— Ты опоздала, — сказала миссис Уивер, когда Лори вошла в гостиную.

— Джорди спит?

Миссис Уивер покачала головой.

— Если только он не начал храпеть под звуки взрывов и космических кораблей, нет, он не спит.

— Тогда я не опоздала, — заметила Лори. — Комендантский час до того, как Джорди уснет, так что…

— Хорошая попытка, мисс. — Однако миссис Уивер старалась не улыбаться.

Лори открыла дверь в комнату младшего брата. Повсюду были груды книг и игрушек, но мама не ругала его за это. Джорди был ее «маленьким ангелом», ребенком, который не беспокоил ее. Если звонили из его школы, это означало, что он проделал отличную работу или получил награду. Он должен был быть Торсеном.

— Спокойной ночи, — сказала она. — Прекрати все взрывать.

— Вулкан взорвался по-настоящему! — Джорди заерзал на кровати и перевернулся так, чтобы видеть ее.

— Что?

— Вулкан. — Джорди издал еще один звук взрыва. — Вся верхушка взорвалась, как ракета. Разве это не круто? Лава и дым, и…

— Мама не любит, когда ты смотришь новости. — Лори вздохнула.

— И ей не нравится, что ты приходишь так поздно. Я не скажу, если ты не скажешь, — сказал Джорди, с той силой торга, которая помогала ему получать конфеты в течение многих месяцев.

Она закатила глаза, но все равно сказала:

— Идет.

Закрыв за собой дверь, она вернулась в гостиную. Миссис Уивер собрала спицы и надела туфли. Они попрощались, и Лори свернулась калачиком на диване с домашним заданием по математике.

Ее разбудил звук поворачивающегося замка. Что-то вроде того. Сонная, она позволила маме уложить себя в постель. Не то, чтобы Лори обычно волновалась, но весь эпизод с Фином сегодня сильно напугал ее. Если бы Мэтт не вмешался, она могла бы уговорить Фина оставить щит в покое. Возможно. В любом случае, Мэтту не нужно было бросать эту светящуюся штуку, или что бы он там ни сделал.

— Виделась с Фином, — сказала она матери.

— Лори… — тон, который всегда был у ее мамы, когда она говорила о Фине, уже присутствовал; даже полусонная, Лори услышала его. Это означало плохие новости для Фина, нужно было держаться от него подальше.

— Он — член семьи, — пробормотала Лори, забираясь в постель.

Мама накрыла ее одеялом.

— Однажды он втянет тебя в неприятности, к которым ты не готова. Что ты тогда будешь делать?

— Справляться с этим. — Лори уютно устроилась в постели. — Я справлюсь.

Несколько часов спустя Лори проснулась со смутным ощущением удушья, что не было полной неожиданностью, потому что она проснулась как… рыба… лосось, если быть точнее.

Я — рыба.

Она заснула совершенно обычной тринадцатилетней девочкой, а проснулась рыбой, и, как бы ей ни хотелось понять, как это случилось, у нее была более насущная проблема: воздух. Лососю для этого нужна вода, а так как она была девочкой когда забиралась в свою постель, то теперь она была рыбой, которая и близко не подходила к воде.

Ее рыбьи глаза заметили спортивную бутылку, и она почувствовала проблеск надежды, но отсутствие пальцев и неспособность положить лосося в бутылку сделали ту бесполезной, поскольку решения не было.

Она дергалась на кровати, разрываясь между попыткой понять, как не быть рыбой, и попыткой решить, сможет ли она окунуться в воду… и попыткой проснуться по-настоящему, потому что шансы на то, что это плохой сон, казались довольно высокими…

Я не могу быть рыбой. Это сон. Нет. Я действительно лосось.

Единственной водой поблизости был унитаз, и окунаться в эту заразную штуковину было отвратительно… но потребность в воздухе перевешивала явную мерзость попытки плавать в унитазе.

Энергично шевелясь, она сумела вскочить с кровати, упала на пол, ее падение смягчили груды одежды, разбросанные по всей комнате. Она пробралась по одежде, книгам и мусору, скопившемуся на полу, и ударилась о закрытую дверь.

Мне нужна помощь. Мне нужен Фин.

Если бы рыба могла плакать, Лори заплакала бы. Мысль о том, что она умрет, как рыба, что ее мать найдет на полу вонючую мертвую рыбу, была ужасной.

Где Фин?

Ее кузен должен быть здесь, он должен помочь ей. Они помогали друг другу, но его здесь не было, а она могла умереть. Ее жабры быстро открывались и закрывались, она паниковала, слишком измученная, чтобы даже попытаться понять, как лосось может открыть дверь.

Дверь открылась, и Лори уставилась на своего спасителя. Не Мама. Не Папа. Не Фин. В дверях стоял ее младший брат.

— Почему ты на полу?

— Потому что я — рыба, — сказала она.

Джорди уставился на нее. Он открыл рот, видимо, обдумывая все, что он хотел сказать, и закрыл его. Он пожал плечами.

— Ты можешь открыть дверь ванной и положить меня в ванну? Мои плавники…

— Ты какая-то странная. — Он отвернулся.

— Она проснулась? — прокричала ее мама.

— Да, но она говорит, что она — рыба, — крикнул Джорди матери.

Лори глубоко вздохнула… и поняла, что у нее нет жабр.

