Я хочу узнать больше… намного больше об этой девушке, которая знает как попасть на пожарную лестницу, у которой убийственная улыбка и которая заучила план здания, предназначенный только для сотрудников.

В конце концов наша удача иссякает, когда заглянув за угол, мы натыкаемся на охранника, стоящего у двери с неоновым знаком «ВЫХОД» — наш путь на пожарную лестницу. Охранник немного располневший, его рубашка настолько новая, что до сих пор на ней выглажены складки. Полагаю, новый сотрудник. Глаза широко распахнуты, ему явно не пришлось выбирать, чтобы столкнуться с тем, что происходит здесь, в самом начале своей карьеры. Я не знаю, что видит моя спутница, но что бы это ни было, это заставляет ее улыбнуться, когда она отходит за угол.

Она прижимает руку к моей груди, и на мгновение все, на чем я сосредоточен — это точка соприкосновения, тепло ее кожи, ощущаемое сквозь мою рубашку. Потом она толкает меня обратно к стене. Что становится привычкой. Она явно не привыкла работать с партнером.

— Оставайся здесь, — говорит она, и той же самой рукой залезает в лифчик… движение, от которого, как я понимаю, я должен оставаться в восхищении, что собственно говоря и происходит. Она достает маленькую синюю капсулу и сжимает ее в ладони. Когда она проводит пальцами по своим платиново-светлым волосам, пряди волос становятся ярко синими. Я понимаю, что капсула была с красителем. — Ты просил показать свои навыки, — продолжает она, присев на корточки, чтобы вытереть руку о ковер.

— Да ну? — ухмыляюсь я, и она опять нацепляет свою застенчивую улыбку… на этот раз только с одной ямочкой. Думаю, такая улыбка мне нравится еще больше. Мне она нравится, по крайней мере сейчас, когда отступает ее страх, хотя следы его все еще таятся в глубине ее глаз.

— Смотри и учись. — Она щиплет свои щеки чистыми пальцами, чтобы они покраснели, и делает несколько быстрых вдохов, а затем заворачивает за угол. Она бежит прямо к охраннику, уже плача, когда бросается на него. Я видел много артистов на нижних уровнях, но эта девушка чудо как хороша.

Охранник явно сбит с толку, обнаружив в своих руках синеволосого подростка в сильной истерике. Он пытается разыгрывать варианты: вы целы? и точка эвакуации в другом направлении, мисс. Пока я слежу за ними, я снимаю рубашку, быстро выворачиваю ее и снова надеваю так, чтобы фальшивый бейджик «Компании Лару» оказался снаружи.

Между тем, Ямочки делает несколько быстрых вздохов и пытается объясниться снова, на этот раз выражаясь яснее, несмотря на ее «страх».

— Назад, в ту сторону? — еле выговаривает она, указывая на коридор напротив того, в котором я прячусь. — Он пытался взять меня в заложники, у него пистолет! Пожалуйста, вы должны помочь. — После этого она позволяет себе замолчать в унылом завывании сигнализации, хотя мне и так становится ничего не слышно. Я могу сказать лишь по языку тела охранника, что он отвечает, когда ему удается освободить от нее свои руки. Оставайтесь здесь, я позабочусь об этом. Хотя, когда он направляется туда, куда она указала, он не идет слишком быстро. Вероятно, не хочет быть тем, кто найдет этого вооруженного бандита, что, на самом деле, понятно.

Я прячусь, пока он не поворачивает за угол, а затем спешу к своей подруге, которая роется в сумочке — кто сейчас такие носит? — и выуживает оттуда карточку. Ей удается выглядеть лишь немного успокоенной, когда площадка озаряется зеленым светом, и через мгновение мы оказываемся на аварийной лестнице. Сигнализация здесь приглушена, и наши шаги эхом отдаются от стен, пока мы спускаемся.

— Какого черта ты там делал? — через некоторое время спрашивает, идя впереди. — Я видела, что твой планшет был подключен к порту данных в дереве прямо перед тем, как обрубилась голографическая проекция.

Я испытываю соблазн сказать ей, что я тут ни при чем. Я был внутри серверов «Компании Лару», и только заметил некоторые странные энергетические всплески, о которых я хотел узнать больше, но я едва начал. Ничего из того, на чем я споткнулся не должно было выпустить ищеек вроде этих. Некоторые из моих старых взломов, когда я только начинал, могли вызвать такой хаос. Но в наши дни… Да дело в том, что ничего из того, что я сделал, не оправдало бы стрельбу, которую мы слышали.

