«Если я служу в туранской армии, то почему я здесь? — Конан ощупал себя и чуть не вскрикнул — Где меч, где нож, вся моя одежда? И вообще: что произошло и где я нахожусь?»

Он еще раз попытался сосредоточиться:

«Мы соревновались в «Синем быке», кто лучше метнет нож. Правильно? Правильно, — ответил он. — Это я помню… С аквилонцем и этим кривоногим… Я выиграл много золота… Кстати, где оно? — Он огляделся вокруг, но тут же понял всю тщетность своих попыток. — Нергал с ним, с этим золотом, но где я сам? — Киммериец никак не мог ухватить спутанные обрывки мыслей. Он вспомнил чашу с монетами — свой выигрыш. — Я их пересыпал в кошель, это точно… Потом поставил всем выпивку… Неужели я напился до беспамятства и попал в рабство куда-нибудь в Стигию? — Конан огляделся вокруг и чуть не расхохотался. — Тогда почему я не в кандалах? И где надсмотрщики? Нет, — решил он, — тут что-то другое… Ожерелье, — вдруг вспыхнуло в его мозгу. — Какое еще ожерелье? — спросил он себя, поморщившись. — Что за шутки демонов?»

— Эй! — закричал он, привстав на одно колено.

Девушки разом смолкли и уставились на него, будто на привидение, потом на их лицах отразился испуг, они что-то закричали на своем языке:

— Ванааха! Хтинкии! Ихтиха!

Мгновение помедлив, они со всех ног бросились прочь от берега к лесу, и скрылись за деревьями, даже ни разу не оглянувшись.

— Бежим! Смотри! Быстрее!

Внезапно киммериец с изумлением обнаружил, что понимает язык девушек. Смысл слов проступал не сразу, а как будто с небольшим опозданием.

— Что за бред? — удивился варвар, поднимаясь во весь рост, и с наслаждением потягиваясь. — Нет, все-таки это больше похоже на сон. Ничего не понимаю!

Он спустился со скалы на песчаный берег и еще раз как следует, осмотрелся. Уютную лагуну окружали высокие пальмы, их шершавые стволы уходили вглубь леса, совершенно закрывая обзор. Чуть дальше берег поднимался вверх и тянулся до черной горы, занимавшей полнеба, с другой стороны голубой свод смыкался с поверхностью моря — и больше ничего. Солнце поднялось еще не очень высоко, но уже припекало достаточно сильно, воздух был теплым и слегка влажным, ветерок, тянувший с берега, доносил запахи прелой листвы и причудливый аромат каких-то неизвестных киммерийцу цветов.

— Ничего не понимаю! — повторил Конан, снова и снова оглядываясь вокруг, будто надеясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему определиться, но ничего знакомого не видел — только морская гладь, черные скалы вдали, трепетавшая под ветерком зелень листвы, да еще синее небо и яркое солнце над этим безмятежным миром.

Он почувствовал голод и направился туда, куда убежали девушки.

«Они испугались меня — это понятно, — размышлял варвар, шагая по теплому мелкому песку, приятно обволакивавшему ступни. — Наверное, таких, как я, здесь еще не встречали. Но если я видел девушек, значит, где-то недалеко есть и другие люди. Может быть, они не такие пугливые и мне удастся узнать, куда меня занес Нергал и почему я ничего не помню. Заодно и поесть раздобуду».

Он подошел к краю пальмового леса и поискал глазами следы беглянок.

— Угу, вот они. — Киммериец двинулся дальше, приметив отпечатки ног на влажном песке, но вдруг резко остановился. — Совсем голову потерял, — хлопнул он себя по лбу… — Случись что, мне и отбиться нечем. Не набедренной же повязкой размахивать вместо пращи… — усмехнулся он. — Тем более, что и ее у меня нет. Мало ли какие люди здесь живут… — Конан решил найти что-нибудь, способное заменить оружие.

Побродив немного по лесу, он нашел обломок ствола, и хотя древесина не показалась ему достаточно крепкой, все-таки на первое время и эта дубина могла послужить сносной защитой.

Конан уже довольно далеко углубился в пальмовую рощу, но не обнаружил никаких признаков жилья. Следы девушек, четкие на песке, потерялись в невысокой, но густой траве, которая ковром устилала землю между высокими пальмами с длинными, изрезанными по краям листьями.

