Вина было вдоволь — оно весело искрилось в высоких стеклянных сосудах, напоминающих алхимические колбы (и, по-видимому, ими и являющихся). К вину подавались хрустящие жареные фазаны, тающий во рту сыр, янтарные ломтики речной рыбы… За все дни, проведенные в доме звездочета, Конан впервые сидел за таким изысканным и изобильным столом. Близнецы постарались проводить его на славу.

— Пей, ешь, Конан, и не поминай нас недобрым словом! Даже если мы чем-то не угодили тебе! — щедро угощала его Иглл.

Сэтлл больше молчала, загадочно улыбаясь, и казалась не до конца вышедшей из своего транса. Глядя на нее, Конан невольно представлял рядом юную пленницу из Ванахейма и мысленно их сравнивал. Да, улыбки похожи, искры в глазах, манера жмуриться и встряхивать волосами…

Вот Иглл гораздо меньше напоминает мрачного жреца Лухи. Пожалуй, только изредка бывает у нее схожий взгляд: пристальный, жесткий, выдающий незаурядную волю и холодное напряжение всех сил натуры…

— Пей, Конан, и не надо так внимательно нас рассматривать! — усмехнулась Иглл. — Ты и без того никогда не забудешь пережитое здесь, можешь не сомневаться! Но и для нас с сестрой ты кое-что значил, верно, Сэтлл? — Она повернулась к сестре, и та кивнула, не меняя нездешнего выражения лица. — Мы неплохо провели с тобой несколько дней и поэтому решили отблагодарить любезного гостя. Тебя ожидает приятный сюрприз, киммериец!

— О Кром! — вздохнул Конан. — Кажется, еще одного сюрприза я просто не вынесу!

— Вынесешь, не сомневайся! — рассмеялась Иглл. — Уже завтра утром ты оценишь по достоинству наш дар. К сожалению, он не вечный и действует лишь три года. Спустя этот срок сюрприз потеряет силу. Но и за три года можно очень удачно распорядиться им. Мы уверены: ты не растеряешься и извлечешь для себя немалую пользу из нашего дара.

Киммериец неопределенно пожал плечами.

— Может быть… Хотя от загадочных даров, особенно связанных с магией, мне хотелось бы отпихнуться обеими руками! Поэтому не спешу рассыпаться в благодарностях… Но со своей стороны обещаю вам, что если на моем пути встретятся мало-мальски приличные неженатые близнецы, я тут же буду направлять их в вашу сторону. Да и сам заверну как-нибудь, разок-другой, если дороги мои будут пролегать невдалеке отсюда!

— А вот этого, Конан, не надо! — замахала руками Иглл. — Ни того, ни другого.

Конан удивленно вскинул брови.

— Близнецов присылать не надо, поскольку мы никогда и ни за кого не выйдем замуж, — объяснила девушка. — Мы не ставим в известность об этом нашего бедного отца, чтобы не ранить его. Не разбивать окончательно его надежды на внуков, о которых он грезит днями и ночами, которым мечтает передать все свои магические и астрологические знания. Ведь женщина-астролог не внушает особого доверия. Он так хочет обучать мальчиков! Впрочем, мы с Сэтлл и рады бы выйти замуж, но только при условии, что через пару лун можно будет отпустить мужа на все четыре стороны. Больший срок с одним мужчиной выдержать для нас невозможно, не так ли, Сэтлл?

— Я бы отпустила его через одну луну, — ответила Сэтлл. — Скучно! Очень долго быть вместе с одним и тем же мужчиной, видеть его каждый день и каждую ночь, быть обязанной ему повиноваться и потакать — невыносимо скучно. Только разнообразие позволяет нам сохранять некоторый интерес к мужской половине человечества.

— Поэтому, Конан, — ты только пойми и не обижайся! — не стоит тебе навещать нас снова, даже если дороги твои пройдут рядом, — заключила Иглл. — Нам было с тобой нескучно эти несколько дней. Так пусть же останется об этом хорошая память у тебя и у нас. Встречаться через какое-то время снова — все равно что перечитывать книгу, которую и без того знаешь почти наизусть. Постарайся понять и не обидеться!

— Пей, Конан, пей! — добавила Сэтлл, придвинув к нему колбу с вином и ласково улыбнувшись. По-видимому, обильным и настойчивым угощением она стремилась загладить обиду, которой не мог не почувствовать киммериец. — Пей и не думай ни о чем тяжелом, ни о чем недобром!

