнего перелома, щёки и подбородок отливали серебром немытой седины.