– Ну, – сказал он, придвигая стул для себя, – как у тебя день прошел?

– Прекрасно, – прищурилась Перис.

– Хорошо, – Тобиас отхлебнул кофе. – Хорошо.

У нее были тонкие, но сильные руки с короткими, без маникюра, ногтями. Совсем непохоже на Синтию. Тобиас отпил еще кофе.

– Иногда… Когда-нибудь… – Он повертел рукой. – У тебя часто валится все из рук?

Дунул ветер, и волосы упали ей на лицо. Тобиас не расслышал, что она ответила, – она обеими руками убирала волосы за спину.

– Что, Перис?

– Я говорю, иногда у всех нас все валится из рук.

У нее была бледная кожа. Ее льняная блузка была, как и юбка, зеленой, но посветлее.

– Ты изящная женщина.

– Что тебе от меня нужно?

– Ничего, – задумчиво ответил он. – Просто… Тебе не нравится слышать, что ты изящная женщина?

Перис поджала губы; Тобиас почти ощущал на своей щеке ее дыхание. А она положила левую руку на стол и, казалось, не замечала, что если Тобиас шевельнет мизинцем на правой руке – одним суставом, – их руки соприкоснутся.

Перис по-прежнему в тебя влюблена.

Он пытался понять, с чего Синтия сделала такое странное предположение. Ясно было одно: если он расскажет Перис о визите Синтии, ему же будет хуже.

Каково это – быть любимым Перис Делайт?

Изгиб ее шеи и плеча показался ему странно беззащитным.

Любить, быть любимым – он оставил все это далеко позади – не как невозможное, но как нечто невероятное в этой жизни. И если он и влюбится когда-нибудь еще раз, то уж никак не в женщину с фамилией Делайт, черт возьми.

– У меня вчера был мрачный день, – сказал он ей. – С некоторых пор все усложнилось в жизни.

– Мне это знакомо.

– Когда вчера вечером я вернулся к заливу Юнион…

– Нет.

– Нет? – Он наклонился к ней.

– Нет. Я не хочу об этом говорить.

– «Анаис-Анаис», – пробормотал он. – Вот как это называется.

Перис снова обхватила чашку руками.

– Ну послушай. Вчера вечером…

– Не надо было мне идти с тобой.

– Я обедал в «Вестин», – словно ее интересовало, где он обедал. – Весь день я смотрел, как люди стоят, вместо того, чтобы работать. Потом я был в «Вестин», слушая, как вокруг меня все перешептываются, с чего бы это я в последние дни стал проводить время подобным образом.

Перис сняла очки и положила их на стол.

– Как они узнали? – спросила она, потирая лоб.

– Им сказали. У тебя голова болит?

– Ты хочешь сказать, что твои работники сплетничают о тебе?

– Может быть… нет. Я хотел сказать, Попс… А, ладно, не будем об этом. У тебя болит голова?

– Кажется, да. Женщины.

– Так не бывает. Или болит, или не болит.

– Мы закончили?

– Я как раз пытаюсь тебе объяснить, почему я… Я не такой, каким был вчера.

– Хорошо.

Тобиас снял пиджак и повесил его на спинку стула.

– Ничего хорошего. Совсем ничего.

– Не кричи.

Тобиас ослабил узел галстука, стянул его с шеи и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Никогда не кричу, – сквозь зубы сказал он.

– На нас смотрят.

– На нас стоит посмотреть.

– Я хочу уйти, – сказала Перис совершенно несчастным голосом. – Неужели ты не понимаешь, как мне тяжело?

– Потому что я вел себя, как скот?

Перис быстро оглянулась.

– Я не… Я так себя еще никогда не чувствовала.

– Как?

Она подняла плечи.

– Просто… – и отвернулась.

– Тебя просто расстроить?

– Ты же понял, что я хотела сказать.

Наверное, ему надо найти верные слова и покончить с этим.

– То, что случилось…

– Со мной такого никогда не было… – порывисто сказала она.

– Да нет, конечно. Но мне бы хотелось, чтобы ты знала, – я говорил первое, что пришло мне в голову, я совсем не думал, что говорю.

– Ты был рассержен. И я тоже.

Она пыталась ему помочь, но почему же у нее не получалось?

– Не знаю, что меня заставило сказать эту глупость насчет твой груди.

– Ну, пожалуйста!