Мы начали спускаться с двадцатого этажа — хотя это относительная цифра, так как первый этаж, безусловно, далек от фактической поверхности Коринфа. Сейчас же нам осталось пройти около трех, поэтому я сохраняю дыхание для бега.

Внезапно дверь на уровне земли распахивается, и в нее спешно входят три охранника. У нас обоих слишком много импульса, чтобы сразу остановиться, и я бросаюсь к стене, чтобы попытаться остаться вне поля их зрения, а она цепляется за мою рубашку, чтобы замедлиться. Она оказывается рядом со мной и мы становимся совершенно неподвижными, ожидая реакции, если они заметили нас, и ожидая их дальнейших действий: будут ли они подниматься.

Ну, конечно, они поднимаются. Сегодня, черт возьми, хоть что-нибудь пойдет как по маслу? Нет никакой возможности приблизиться к выходу незамеченными, поэтому я засовываю сумку с планшетом за спину, поверяю фальшивую форму «Компании Лару» и выхожу в поле их зрения. Моя напарница остается позади меня, без сомнения надеясь так же сильно, как и я, что они не будут заострять внимание на том, что она не носит униформу.

— Осторожно, парни, не выстрелите в меня, — кричу я, заставляя себя звучать так, будто думаю, что перспектива на самом деле забавная. — Меня ужасно трудно заменить.

Три пистолета поднимаются, а затем опускаются, когда они видят мою рубашку, которая срабатывает, по крайней мере, с этого расстояния.

— Что вы делаете на лестнице? — кричит один из них.

Черт возьми, хороший вопрос. Сотрудник «КЛ» должен знать пути эвакуации.

Затем Ямочки… Алексис, мне действительно нужно узнать ее настоящее имя, произносит позади меня:

— Они считают, что наверху возможно возник технический сбой. Нет ни дыма, ни огня, поэтому мы проверяем сигнализацию вручную. — Надо сказать, она быстро придумывает как выкрутиться.

— Техническое обслуживание, — соглашаюсь я, вводя немного усталости в свой голос. — Единственный способ проверить некоторые системы можно только лично, если это ложная тревога, чего явно никто не делал. Мы можем попросить вас уйти с лестничной клетки? Ваши движения могут спровоцировать новую волну сбоя.

Двое из них сразу же покупаются на мои слова, но парень, задавший вопрос, не так уверен. Он долго и пристально смотрит на меня, прежде чем разворачивается, чтобы последовать за остальными, не убирая пистолет.

— Спасибо, парни, — кричу я им вслед, довольный как никогда.

Она тихо произносит позади меня:

— Мы можем выйти на второй этаж, он имеет выход на улицу. Мы можем полностью пропустить главный вестибюль.

Я киваю, и мы в унисон приходим в движение. Я стараюсь держаться между ней и охранниками, которые возвращаются на первый этаж. Надеюсь, она понимает, что я просто скрываю ее отсутствие формы, и не делаю ничего настолько глупого, как прикрываю ее своим телом.

— Подожди минутку! — Это все тот же парень с вопросами. Он на полпути вверх по лестнице, и его рука прижата к уху, где, без сомнения, наушник передает информацию о нас. Алексис ругается под нос, и на мгновение становится почти похоже, что у нее есть акцент, когда мы, как единое целое мы бросаемся за дверь.

— Стоять! — Все трое с шумом несутся вверх по лестнице, всего в нескольких метрах от нас. Они выкрикивают угрозы, их голоса так же громко отдаются эхом, как и их шаги, сигнализация все еще воет вокруг нас.

Передо мной она нажимает на планку, чтобы открыть дверь, и солнечный свет резко режет по глазам, освещая лестничную клетку. Я проталкиваю ее через дверной проем, подталкивая рукой между лопатками, моя сумка стучит по бедру, когда я протискиваюсь за ней. Они промахиваются, и я пригибаюсь, чтобы попытаться сбить их цель.

В следующий миг я слышу пронзительный визг новейшего лазерного пистолета, и, когда я закрываю дверь позади себя, волна боли опаляет мое предплечье, а затем устремляется в грудь, заставляя мои нервные окончания пылать.

Каждая часть писем, образов и песен запечатлена и скормлена тишине. Но каждая вспышка настолько разная, настолько одинокая, что невозможно собрать их в единое целое.

Индивидуумы.

Концепция нова, так же как холодные, твердые штуки порхающие во Вселенной, были чем-то новым. Некоторые частицы, что наводняют тишину — прекрасны, некоторые — уродливы, а некоторые — за пределами понимания.

Как мы можем начать понимать их? Понимая одно.

Мы наблюдаем, ждем, и учимся.