Иногда деревья расступались, и киммериец выходил на поляну, которая обычно была продолжением долины-ущелья, как будто прорезавшей склон черной горы. С каждой такой долины сбегал прозрачный ручей или небольшой водопад, пропадавший вскоре в зарослях. Варвар не хотел отходить далеко от берега, и все время прислушивался к шуму прибоя.

— Где же это племя? — спросил он сам себя, когда пересек очередную поляну. — Неужели там, в холмах?

И хоть Конану не хотелось удаляться от моря, он все-таки не оставлял надежды найти людей и решил подняться по одной из долин. Однако это оказалось не так-то просто. Идти вдоль ручья мешала плотная стена речного тростника, поднимавшаяся выше его роста и такая густая, что пробиться сквозь сплетение стеблей можно было только с помощью ножа или меча, а вот их-то у киммерийца как раз и не было. Он взял немного в сторону, правее журчащего потока, но пальмовый лес в этих местах сменяли заросли бамбука. Эти растения киммериец видел на море Вилайет, но здесь они были в три раза выше, и их стволы, толстые и мощные, росли так тесно, что иногда варвар не мог даже протиснуться между ними.

— Вот тоже местечко, демоны его возьми! — выругался киммериец и вернулся назад, к пальмовой роще. — Как же пробраться дальше? И жрать хочется… — Он прислушался к урчанию в животе. — Что ж, вернусь к морю, может быть, какую-нибудь рыбу поймаю или раковину найду. Конечно, о рыбе нечего было и думать: не голыми же руками ее ловить, а вот нырнуть и поискать какого-нибудь моллюска не составляло особого труда.

Как-то в бытность свою в Аргосе он собирал в море присосавшихся к камням мидий и с удовольствием поедал их нежное мясо. Солнце тем временем поднялось выше, и если бы не густая крона пальм, Конан почувствовал бы себя не лучше, чем в раскаленной пустыне.

— Куда же я попал? — в который раз спрашивал он себя, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. — Ничего не помню… Будто сегодня родился…

Однако киммериец не привык предаваться отчаянию, а уж решительности ему было не занимать. Если демоны — или судьба, или что-то еще забросили его в эти края, надо, во-первых, постараться выжить, а во-вторых, неплохо бы что-нибудь приобрести. Не возвращаться же домой с пустыми руками! Хотя где, собственно, дом? В Киммерии? Там, где он родился? Северная холодная земля, где зимний ветер воет среди обледеневших скал, и голодные волки рыщут в поисках добычи. Его что-то не особенно тянуло туда.

Туран? Варвар даже рассмеялся. Вот уж эту страну он точно не хотел бы считать своим домом. Впрочем, если разобраться, сейчас его положение в туранской армии совсем неплохое: служба идет, он дослужился до звания десятника, и монеты в кошеле водятся. По крайней мере, на жилье, выпивку и закуску хватает. Да еще и на женщин! Киммериец блаженно потянулся, вспомнив стайку нагих девушек на берегу. Какие красотки! Если все женщины здесь таковы, то эта земля просто обласкана богами.

Внезапно за стволами деревьев мелькнули несколько огромных человеческих фигур. Конан бросился на траву и осторожно подполз к стволу ближайшего дерева. Сердце его учащенно забилось, но не от испуга — киммерийца напугать было трудно, — а от знакомого предчувствия схватки, когда тело само собирается в комок, готовое распрямиться, как пружина, в молниеносном броске навстречу противнику. Варвар прислушался: стояла тишина, которую нарушали лишь птичий гомон и шелест крон деревьев, да еще далекий шум прибоя. Конан очень осторожно выглянул из-за ствола и громко рассмеялся:

— Ну и болван! Это же изваяния!

Издалека он принял стоявших на поляне трех истуканов за идущих ему навстречу вооруженных воинов. На всякий случай, осмотревшись по сторонам, он вышел из леса на большую поляну.

Посреди лужайки стояли три фигуры, довольно высокие — чуть больше роста варвара. Он обошел их, внимательно разглядывая грубо вытесанные из толстого ствола фигуры с прижатыми к туловищам руками. Лица истуканов были сделаны более искусно и раскрашены красками: вертикальная полоса белого цвета начиналась на лбу и шла вниз по носу, прерывалась над верхней губой, но затем бежала по подбородку и дальше по горлу, заканчиваясь у основания шеи. Поперечные коричневые полосы придавали свирепое выражение плоским лицам с широко расставленными и чуть раскосыми, как у гирканцев, глазами. Перед истуканами находилось каменное сооружение, похожее на высокую скамью, поверхность которой была пересечена неглубокими бороздками.