– Холостые патроны кончились.

Ее сердце подпрыгнуло при этих словах, но она повернулась и храбро прошла за ним в большую, неожиданно уютную комнату.

– Тебе лучше бы уйти, – Тобиас оставил дверь открытой и бросил свой смокинг и галстук на старый морской сундук, служивший одновременно столом. Он располагался возле коричневого кожаного дивана, протершегося до блеска и темного от времени. Остальная мебель также была коричневой кожи.

Перис прижала дрожащие руки к бокам и заняла позицию.

– В «Квинн» дела никогда не шли успешнее, чем сейчас, – сказал Тобиас, сложив руки на груди. – Потребуется больше, чем несколько лживых слухов, чтобы опрокинуть нас. На северо-западе нет застройщика, который не мечтал бы оказаться на моем месте.

Она снова почувствовала себя бабочкой под увеличительным стеклом.

– Я ничего не знаю о слухах и пришла сюда не для того, чтобы обсуждать твои прибыли и убытки. Пожалуйста, закрой дверь.

– Леди, есть только одна возможная причина для вашего прихода, и мы оба знаем, какая она. Боже, ты, должно быть, решила, что я Санта-Клаус, когда я вошел в твою квартиру.

Перис принюхалась, но не почувствовала запаха алкоголя – по крайней мере, от него не пахло, как от человека, выпившего слишком много.

Он указал в ночь.

– Ты больше не получишь ничего, что могла бы использовать против меня. Иди домой.

Перис собрала все свое мужество и закрыла дверь.

– Я ждала на улице довольно долго. И уйду, когда получу то, зачем пришла.

От его смеха у нее похолодело внутри.

– Ну-ну. Женщина, которая знает, чего она хочет – или думает, что хочет, – сказал он, медленно обходя ее кругом. Склонив голову, он изучал каждый изгиб ее тела, его взгляд, казалось, обжигал кожу – так, как не удавалось этой жаркой ночи. – Отлично, вот я. А вот ты. Ты хочешь того, зачем пришла, быстро? Грубо? Без всякого изящества? Или мы будем притворяться? Ты хочешь следовать заведенному вежливому ритуалу? Выпьешь что-нибудь?

Она еле выговорила:

– Я не хочу.

– Зато я хочу.

Его рука, подобно змее, обвила ее талию, заставив вздрогнуть и отпрянуть.

– Я не собираюсь кусать тебя, – сказал он, растягивая губы в нечто, не имеющее ничего общего с улыбкой. – Пока.

Он потянул ее в небольшую, но хорошо оборудованную кухню и свободной рукой достал бокал.

Главное – соблюдать спокойствие. Может, у нее и не хватало опыта, но Перис знала намерения Тобиаса.

– Я не Синтия, – сказала она, поднимая подбородок и пытаясь высвободиться. – Сексуальное запугивание со мной не пройдет.

– Ты определенно не Синтия, – сказал он, на этот раз на самом деле улыбнувшись. Он отпустил ее талию так неожиданно, что она с трудом удержала равновесие. – У нее грудь больше.

Лицо Перис запылало.

– Ты отвратительный. И предсказуемый.

– Это так интересно, – проговорил он. – Ты и я за неделю сказали друг другу больше, чем за все годы, что мы росли вместе.

Кубики льда из черного холодильника зазвенели у Тобиаса в бокале.

– Уверена, что не хочешь присоединиться? – Он поднял бутылку виски и черную бровь одновременно.

Она покачала головой.

– Ты заработала сегодня вечером очко или два, – сказал он. – Доставлю уж тебе и твоему деду такое удовольствие.

– Я еще не… Пока я не заработала ничего. А ты потерял очки со мной, Тобиас. Хотя тебя никогда не заботило мое мнение.

Он налил виски, поднес стакан к губам и пронзил ее немигающим ледяным взглядом.

– Ты пытаешься обмануть моего деда.

Не отводя взгляд ни на секунду, он медленно глотнул.

– Он распускает ложь обо мне, – сказал он. – А теперь вы решили объединить усилия и использовать тот факт, что я был у тебя, к своей собственной выгоде. Попс пытается сбить меня с пути. У него это не выйдет. Я получу то, что хочу, потому что это мое. Можешь передать ему это. И передай ему, чтобы не вмешивался в бизнес, в котором у него всегда была кишка тонка, чтобы стать игроком высшей лиги.