— Я могу дышать! — Она оглядела комнату. Покрывала были спутаны, и она лежала на полу. Это был сон — яркий сон, но нереальный. Девушки не превращаются в рыб. Она встала, подошла к кровати и села на нее… и все еще сидела в полубессознательном состоянии, когда мама вошла в комнату.

— Милая? Ты в порядке? — Мама наклонилась и поцеловала ее в лоб, проверяя, нет ли температуры. — Джорди сказал, что тебе приснился плохой сон.

— Я была рыбой, — сказала Лори, глядя на мать. — Фина не было здесь, и я собиралась умереть, потому что Фин не помог мне.

Мать вздохнула и села рядом. Она, молча, обняла Лори и прижалась щекой к ее голове.

— Ты не можешь рассчитывать на мальчиков, особенно на своего кузена Фина. Знаю, ты заботишься о нем, но Фин — это проблема. Никто не учит его правильному и неправильному, судя по тому, как он воспитан.

— Мы могли бы позволить ему жить здесь, — предложила Лори.

В паузе ее мамы прозвучало то, что она не хотела говорить… что ей не нравится Фин, что эта сторона семьи заставляет ее чувствовать себя неловко, что единственная причина, по которой бы она впустила кого-то из них в дом, это то, что она все еще любит папу. Наконец, она сказала:

— Мне нужно подумать о том, что лучше для моих детей, а присутствие Фина рядом с Джорди не самое лучшее. Извини.

Лори отстранилась, оделась и вышла из комнаты. Она не стала спорить с мамой. Этого она старалась не делать. Она чувствовала, что сама начала приносить достаточно неприятностей, поэтому намеренно создавать проблемы было плохой идеей. Она молчала. Ей хотелось рассказать матери о своем сне, но она чувствовала себя глупо. Она подождет и поговорит с Фином. Он был ее лучшим другом, почти братом и единственным человеком, который не считал ее сумасшедшей из-за беспокойства о рыбьих снах.

Возможно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ФИН — ВЗНОСЫ

Фин провёл весь следующий день в ожидании, что шериф придет и схватит его, а вечер — прячась в сырости парка, пытаясь добыть щит. Даже если Торсен каким-то чудом его не сдал, он определенно сказал что-то, потому что патрули рядом с кораблём дежурили всю ночь. Фин пытался завершить начатое, но провалился.

И он не очень-то хотел говорить Крису, но когда приплёлся домой после парка и увидел ржавый пикап, то понял, что у него нет выбора. Его кузен вернулся домой спустя несколько дней шатания непонятно где.

Фин не особо расспрашивал Криса о том, где тот был. Урок номер один в семье Брекков: ты не можешь проболтаться о том, чего не знаешь. Речь шла не о доверии, а о здравом смысле. Брекки заботились о себе в первую очередь. Они могли сделать доброе дело для кого-то — или нет — но никогда не были настолько глупы, чтобы делиться вещами, которые могли навлечь на них неприятности.

Он пересек изъезженную гравийную дорожку и остановился у входа в гараж.

— Фин? Это ты? — голос доносился из-под кузова старой машины. Крис работал над ней большую часть года. Музыка орала из потрепанного магнитофона. Как и все в окружении Криса, он уже много лет был в плохом состоянии.

— Да.

— Принеси мне пиво, — из-под машины показалась грязная рука, которая указывала на покрытый пылью холодильник, расположенный в дальнем углу гаража.

Фин опустил рюкзак на пол, отодвинул его в сторону носком ботинка и направился к холодильнику. Дверца скрипнула, старая металлическая ручка клацнула, стоило открыть его. Он вытащил банку пива и сорвал крышку. Фин не понимал, почему люди вообще пьют это. Крис как-то раз давал ему попробовать, но это было ужасно. На вкус пиво было сродни собачьей моче, но все в семье его пили.

— Я слышал, как ты открыл его, пацан. Но банке лучше быть полной, когда ты передашь её мне, — сказал Крис.

Фин подошел и протянул банку.

— Она полная.

— Послушный щенок, — Крис выскользнул из-под машины. Он лежал, растянувшись на балке; грязь, масло и смазка покрывали его с головы до ног. Ему было около двадцати, но сейчас, когда Фин был в средней школе, одна из его тётушек решила, что Крис достаточно взрослый для того, чтобы присматривать за Фином. Во всяком случае, это было куда лучше, чем год, который он провел с кузиной Мэнди. Она была старее, чем мир, а в голове её имелась уйма сумасшедших идей о домашних обязанностях, которые он должен был выполнять. Крис, напротив, был достаточно молод, чтобы помнить, каково это — ненавидеть работу по дому. Он поручал Фину дела, но в большинстве своём они не были «обязанностями».

Крис сел, схватился за банку и сделал большой глоток. После он вытер рот грязной рукой.

— Так ты принес его?

— Нет.

Крис нахмурился.

— Это было простым заданием. Сходить и украсть щит. Легкотня.

— Торсен… Сын шерифа, Мэтт, был там вчера, а сегодня — патрули целый день, — Фин присел на корточки — так, чтобы быть лицом к лицу с Крисом.

— Последнее, чего бы я хотел, так это видеть мэра Торсена или шерифа, снующими здесь и задающими вопросы. Ты должен держаться подальше от этого паренька.

— Знаю, я и держался. Лори могла быть со мной только прошлой ночью, но она и сейчас мне нужна, — добавил Фин. — Что я должен был сделать?