Она тяжело вздыхает.

— Тебе нужно снаряжение?

Я снова киваю.

— Мы не останемся дольше, чем должны, но это единственное место, где есть то, что мне нужно, чтобы выработать наш следующий шаг. Я подумал… — но то, что я прошу, неимоверно: обычный то пользователь достаточно приватен, чтобы позволить кому-то войти в его систему. Для Мэй позволить другому хакеру залезть в ее систему сродни ее приглашению повальсировать с ней голой. Я не могу дать никаких гарантий, они не будут ничего значить. Правда в том, что я смогу делать все, что захочу, как только она даст мне к ней доступ, и она это знает. Так что все сводится к доверию.

Мэй медленно кивает.

— Мы настолько увязли в этом, то что уж тут скрывать. Проходите, проходите вы, оба. Давай дам тебе доступ, пока дети не вернулись из школы.

Я наблюдаю, пока мы проходим внутрь, как София вбирает в себя все вокруг. В конце концов, я разбираюсь в электронике, а она хорошо ориентируется в социальной среде. Получается, она делает то, что у нее лучше всего получается. Я вижу, как она изучает школьные расписания на экране на кухне, фотографии Мэй и ее детей, удобную мебель по средним ценам. Мэй и ее подруга Таня использовали донора для зачатия детей, а затем Мэй осталась матерью-одиночкой, когда выяснилось, что растить детей тяжёлый труд. Тогда она пожала плечами и сказала, что проще поднять двоих, чем троих. Для Мэй дети — это главное. Я почти уверен, София уже выяснила это, посмотрев вокруг.

Хоть и очень слабо, она почти улыбается, когда мы направляемся в кабинет Мэй. Я думаю, что большинство из подобных мне не имеют ухоженных горшечных растений и оформленных семейных портретов в своих тайных притонах хакерства.

Я же… мне просто не терпится добраться до огромной системы экранов Мэй. То, что у меня нет возможности выйти в онлайн раздирает меня изнутри… что является зависимостью, и я понимаю это, но здесь присутствует то, что мне так нужно. Я натягиваю перчатки и опускаюсь в кресло Мэй. Оно тихо гудит, края корректируются, когда оно обтекает меня, и вот так я оказываюсь дома. Позади себя я слышу, как Мэй разговаривает с Софией о еде и напитках, но я уже погружаюсь в свой мир.

Большинство экранов заняты форумами, которые Мэй, должно быть, проверяла, когда мы приехали. Это ее специализация, хотя я тоже там балуюсь. Что ни говори о конспирологах, их паранойя пригождается. Если что-то интересное попадает в гиперсеть, один из них обязательно заметит это. А пара вовремя отпущенных комментариев отправит их маршировать, как армию муравьев, на расследование. После этого все, что вам нужно сделать, это отсортировать правду от призрачных теней. Тем не менее, можно найти иголку в стогу сена, и именно поэтому Валет предоставляет анонимные, защищенные места для их обсуждений. Похоже, Мэй проверяла группу «Коринф против тирании», после их протеста в тот день, когда мы с Софией встретились. Группа их сторонников до сих пор отсутствует. С мертвой хваткой Лару на СМИ, у них никак не получается поднять шум. Это проблема для всех групп, которые слышали печально известную трансляцию Флинна Кормака с Эйвона. Даже если они верят ему, они никак не могут его поддержать.

Я вставляю пару флешек, чтобы настроить программы, которые мне нужны, и наблюдаю, как начинает появляться информация. На мгновение я вижу перед собой все свои файлы, проходящие через гиперсети, скрытые и зашифрованные за пределами самых смелых мечтаний правительственных учреждений, часть бесконечной реки данных. Все ли это скользит по гиперпространству в какой-то форме, познаваемой теми, кто там живет… шепотами? Интересно, что они скажут о наших любовных письмах, налоговых декларациях и обо всем остальном.

Я отмахиваюсь от вопроса, и пока жду, когда они проведут проверку безопасности, обращаю свое внимание на дискуссию об Эйвоне, которая занимает верхние два экрана справа.

Ничего нового на первом — перефразирование тех же самых старых аргументов о том, является ли Флинн Кормак обыкновенным сумасшедшим, никаких упоминаний о Тауэрс, некоторые новые данные о последних отчетах о терраформировании Эйвона… а затем. О, очень мило. Кумико и ее группа ветеранов Эйвона, предполагаемо выживших после ярости, болтают о том, о чем я до этого не слышал. Сам автор эфира Эйвона приезжает на Коринф!

Кто-то скопировал и вставил пресс-релиз, с некоторыми саркастическими комментариями о том, что «Тот самый» продолжает пытаться притворяться, что речь Кормака была ложью. «Часть официальной делегации с Эйвона прибыла на Коринф, чтобы представить верительные грамоты первого избранного сенатора планеты в Галактический совет и принять участие в мирном саммите. Кормак известен своим участием в широко обсуждаемой трансляции с Эйвона, в которой он утверждал…» Остальное я знаю.

