— Я буду жаловаться!

С таким решительным заявлением Джеймс Мелвилл встретил сэра Малькольма и старшего инспектора Дугласа Форбса. Он был вынужден просидеть четыре с половиной часа в гостиной под бдительным оком сержанта Бронсфилда, грозного цербера, довольно скоро сообразившего, с какого рода подопечным ему приходится иметь дело.

Подопечный был маленький толстяк с одутловатым, как у заправского пьяницы, лицом и хитрыми глазенками, какие бывают у продавцов домашней скотины. На вид ему было лет пятьдесят. Его чересчур прилизанные вьющиеся волосы с претензией на изысканную укладку на самом деле не имели с таковой ничего общего, да и клетчатый костюм сидел на его телесах на редкость неказисто. Ярко-красный платок в верхнем кармане пиджака довершал неприглядный образ.

— Я вхож к самому королевскому прокурору! Уж я расскажу ему о ваших методах! И тогда поглядим, во что вам это выльется!

Чрезмерное возбуждение Мелвилла тут же наткнулось на совершенную невозмутимость обоих сыщиков, отчего неугомонный толстяк разъярился еще больше. Они удобно расположились в мягких креслах, установленных здесь еще при деде Брайана, лорде Сириле Уоллесе, который после охоты на куропаток любил сиживать в них, покуривая кубинские сигары из лавки «Болдуин, Кук и Ферни».

— Господин Мелвилл, — спокойным тоном начал сэр Айвори, — меня удивляет, что вы не использовали время, проведенное в одиночестве, чтобы как следует подумать над вопросом, который нас интересует.

— Над каким еще вопросом? Сразу скажу, мне нечего вам сообщить.

— Жаль, а я считал вас человеком проницательным. Думаю, у вас есть свое мнение по поводу совершенного убийства.

— Мнение? Конечно, есть. Но вас оно не касается.

— Попробую угадать.

— Это было бы поразительно!

Сэр Малькольм благодушно улыбнулся и обворожительным голосом, так пленявшим дам, спросил:

— Так с чего вы взяли, будто Брайана Уоллеса убил дворецкий Вэнь Чжан?

— Он китаец, а я терпеть не могу китайцев. И китаянок тоже.

— И это, по-вашему, убедительный довод?

Мелвилл, внезапно присмирев, упал в кресло и достал плохонькую сигару, потому как питал к сигарам особое пристрастие, хотя при виде этой его дешевой дряни лорд Роберт, должно быть, перевернулся бы в гробу.

— Это дело рук Чжана, потому что он завидовал Брайану. Сами подумайте! Только китаец и мог решиться на убийство, пустив в ход арбалет. У этих людишек нет никакого благоразумия. К тому же арбалет, да будет вам известно, китайский.

Форбс пометил у себя в блокноте: «Редкостный болван».

— Господин Мелвилл, — продолжал расспросы сэр Айвори, — какие у вас были отношения с Брайаном Уоллесом?

— Скажем так, корректные. Ни больше ни меньше. Видите ли, вся эта молодежь со своим теннисом и ежедневными прогулками верхом…

— Но Брайана вряд ли можно было отнести к разряду молодежи, да и потом, он работал у «Эдисона и Эдисона»…

— Зато мать считала его недоразвитым младенцем. А что до этих ваших великосветских нотариусов, то они пригрели его не за здорово живешь. Отпрыск Уоллесов у них в конторе — это же все равно что медаль на грудь. А Брайан там просто прохлаждался.

Форбс пометил: «Прегнусный тип».

— Вернемся к Чжану. Значит, говорите, он завидовал Брайану?

— Да, говорю, ведь это же ясно как божий день.

— Неужели?

— Лорд Роберт ввел этого китайца в семью под предлогом, что так он сможет стать англичанином. Вы считаете, это нормально? И вот Чжан, это мелкое ничтожество, без роду без племени, в шестнадцать лет делается в одночасье братом потомка именитейшего из английских родов. Вот уж действительно голова кругом! Но скоро все изменилось. С ним стали обращаться не как с сыном, а как со слугой. Джейн, то есть мадам Уоллес, на дух его не переносит и всячески дает ему это понять. Каждый раз, когда Брайан принимал гостей, за столом прислуживал Чжан. Понимаете, что я имею в виду?..

