ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

СОФИЯ

Я ПРИХОЖУ В СОЗНАНИЕ от жара и боли, садясь в вертикальное положение с придушенным стуком колотящегося сердца. Рядом сразу оказывается кто-то, кладя теплую рука на плечо, и тихо, на ухо, призывая меня лечь обратно.

— Гидеон? — хрипло зову я, пытаясь отогнать сон и дрему.

— Он в порядке, он с Мори и Джубили. — Я моргаю, пытаясь сфокусироваться, и лицо Флинна оказывается передо мной. — Оставайся на месте, Соф, ты еще какое-то время будешь слаба.

Я позволяю ему уложить меня обратно на то, что кажется военной койкой, и с дрожью вздыхаю. Я не чувствую своей руки, и после укола страха смотрю вниз. Она все еще на месте, только завернута в кокон бинтов и онемела вниз от плеча. Мы в большой, тусклой комнате. Свет странно падает на голые цементные стены. Тут и там рассредоточены несколько человек, лица которых я не узнаю. Они выглядят напряженными и испуганными, некоторые лица заплаканы, некоторые безжизненные. Пара из них сгорбилась над наладонником, пытаясь, и, похоже, безуспешно, поймать сигнал.

— Где мы? — шепотом спрашиваю я.

— База Мори. Кумико Мори. Подруги Гидеона. Ей также довелось служить на Эйвоне с Джубили.

Я смотрю на него, пытаясь заставить мозг работать сквозь густой, непроницаемый туман, окутывающий мои мысли.

— А как так получилось…?

— Она солдат, подвергнувшийся ярости, — тихо отвечает он. — Она и остальные здесь… все эти солдаты когда-то были на Эйвоне, переназначенные после того, как шепоты заставили их сорваться. Из того, что она мне рассказала, они занимались здесь тем же, чем и мы — пытались выяснить, как уничтожить Лару.

Ни один из верхних фонарей не горит. Все, что я вижу, это пара светодиодных лампочек и аварийный фонарь.

— Почему… что со всеми этими… — но я не могу вспомнить слова, которые мне нужны, не могу заставить губы сформировать их.

Флинн прослеживает мой взгляд, направленный к аварийному фонарю, стоящему на упаковочном ящике рядом с моей койкой. Его взгляд возвращается ко мне.

— Что ты помнишь? Нам пришлось усыпить тебя, чтобы обработать руку. У нас не было выбора, ты держала… — он сглатывает, лицо становится мрачным, а глаза немного дикими. — Нам пришлось тебя вырубить.

Я прочищаю горло, мой голос звучит грубо и надтреснуто, будто я кричала. Или визжала. Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю.

— Я помню «Дедал».

Флинн находит пальцы моей здоровой руки и обхватывает их, сжимая.

— Удар после падения обесточил все, по крайней мере, на километры. Связь потеряна, сети высокого напряжения вырублены. Гидеон даже не может войти в гиперсеть, это то, чем он и Мори сейчас заняты.

— Что насчет… — но мой голос замирает, когда в памяти всплывает образ улыбающейся наследницы Лару с черными глазами. Я даже не могу заставить себя произнести ее имя. — Л-Л-Лару? Что насчет Лару?

— Мы не знаем. Мы пока ничего не знаем.

Я делаю еще один вдох, а затем снова пытаюсь сесть, отталкивая руку Флинна, когда он пытается остановить меня.

— Флинн, я пыталась… — мой голос срывается. — Лару стоял прямо там. Я не могла оставить его в живых. Я не могла…

— Шшш, я понимаю. — Флинн стал выглядеть старше за прошедший год, чем следовало бы. Зеленые глаза остались такими же, волосы темные и волнистые. И все же он кажется каким-то более реальным, чем был раньше, твердым, теплым. Боль в его взгляде, симпатия, так глубока, как никогда. — Я понимаю, Соф.

— Это моя вина, — шепчу я, слишком онемевшая и слабая, чтобы плакать. — Если бы я этого не сделала…

— Ничего подобного, — прерывает меня Флинн. — Судя по тому, что мы узнали от Тарвера, это уже давно тянется. Этот шепот пытается добраться до Лили с тех пор, как они с Тарвером оказались на той планете вместе. Я думаю, что боль просто нарушила ее концентрацию… в конце концов, он бы все равно заполучил ее.

Но такого бы не произошло на борту «Дедала». Тысячи людей, десятки тысяч, может быть, даже сотни тысяч сейчас… они были бы живы, если бы я не пыталась убить Родерика Лару.

— Я хочу видеть Гидеона, — слышу я себя к своему удивлению. — Разве он…

Но прежде чем я заканчиваю вопрос, Джубили входит в одну из дверей с Гидеоном и женщиной с короткими, черными волосами и косынкой на шее. Кумико, подсказывает мой мозг. Капрал Мори. Trodaire, которая застрелила на улице Гаррета О'Рейли и нарушила перемирие. Но потом мой отец убил гораздо больше одного человека из-за ярости Лару, и его взрыв привел к войне. Мои мысли так переплелись со злостью и горем, что я не знаю, что и думать, глядя на бывшего солдата рядом с капитаном Чейз.

Гидеон отходит он них, его ноги направляются к моей койке, прежде чем он поднимает голову и видит, что я сижу… его шаги замедляются на секунду, а затем ускоряются, когда он бежит. Флинн смотрит на меня, уголки его рта дергаются, когда он отступает, освобождая место для Гидеона, чтобы тот присел рядом со мной.