– Я должен тебе это сказать, Перис. С чего я решил, что грудь у тебя меньше, чем у Синтии?

Она смотрела на него огромными глазами.

– Мне надо, чтобы ты поняла – я вовсе не это хотел сказать. Я хотел сказать, что это неважно.

Дрожащей рукой она взяла очки.

– Перестань, – прошептала она. – Нас услышат.

– Некоторые люди… В общем, для меня это не имеет никакого значения.

Перис начала вставать из-за стола.

– Перис, тебе не из-за чего переживать.

Перис взяла сумку с покупками и ее стул стал заваливаться назад. Тобиас поймал его.

– Перис, не уходи. У меня такие вещи плохо выходят… Честно, Перис, мне кажется, у тебя прекрасная грудь.

– Как ты можешь? – прошипела она и убежала. Тобиас перевел взгляд с ее развевающейся юбки прямо в глаза мужчины, с интересом наблюдавшего за ними из-за соседнего столика.

Рядом с чашкой кофе, который так и не попробовала Перис, остались лежать лилии.

– Черт, – пробормотал Тобиас и уперся лбом в ладони.

Перис отправилась туда, куда она обычно направлялась, когда ей надо было успокоиться – в прибрежную часть города. К тому времени, когда она оказалась на Саут-Мейн, сердце ее уже не стучало так быстро и воздух не обжигал горло и легкие при каждом вдохе.

Она дождалась, пока медленно ползущий по рельсам трамвай свернет за угол, двигаясь мимо ее дома в район Интернешнл.

Сумка с фруктами и овощами оттягивала ей плечо. Зажегся свет на светофоре, и Перис прошла под виадук.

Зачем же он ее разыскивал?

Почему он решил непременно ее обидеть?

И почему она никак не может выкинуть его из головы?

Входная дверь была открыта. Перис толкнула ее и увидела Конрада, сидящего в черной безрукавке на нижней ступеньке лестницы. Он вскочил:

– Черт возьми, Перис. Мы уже снаряжаем спасательную экспедицию.

Дверь в квартиру Мэри была распахнута. Оттуда доносились звуки старого концерта – Гай Ломбардс, ведущий новогодний вечер в «Уолдорф Астории».

На несколько ступенек повыше Конрада сидел Вормвуд.

– Я говорил им, что ты и сама можешь позаботиться о себе, – сказал он, потирая свой красный нос тыльной стороной ладони.

Конрад не мог успокоиться:

– Сюда приходил Квинн. Этот заносчивый сукин сын тебя нашел? Когда Вормвуд обронил, что сказал ему…

– Перестань, – оборвал его Вормвуд и чихнул. – С ней все в порядке. Как я тебе и говорил.

– Простудился? – спросила Перис.

– Наверное.

– Перис! – Сэм, в безупречно пошитом костюме из красной чесучи, на котором блестела безвкусная булавка от Анн Кляйн, и в золотых же сережках выскочил из квартиры Мэри и стиснул руку Перис. – Нашел тебя этот льстивый выродок? – И потянул Перис в комнату, украшенную серпантином, как и комнаты в магазинчике Мэри на Пайк-плейс.

– Я говорю им, дорогая, что он очарователен, – сказала Мэри, шумно наслаждаясь послеобеденным бокалом шерри. Перис определила бы цвет ее волос скорее как багряный, чем розовый. А еще на Мэри была блестящая зеленая шляпа с трилистником на ленточке. – Он сказал, что собирается затеять в недалеком будущем действительно большое дело. Что ты думаешь об этом?

– Я велел ему убираться отсюда к черту и там оставаться, – заявил Сэм так громко, что почти заглушил Ломбардо. На нем были красные чулки, но, по своей привычке, он не надел еще ни парика, ни туфель.

Рядом с Мэри на диване с обивкой, на которой были изображены розы, очень напоминавшие капусту, сидела Джинна. Она сказала:

– Я все говорю Сэму, что ему не стоит так переживать из-за Тобиаса. Этот человек – столп общества, – она широко улыбнулась. – И какой столп!

Перис переводила взгляд с одного лица на другое:

– Вы зачем тут собрались?

– Потому что беспокоимся за тебя, – сердито ответил Сэм. – Мы знаем, как этот парень поступил с Синтией. Перис, у него не в порядке с головой. Совсем не в порядке. А теперь он повсюду ходит за тобой, и нам это не нравится.