Сэр Малькольм незаметно достал из кармана жилета флакончик с благовониями — особой смесью, специально приготовленной для него в каком-то далеком монастыре из корицы, танина и ладана, — он подносил его к носу всякий раз, когда чувствовал приближение приступа аллергии. Засим он продолжал:

— Как, по-вашему, господин Мелвилл, почему в самом деле лорд Роберт Уоллес усыновил Вэнь Чжана?

Мелвилл приосанился, сидя в кресле, неспешно втянул в себя едкий дым от сигары, так же медленно выпустил зловонную струю к потолку и с нарочитым лукавством ответил:

— А вы лучше спросите об этом Джейн…

— Но у вас наверняка и на сей счет мысль имеется…

— Конечно! Видите ли, стоит только ступить в чей-либо дом, даже самый зажиточный, рано или поздно натыкаешься на темные углы.

Дуглас Форбс было вознегодовал. И как только этот несносный тип посмел намекать, будто лорд Роберт Уоллес мог… Но сэр Малькольм его опередил и уже в более резком тоне продолжал:

— Вы достаточно здесь наговорили, господин Мелвилл! На что же вы теперь намекаете?

Грубиян, которого схватили за язык, когда тот пустился в сплетни, тут же пошел на попятную.

— Ладно, с меня хватит! Дела Уоллесов не больно-то меня касаются. Вы же полицейские, а не я.

— Поговорим немного об арбалете… Ведь вы умеете с ним обращаться, не так ли?

— Ну и что? Здесь все забавлялись с этой игрушкой.

— Тяжеловата будет игрушка. Сколько, по-вашему, весит?

— Не знаю. Фунтов двадцать, может.

— Вы же первый заметили, что тело Брайана было насквозь прошито стрелой из арбалета.

— А, уже пронюхали! Да уж, заметить это было нетрудно. Стрела наполовину вошла в деревянную спинку кровати.

— Значит, вам пришлось приподнять тело Брайана, не так ли, ведь перед тем он сидел, откинувшись на эту самую деревянную спинку.

— Нет. Между его спиной и деревом был зазор. И можно было все разглядеть, ничего не трогая. Но чего это вы от меня допытываетесь?

— А теперь, господин Мелвилл, расскажите, о чем Брайан говорил вчера в конце ужина?

Столь резкий переход на другую тему сбил Мелвилла с толку. Он даже поперхнулся дымом от своей сигары. Закашлялся, выхватил из нагрудного кармана платок и принялся отхаркиваться, его одутловатое лицо делалось все более фиолетовым. Наконец он пришел в себя и спросил:

— Так о чем мы говорили?

— О том, что в конце ужина Брайан объявил о своей помолвке.

— Ах, нуда. Вот была потеха! Этому простофиле взбрело в голову по случаю своего тридцатипятилетия бросить вызов матери.

— Как это?

— Ну да, вот именно, взять и объявить о помолвке с этой китаянкой! Он же втюрился в нее по уши. Представляете, китаянка в роду Уоллесов! И узкоглазые детишки. Полукровки! Заметьте, любой нормальный парень с радостью позабавился бы с нею, но чтобы жениться! Уж лучше змею на груди пригреть!

Тут он громко расхохотался и снова закашлялся. А едва успокоившись, опять разразился хохотом.

— Господин Мелвилл, — попросил сэр Айвори, — попробуйте вспомнить поточнее все, о чем тогда говорил Брайан.

— Ну, объявил о помолвке, потом сказал, что собирается переехать в их огромную квартиру в Гринвиче, напротив парка. Вот и все.

— Точно?

— А, еще он, кажется, что-то намекнул своему дурачку-приятелю Мэтью Эттенборо…

— Что именно?

— Да Бог его знает. Потом, это меня не касается.

— Брайан произнес его имя?

— Кажется, да. А может, нет. Но что это за допрос, скажите на милость?!

Старший инспектор пометил у себя в блокноте: «Спросить Мэтью о намеке Мелвилла».

— Расскажите вкратце о мадам Уоллес, — попросил сэр Малькольм.

Тут толстяк заметно приободрился.

— Замечательная женщина! Для меня большая честь дружить с нею.

— Как она восприняла кончину мужа, лорда Роберта?

— А как, по-вашему, она должна была ее воспринять? Он был старше ее. И рано или поздно это должно было случиться.

— Может, она сильно переживала? Полагаю, у лорда Роберта остались важные дела, и непростые, несомненно.