Мой эксперт по Эйвону, вероятно, получила больше информации о делегации, которую она разместила на форумах, но мое любопытство на этом фронте придется попридержать. Я могу представить Кумико в ее собственном логове к югу от этого сектора, сгорбившуюся перед своими экранами. Она более надежный источник информации, чем большинство, особенно когда дело доходит до ярости Эйвона, но я никогда не доверял ей достаточно, чтобы сказать ей, что я гоняюсь за Тауэрс. Я не знаю, кто руководил Кумико на Эйвоне, и поскольку роль Тауэрс в эпидемии ярости не совсем известна общественности, я не могу быть уверен, где будет лояльность Кумико.

Всплывают текстовые поля, которые я ждал, и я начинаю поиск, пока Мэй открывает банку с энергетиком и ставит ее рядом со мной. Я быстро задаю нужные мне параметры. Создаю серию закулисных профилей пользователей, от которых я могу отправить сообщение о бомбе на торжестве «Дедала», чтобы полиция обратила на них внимание, но не имея возможности выяснить, кто их предупредил. Позади меня Мэй и София тихо говорят о «Дедале»… я слышу удивление в голосе Мэй. Даже она, королева слухов гиперсети, ничего не слышала о какой-либо акции, запланированной на гала-вечере.

Теперь, когда моя программа познакомила меня с системой Мэй, она начинает открывать мои обычные окна одно за другим. Подпрограмма по поиску Тауэрс оживает, хотя, как обычно, там нечего сообщать. Я не уверен, но не думаю, что она покинула Коринф. Я впервые нашел ее, когда она эвакуировалась с Эйвона — якобы для тихого выхода на пенсию. В то время я не купился, что после нескольких лет закрывания глаз на происходящее, после зачистки для Лару, она просто оставила работу и стала спокойно жить. Поэтому я установил программу для поиска странностей в схемах путешествий, вычисляя людей, которые регистрируются для прыжка в гиперпространство, но не проверяются на другом конце, что исчезают из списка пассажиров по прибытию, и тому подобное.

Это самый простой способ выяснить, на что надо обратить внимание. Не прочесывать терабайты данных, пока глаза не начнут косить. Просто искать исключения, элементы данных ведущих себя так, как не должны, и отслеживать их. Они будут интересными. И прямо в то время, когда Тауэрс подала в отставку, высветился идентификационный номер, предположительно принадлежащий сироте войны на следующем транспорте, покидающим Эйвон. Предполагаемая сирота, обычная гражданка Эйвона, абсолютно без средств к существованию, исчезла из транспорта, направляющегося в детский дом, и бросая вызов всем ожиданиям и вероятностям, прыгает с планеты на планету, изменяя свой идентификатор чаще, чем большинство людей меняют одежду. Это был кто-то, кто хотел сбить гончих со следа, и единственное, что на Эйвоне стоило такой секретности, было то, что Лару заселил туда.

Так что в прошлом году я был личным ищейкой Антье Тауэрс, и я никогда не давал ей отдохнуть. Она где-то на моей планете, и даже когда я сплю, мои боты и подпрограммы ищут ее. Как бы тяжело мне не было жить вне сети, я превращаю ее жизнь в сущий ад. Чем дольше она бежит, тем больше устает, и тем более неаккуратными становятся ее уклонения. В конце концов, она совершит ошибку. И я буду рядом, когда она это сделает.

С мягким перезвоном на экране вспыхивает диалоговое окно с вопросом, хочу ли я отправить свое сообщение. Я осознаю, что сижу с анонимной угрозой запугивания, которую набирал в течение полных десяти минут, пока София не подошла после ее разговора с Мэй, из-за чего мне пришлось вернуться к реальности. Обычно полиция — это последние, кому бы мы хотели позвонить, но у нас нет другого выбора. Я смотрю на Софию, которая читает сообщение. Она делает вдох и кивает, и щелчком пальцев я посылаю наше предупреждение, отправляющееся в гиперсеть, чтобы сделать свою работу.

Я выдыхаю и откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как каждая унция напряжения и усталости догоняет меня. Мы передали эстафету, и даже если копы не знают истинной причины, по которой они отправляются расследовать ситуацию на борту «Дедала», их присутствие привлечет достаточно внимания на торжестве, что Лару не может ничего сделать, чтобы остановить их.

София выдыхает, и мне не нужно смотреть на нее, чтобы понять, что ее лицо выказывает такое же облегчение.

— Так что же нам теперь делать?

— Теперь ждем. — Я распрямляю плечи, морщась, когда движение вызывает серию прострелов вдоль верхнего отдела позвоночника. — И пойдем спать, пока у нас есть безопасное место для отдыха.

Впервые, за все время нашего существования, мы находимся в противоречии. Мы всегда были одним целым, бесконечно находясь на одной волне, разделяя каждую мысль. Но те из нас, кто существовал в маленьких пятнышках, кто касался умов и сердец этих существ, что несут в себе такую страсть… теперь мы стали различаться.

Различия, в существующей полной гармонии и завершенности, разрушают нас.