Конан послушно осушил полный сосуд. Обида грызла ему сердце, но он постарался ничем не высказать ее. К чему? Для двух очаровательных бездельниц, для двух вертихвосток, целыми днями предающихся сомнительным играм, он является прочитанной и знакомой назубок книгой?.. Пусть! Они не дождутся, что он покажет, как это задевает его.

После второго выпитого кувшина настроение Конана и впрямь улучшилось, а обида растворилась почти без следа. Все вокруг, а близнецы особенно, — стало казаться искрящимся, приветливым, легким…

— Скажите-ка мне, — проговорил он слегка заплетающимся языком. — Если правда то, что вы показали мне в шаре, — а у меня есть сомнения, что это какие-то обычные магические штучки, — если это все-таки правда, то отчего вы не родились братом и сестрой?

— Брат и сестра, как бы ни были они похожи, близнецами быть не могут, — серьезно ответила Иглл. — Их судьбы разные. Как бы ни были они нежно привязаны друг к другу, им придется когда-нибудь разлучиться, разойтись по своим семьям, детям… К тому же при таком воплощении всегда остается опасность кровосмешения. А это — страшный грех, несмываемый позор.

— Ну, хорошо! — кивнул Конан, сильнее и размашистее, чем обычно. — Тогда почему вы не появились на свет в виде двух братьев?

— Об этом самом мы часто спорим между собой, киммериец! — рассмеялась Сэтлл. — И никак не можем прийти к одному мнению. Мне кажется, что это оттого, что моя любовь больше. То есть, любовь пленницы из Ванахейма была больше, — поправилась она, — и оттого сила ее пола перетянула.

— Вовсе необязательно! — возмутилась Иглл. — Просто женщинам опять-таки легче не разлучаться всю жизнь, ни на день — от зачатия и до последнего вздоха. Братьям же неизбежно пришлось бы иногда расставаться: войны, королевская служба, охота, политика и прочие мужские дела… Правда, нас угораздило родиться в такой стране, где даже сестер разлучали еще в детстве. Видимо, намерзлись на севере, захотелось тепла, моря, яркого солнца, изобилия фруктов — вот и сунулись в Аргос. Если бы не наш добрый и мудрый отец, наша жизнь обернулась бы сплошной тоской и отчаяньем.

— «Добрый и мудрый отец!» — хмыкнул Конан. — Отчего же, если он такой мудрый, он не помог несчастной дочке герцога? Что-нибудь одно: либо он не очень-то добр, либо не особенно мудр.

— Не говори о том, чего ты не понимаешь! — вспыхнула Иглл. — Отец сделал все, что только можно было сделать! Он не ел и не спал, пока составлял гороскоп. Он ясно указал способ, каким она может избежать своей злосчастной судьбы. Другое дело, что способ этот Зингелле не под силу.

— А ваши гороскопы он составлял, прекрасные сестрички? — развязно спросил киммериец, чтобы сменить грустную тему. Выпитое вино приятно горячило грудь и расцвечивало все вокруг яркими красками. Каждый предмет в комнате улыбался ему и ласково подмигивал. — Как насчет гороскопа собственных дочурок?.. Ведь должен же он увидеть, клянусь Кроном, что ни зятьев, ни многочисленных внуков ему не видать!

Иглл отчего-то нахмурилась и замолчала. Словно зеркало мгновенно отразило эти изменения — в лице притихшей сестры. Конан удивленно помотал головой, не в силах понять причин затянувшейся неловкой паузы.

— Отец не составлял на нас гороскоп, — ответила, наконец, Иглл. — Вернее, он начал его, как только мы родились, но не докончил. Он бросил его, едва начав прозревать некие страшные предопределения. Он не хотел знать ничего плохого о будущем своих любимых дочек. Груз тайнознания — если оно касается близких или тебя самого — не каждый способен вынести. Отец наш слаб и безволен, что видно по его внешности: у него даже нет подбородка. Он заклялся когда-нибудь заглядывать в наше будущее и честно постарался забыть все, что уже успел узнать. Когда мы с Сэтлл выросли, мы сделали себе гороскопы сами.

— Страшные предопределения? — переспросил Конан. На миг голова его чуть протрезвела и прояснилась. — Что же может случиться с вами такого страшного? Вы ведь такие умные, такие ловкие, такие сведущие во всяких магических штучках?..