У Перис вспотели ладони.

– Попс ни с кем не общается, поэтому он не может распространять ложь. Ты решил с моей помощью замучить его, – она не осмелилась представить теорию Синтии – о непосредственном участии Тобиаса в ее неприятностях – пока не получит хоть каких-нибудь доказательств. – Ты лгал ему.

– Я? – прямо-таки шелковым голосом спросил Тобиас. – Почему бы нам не пойти и не устроиться поудобнее, милая? Я просто захвачен всем этим. И не хочу пропустить ни слова.

– Мне не нужно устраиваться поудобнее, спасибо.

– Нет? – Он снова оскорбительно, оценивающе оглядел ее. Затем сжал зубы и, дотянувшись, провел пальцем по ее щеке.

Перис застыла.

– Что за духи?

Вопрос удивил ее.

– «Анаис-Анаис», – она с виноватым чувством вспомнила, как наносила их, зная, что делает это потому, что идет сюда.

– Напоминают мне о лилиях, – его пальцы следовали линии ее скулы и подбородка. – Что-то экзотическое. Подходит? Под всей этой немодной одеждой – ты ведь экзотична, Перис?

– У меня грудь меньше, чем у Синтии, – вызывающе сказала она, и в этот момент почувствовала ее тяжесть и напряжение в сосках. – И я не та женщина, которую можно силой заставить делать то, что ей противно.

Палец спускался по ее шее.

– То, что ей противно? Мы опять возвращаемся к моим странным домогательствам твоей лилейно-белой сестрички? – Он снова улыбнулся и проследил, как кончик пальца скользит по V-образному вырезу ее блузки – до самого низа – и потом медленно, мучительно медленно по груди через сосок. – Нет. Я ошибаюсь. Синтия не лилия. Ты лилия. Нежная и белая… выжидающая, чтобы затянуть меня в свою темную, скрытую сердцевину. Или была бы ею, не будь ты холодной. Ты фригидна?

– Прекрати это.

С каждым вздохом ее грудь поднималась под его испытующим взглядом. Лед в его глазах сменялся чем-то другим.

– Хватит. Это все, что я хочу сказать. И эти тошнотворные игры со мной не пройдут. Тебе не удастся удрать так просто.

– Потому что ты меня остановишь? – Он поставил бокал и подтолкнул Перис к открытой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. – Потому что ты собираешься воспользоваться тем, что я – по глупости, признаю – пришел к тебе за помощью?

Он действительно был убедительным.

– Ты говорил Попсу одно, а делал другое.

– Я никогда ничего не говорил Попсу, Перис.

Она дрогнула – его ответ прозвучал незамедлительно.

– Все сделки с землей осуществлял мой адвокат. Я не разговаривал с Попсом – или, скорее, он не разговаривал со мной напрямую много лет.

– Чья это вина?

– Не моя.

Тобиас двинулся к ней, и Перис, споткнувшись о нижнюю ступеньку, уселась на нее с глухим стуком.

– Ты сказал, что земля будет использоваться под парк.

Положив руки на перила по обе стороны лестницы, Тобиас наклонился к ней.

– Я не говорил, что земля будет парком.

Перис уставилась на его плоский живот.

– Нет, говорил. И еще сказал, что будет что-то вроде освобождения от налогов.

– Нет, я не говорил, что будет освобождение от налогов. И я не говорил, что намереваюсь делать с землей. Точка. Я просто купил ее. Конец рассказа. И так и будет записано.

– Мы…

– Вы лучше убирайтесь с моей дороги, – крепко держась за перила, он опустился на одно колено между ног Перис. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от нее. – Ты и этот… Ты и Попс больше не будете распускать слухи обо мне. Мы поняли друг друга?

– Я… Мы не поняли.

– Нет, ты поняла. И ты пришла сюда сегодня вечером по двум причинам. Ты хотела проверить, не проговорюсь ли я о том, какой урон вы уже нанесли. И заодно собрать побольше информации. Представляю, что будет в следующем выпуске. Что я напал на тебя? За этим ты здесь?

Любое проявление страха возбуждало мужчин вроде Тобиаса Квинна. Синтия все ей рассказала об этом.

– Мы оба знаем, что я не интересую тебя как женщина, – сказала Перис. – Кто-нибудь говорил тебе, что действительно сильные мужчины – сильные не только внешне, но и внутренне, – не используют силу для нападения?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: