— Сестра устроила отцу бурную сцену с криками и слезами, — заметила Иглл. — Бедный отец оправдывался и тоже плакал. Он говорил, что если бы юноша догадался о тщательно скрываемом и проболтался, это тут же дошло бы до короля, сурового и мстительного. И отец бы погиб. А нас ждала бы судьба жалких наложниц аргосской знати… Мне тоже не слишком нравилось, что юноши часто менялись. Сердце мое было свободно и спокойно, но иные из них оказывались такими мастерами любви, что обидно было терять их и заменять другими, часто гораздо менее умелыми…

Поэтому я поддержала Сэтлл в ее негодовании. Под нашим общим напором отец сдался. Он принял решение продать дом с прилегающей к нему землей и всем имуществом и покинуть пределы Аргоса. На совместном совете решено было поселиться в Зингаре, под видом беженцев, попавших под королевскую опалу. У отца было немало заказчиков из числа зингарской знати, которые помогли бы ему в обустройстве на первых порах. Но жить в столице или большом городе отец больше не хотел. Он устал от суеты, светской мельтешни, толп тщеславных и пустоголовых гостей. Он не раз повторял, что заработал уже достаточно денег, обеспечил нам с сестрой безбедную жизнь до конца наших дней и теперь может позволить себе погрузиться с головой в оккультные изыскания, к чему настойчиво тянется его душа и неутомимый разум. Он предлагал купить нам с сестрой дом в Кордаве, но мы отказались. Нас тоже устраивала уединенная жизнь в глуши, расцвеченная редкими визитами заказчиков. Ибо чем больше мы с сестренкой находимся в обществе друг друга, тем более счастливо и наполнено наше существование.

Конан недоверчиво усмехнулся и перевел взгляд на Сэтлл. Та кивнула ему с серьезным видом.

— Да, Конан. Иглл не врет и не преувеличивает. По-настоящему нам с ней никто, кроме друг друга, не нужен… Теперь ты знаешь нашу историю, и тебе уже не должен казаться странным наш образ жизни и наши поступки.

— Нет, все-таки он представляется мне странным, — возразил киммериец. — Вы живете теперь вдали от Аргоса и короля Мило. Зачем же до сих пор разыгрывается все тот же спектакль? Почему вы по-прежнему выдаете себя за единственную дочь звездочета?

Сэтлл рассмеялась и шаловливо встряхнула короткими волосами.

— Во-первых, мы просто привыкли к этому за восемнадцать лет жизни в Аргосе! Во-вторых, как ты уже мог заметить, нам очень нравится играть. При всем различии моем и Иглл любовь к играм у нас общая. Такое положение, какое мы поддерживаем сейчас, дает возможность придумывать самые забавные, увлекательные и острые игры! Скажем, Иглл вбила себе в голову, что проживет дольше меня…

— Ненадолго, совсем ненадолго! — перебила ее сестра. — На несколько дней, от сил — на одну луну.

— Пусть так, на одну луну… Но она прямо-таки хмелеет от мысли, какой спектакль можно будет разыграть по поводу моей смерти! Ты представляешь, Конан? Меня хоронят, всю в белом, с бриллиантовым ожерельем на шее, с букетом роз на груди… А несколько дней спустя торжественно объявляется Игл — в том же самом наряде! Повергая всех, видящих это, в шок. Порождая на долгие годы вперед слухи о невероятном воскресении таинственной дочери звездочета…

Конан рассмеялся. Задумано и впрямь было здорово, ничего не скажешь. Хотя и непонятно зачем.

— А такая игра, как сегодня? — продолжала Сэтлл. — С тобой у нас получился полный конфуз, мы признаем это, но ведь сколько раз до тебя мы проделывали эту забаву с успехом!.. Раза два наши возлюбленные кавалеры с воем и вздыбленными на макушке волосами уносились прочь, и отец с тех пор их больше не видел… Один раз громадный шемит с бычьей шеей грохнулся в обморок, и нам пришлось обливать его водой, приводя в чувство, чуть ли не до рассвета!.. Но зато трое, — помнишь, Иглл? — ничуть не испугались, но даже обрадовались, и с каждым из них мы провели поистине упоительную ночь! Никто из них не обижался на нас и не хватался в ярости за подсвечник, как ты, киммериец!

