Что же, согласился справку оплатить. Взял нужный номер. Набираю его эдак гоголем. Подумаешь, всех делов-то. А там мне отвечают, что по данному телефону располагается совсем другой театр на Таганке и именно у них никакого юмора совсем не вечереет, а звонить нужно совсем в другой театр на Таганке - в какое-то Содружество.

Пришлось опять справляться. Ну, я объяснил, что по тому номеру не тот театр отвечает, не мой театр, а мне, оказывается, совсем другой нужен. Справочная меня очень внимательно выслушала, но захотела снова те же деньги за новый номер. Вернее, снова да ладом ровно такую же сумму. Ну, меня на фу-фу не очень-то возьмешь, не тот коленкор, чтобы дважды за настоящий номер платить. Пришлось чуть ли не полчаса втолковывать, что я прав, а не она, телефонистка жуева. Моржиха оглоедова.

Наконец соединили меня с главным администратором, вернее, администраторшей. А та, как начальник, оказалась человечнее или толковее и дала необходимый мне телефон Содружества. Все за те же первоначальные полтора "бакса".

Итак, я дозвонился до настоящего театра на Таганке, который юмор показывает, и попросил два билета на вечер. А мне говорят, что все билеты только через кассу и при личном приходе; более того, все они давно раскуплены. Правда, имеются только два билета, но очень дорогие. Я осведомился: почем. Оказалось, по 250 рублей. Значит, на двоих по тогдашнему курсу долларов сорок. Ну, это я вполне мог потянуть и согласился.

Радостный позвонил Ларисе Дмитриевне, даме этой, и сообщил про билеты и что сейчас за ней заеду. Снял машину на улице. Поехали. Из Зеленограда это обошлось мне в сто рублей, сущую ерунду. Еще 12 долларов.

Приезжаем, выкупаем в кассе билеты за 500 рублей, времени ещё вагон и маленькая тележка.

Идем в кафе. Сидим там часа два. Чуть не сто "баксов" истратили. Выпили. Поели. Чин чинарем. Вышли довольные, горячие. Теперь и посмеяться над знаменитыми артистами можно. Действительно, вряд ли они сейчас так, как мы, в кафе сходить могут. Доходы не те. Я-то иностранец давно и деньги у меня, заметьте, не деревянные.

Подходим, значит, ко входу в театр; на улице очередь человек двести, все с билетами и никого не пускают. У двери стоят два "качка" каких-то и ни в какую. Тут с балкона второго этажа начинают в рупор объявлять, что вечер юмора переносится на три дня, а кто не хочет ждать, тот может сдать билеты в кассу немедленно.

Понятное дело, мы с дамой три дня ждать не можем, смысла нет, все равно в Зеленоград спать надо ехать. Решил билеты сдать. Но очередь уже переметнулась и все двести человек впереди меня.

Расталкивать коллег по несчастью мне неудобно, а стоять никаких сил не хватит. Тем более ум мой протестует.

Все-таки я к двери театра пробился и говорю амбалам при входе, что меня директор театра пригласил по поводу замены компьютерного оборудования, вручил им "визитку" свою, не эту еще, другую, и английские документы предъявил. И все, чики-чики. Полный ажур.

Зашел. Сдал билеты и уехал. Без проблем. Вот что такое столичная обходительность. Да, любопытно, что на этом вечере мэрия решила побывать, причем надумала ровно за день до начала, а то, что все билеты были уже распроданы, её не колыхнуло; москвичи ведь и в любой другой день могут юмором насладиться, хоть через неделю, а кто не желает ждать, миль пардон, билеты обратно в кассу примут. Только постоять придется. А мороз-то градусов под 30 стоял, почти сибирский. И ветерок отменный, рождественский.

Ну, а другой облом у меня случился буквально на днях здесь, в Пензе родимой. К сожалению, тут столичные или иностранные штучки почему-то не проходят.

Значит, с другой уже девушкой решил я в кино сходить. Подходим в наш пензенский "Современник", там и кино, и дискотека, как говорится, все в одном флаконе. И касса одна. Итак, стоит опять человек двести. Молча. И непонятно, кто в кино, а кто в дискотеку. Ведь касса-то внутри здания.

Я открыто и жизнерадостно заявляю вслух, что хочу приобрести билеты в кино и если все на дискотеку, то уж, извините, придется всех опередить. Время без двух минут двадцать два часа вечера, вот-вот сеанс начнется.

Ни звука в ответ. Все стоят и только зло на меня смотрят. Я аккуратно так всех обошел, молчание ведь знак согласия, добрался к входной двери; обстучался, пока открыли. Попытался сунуть "визитку", не берут; на документы мои загармоничные тоже не смотрят, хоть к внутренней очереди - в кассу - пропустили.

Я опять с тем же вопросом к очереди. Молчат. Стоят и даже на меня не смотрят. Кое-как пробрался почти до кассы. Осталось человек пять до заветного окошка, но там такая теснота, не продвинуться. На вопросы мои и просьбы - ноль внимания. Ноль эмоций.

Наконец один сжалился. Самый пятый. Ну, вот купили себе билеты трое-четверо. А на табло, где информация о билетах, мол, в кино пока есть, хотя времени уже 22.10, а кино-то ведь в 22 началось ровно, но журнал можно ведь и пропустить, вдруг все цифры замигали, задергались, а окошко прямо передо мной захлопнулось и ни на какой стук уже не открылось.

Я - к охране, а те одно: ждите, откроется, все объяснят. Ждал ещё минут пятнадцать. Так ничего и не дождался и ушел несолоно хлебавши.

Не знал даже, что девушке сказать, как объяснить.

4

"Яппи" и большеголовый молчали, явно взволнованные безыскусным рассказом. Все-таки правда жизни весьма фантастична и так и твердит она писателю: запомни и запиши. Как можно точнее.

Что ж, живи, записывай, знай, голубчик, да огребай гонорары немереные.

Прошла минута-другая. В полном молчании. Как говорится, в подобный момент милиционер родился. И возможно даже не один.

Давно пора было засыпать. За окнами сгустилась темень. Поезд летел по рельсам сноровисто. Околодорожные деревья и кустарники подобрались поближе к шпалам, словно прислушиваясь и приглядываясь к летящему куску загадочной жизни.

Гоша обратился к дочери.

А что, если я расскажу сейчас всю свою историю полностью? Пигмалион и Галатея. Нет, действительно. Что-то серьезно настроился. А кусочком не отделаешься, память давит. Очень тяжелая память.

На этих его словах девочка соскользнула с верхней полки и рванула купейную дверь, которая едва поддавалась её напору.