— Эй, Ямочки. — В его глазах, в голосе заметно облегчение… и все же что-то сдерживает его, заставляет замешкаться. Внутри него идет война, его рука дергается, будто он хочет дотронуться до меня, но не может. Это не ты, сказал он, когда я наставила пистолет на Лару. Я тебя знаю.

— Эй, — шепчу я в ответ. Ты никогда меня не знал.

Я не думала, что когда-нибудь столкнусь с ним после того, как он узнает, что я никогда не работала с ним над тем, чтобы разоблачить «КЛ», что я только пыталась убить Родерика Лару. Я думала, что буду мертва.

И на самый крошечный момент, я желаю, чтобы так и было.

Джубили прочищает горло, стоя на некотором расстоянии рядом с Кумико.

— У нас есть сетевая связь, — мягко объявляет она, нарушая тишину между Гидеоном и мной. — Флинн, ты должен на это посмотреть.

— Я тоже иду, — говорю я, прежде чем кто-нибудь успеет оставить меня в койке.

Гидеон бросает взгляд на Флинна, у которого, без сомнения, гораздо больше опыта в полевой медицине, чем у него, а Флинн просто качает головой.

— Я перестал говорить ей, что делать, когда мы были еще детьми, — говорит он, подходя ко мне и предлагая мне руку.

Гидеон отступает на шаг, переводя взгляд с меня на него, затем поворачивается, чтобы присоединиться к Джубили и Мори, когда они направляются в соседнюю комнату. Что бы они не использовали, чтобы вырубить меня, это все еще со мной. Мои шаги кажутся резиновыми и медленными, мышцы не реагируют на команды мозга. Флинн вынужден пригнуться, чтобы я могла обнять его за плечо, направляясь к двери.

— К счастью, Мори получает излишки военного снаряжения, — бормочет он, пока мы идем. — У нее оказался кожный регенератор. Твоя рука будет в норме через день или два… вероятно, даже шрамов не останется.

Я ненавижу себя за то, что чувствую облегчение, которое проходит через меня. Я должна терпеть боль, получить шрамы, как напоминание о том, что я пыталась сделать. О том, что я сделала. Сотни тысяч людей в этом городе мертвы из-за меня.

— Упс, эй… — руки Флинна сжимаются вокруг меня, когда я провисаю. Лекарство угрожает лишить меня сознания.

— Я в порядке, — отвечаю я, стиснув зубы, снова вставая на ноги. Как бы я ни старалась сосредоточиться, где-то в глубине души я вижу, как Лили кричит и падает, вижу ее окровавленную руку, вижу, как чернильная тьма кровоточит в ее взгляде, когда она лежит на полу.

Дверной проем ведет в меньшую комнату, возможно, предназначенную для личного кабинета, с окнами на двух стенах. Хотя они выходят только на соседние здания, в воздухе царит туман, а проглядывающийся из-за него свет яркий и красно-оранжевый, что заставляет сердце сжаться. Я слишком часто видела огонь, чтобы не понимать, что это. Коринф горит.

В комнате находится только один человек, и когда свет освещает его лицо, мое сердце сжимается еще сильнее. Это Тарвер, утонувший на складном стуле, с глазами устремленными в окно. Он не оглядывается, когда мы входим.

Флинн находит для меня стул, поспешно усаживает меня на него и направляется к Джубили. Он переводит взгляд с нее на бывшего солдата у окна.

— Он…

Лицо Джубили вспыхивает, и я удивлена глубиной эмоций, которые вижу там, на этом лице, которое всегда было таким каменным, таким неумолимым на Эйвоне.

— Он не хочет со мной разговаривать, — бормочет она в ответ. — Он… — она качает головой. — Я не знаю, что делать.

Флинн не отвечает, и вместо этого берет Джубили за руку и притягивает ее ближе к себе, прижимая лоб к ее лбу. Я смотрю на них, как их пальцы переплетаются вместе. Это маловероятное зрелище Флинна, обнимающего самого печально-известного солдата из когда-либо существовавших на Эйвоне, поражает меня. Я знала, что у него есть чувства к ней, но…

— Я не могу ему помочь. — Ее голос едва слышен.

— По шажочку, постепенно, — отвечает Флинн с той же терпеливой решимостью, которая годами вела его после убийства сестры.

Я скольжу взглядом в сторону, где нахожу Гидеона, но он не смотрит на меня. Он смотрит на Тарвера, стоящего у окна, отнюдь не проявляя той горькой неприязни, которую я видела на борту «Дедала», когда он говорил о том, что Тарвер заменил его брата. На его лице теперь только горе. Как будто он разделяет что-то из того, что заставило Тарвера Мерендсена впасть в ступор.

Пока я смотрю, он глубоко вздыхает, заметно заставляя себя собраться.

— У нас есть сигнал, — говорит он бодрым голосом, вытаскивая наладонник, подходя к потрепанному столу недалеко от окна. — Большинство новостных сайтов ничего не публиковали с момента крушения, и мы должны предположить, что те студии, которые не были поражены, все еще пытаются найти электричество.

— Но у некоторых оно есть? — Флинн поднимает голову, наблюдая, как Гидеон ставит наладонник на стол, настраивая интерфейс с голопроекцией.

Гидеон кивает, не отвечая до тех пор, пока экран наладонника не оживает, и проекция не зависает прямо над столом.

— Снимки разрушения, пара видео крушения от людей, чьи устройства синхронизировались с облаком, прежде чем они… — он останавливается, скривив губы, и не заканчивает предложение. — Я думаю, что этот сайт работает в прямом эфире.