— Пожалуй, я бы тоже обрадовался и провел с вами неплохую ночку, — честно ответил Конан и вздохнул, сожалея об упущенной прекрасной возможности. — Если б только вы не представили это как магию! Мало что в жизни приводит меня в такое бешенство, как магические штучки и выкрутасы. Врр! — Киммериец передернул плечами. — Несчетное число колдунов и черных магов переправил я в область Серых Равнин, и, клянусь Кромом, это всегда было трудным и омерзительным занятием!..

— Но ведь мы не знали! — вздохнула Сэтлл. — Мы ведь тоже люди и тоже иногда ошибаемся.

— И все-таки Майгус — старый чудак! — заявил Конан. — Вместо того, чтобы зарываться по уши в свои книги и гороскопы, ему следовало бы поискать вам хороших женихов. Стоит ему свистнуть, и отбоя не будет от самых знатных! Иначе вы доиграетесь до один Нергал знает чего — от безделья и скуки.

— О, это давняя мечта отца! — воскликнули Иглл и Сэтлл хором и хором же рассмеялись.

— Не спрашивал ли он тебя, Конан, о брате-близнеце? — поинтересовалась Иглл, отсмеявшись.

— Кажется, да. Спрашивал.

— Он задает этот вопрос всем мужчинам, бывающим в нашем доме. От пятнадцати лет до пятидесяти. Он очень давно и очень страстно мечтает выдать нас замуж. В мечтах и во сне он рисует гороскопы своим многочисленным внукам и распределяет между ними свое наследство… Но вот незадач — близнецов разлучать нельзя, невозможно. Он может выдать нас замуж лишь за таких же неразлучников. Мы живем здесь уже пять лет, но за это время не услышали ни об одном близнеце, во всяком случае, неженатом. Бедный наш отец совсем отчаялся.

— Я слышал, что в Зембабве правят два короля-близнеца, — сказал Конан. — Вам стоит только отправиться туда и стать королевами!

Сестры совершенно одинаково поморщились.

— Разумеется, мы тоже слышали о королях Зембабве! И еще о том, что у каждого из них пяток жен, с которыми обращаются немного получше, чем с рабынями, и немного похуже, чем с лошадьми. Хорошую же судьбу желаешь ты нам, наш добрый киммериец!

— Может быть, я немного туповат, — сказал Конан, — но никак не могу уяснить, почему — разорви меня Кром! — близнецам нельзя разлучаться?! Что случится такого страшного, если вы выйдете замуж и будете жить в нескольких днях пути друг от друга? Что, от этого поблекнет ваша красота? ослабеет ум?.. заболит головка?.. А, понимаю! Придет конец вашим очаровательным играм!

Иглл и Сэтлл переглянулись, словно спрашивая друг друга, стоит ли им открывать киммерийцу свою главную тайну. Иглл решительно кивнула.

— Взгляни-ка сюда! — велела она Конану.

Привстав с места, на котором сидела, она протянула вперед руку и занесла ее над одной из свечей. Язычок пламени коснулся середины ладони. В тот же миг Сэтлл громко охнула и затрясла рукой.

— Взгляни-ка сюда! — повторила Иглл, на этот раз протягивая ладонь киммерийцу.

Конан увидел вздувшийся пузырь ожога.

— А теперь взгляни на мою! — воскликнула Сэтлл. По ее сморщившемуся лицу текли обильные слезы.

Волдыря на ладони не было, но было сильное покраснение.

— Только мне при этом гораздо больнее! — всхлипнула Сэтлл.

— Зато когда тебя укусила змея прошлым летом, ты поправилась уже на третий день, меня же лихорадило чуть ли не пол-луны! — возразила Иглл.

— Зато когда ты в детстве сломала ногу и спокойненько отлеживалась потом в постели, мне приходилось ковылять по дому на костылях и при этом чувствовать, как горят мои бедные кости! А потом, когда ты все еще лежала, я уже танцевала на балах, и должна была не стонать и улыбаться своим кавалерам!..

— Зато ты…

— Хватит, хватит! — прервал их излияния киммериец. — Это, конечно, забавно, что вы мне показали. Не сомневаюсь, что вы и еще кое-что можете в этом роде. Скажем, читать мысли друг друга или причесывать друг другу волосы на расстоянии десяти шагов… Но все-таки отчего вам нельзя разлучаться? Выберите себе таких мужей, которые дадут вам обещание не бить вас, не ломать кости и не прижигать огнем, — только и всего!

— Он не понял ничего, Сэтлл.