— Мы ждали знаков, которые укажут нам на истинного чемпиона, — сказал дедушка. — Мы видели немного из них, но всё ещё не были уверены. Теперь, однако, пророчество сбылось и руны…

Он отошёл назад, а Провидица вышла вперёд. Она не приблизилась к микрофону, так что её голос еле-еле доносился до задних рядов. Мэтту пришлось напрячься, чтобы все услышать.

— Руны заговорили, — произнесла она. Я бросала их снова и снова, но ответ оставался тем же. Мы выбрали правильно. У нас есть чемпион.

Мэтт посмотрел на отца. Его рука скользнула по руке Мэтта и сжала её так сильно, что парню пришлось бороться с желанием вырваться.

На сцене голос Провидицы окреп так, что все могли её слышать.

— Наш чемпион — Мэттью Торсен, сын Пола и Патриции Торсен.

Мэтт застыл.

Наступил момент ошеломляющей тишины. Затем шёпот заполнил весь зал. Она действительно назвала того Торсена? Он ведь ещё ребёнок. Мы, должно быть, не так услышали. Определенно не так.

Голос дедушки раздался вновь.

— Я знаю, для некоторых из вас это может показаться сюрпризом. Мэтту всё-таки только тринадцать. Но во времена Викингов он был бы уже на пороге зрелости. Руны выбрали Мэтта нашим чемпионом, точнейшим воплощением Тора. Его живущим представителем. Они также выбрали и других, всех живых воплощений предков-богов, детей, рождённых на пороге нового тысячелетия. Молодых мужчин и женщин. Таких, как Мэтт. Потомков Фрея и Фреи, Балдера и великого бога Одина. Они придут, и они сразятся вместе с нашим чемпионом. И… — он указал на мозаику со смертью Тора, — этого не случится, потому что они победят и будут жить.

Ещё одно затишье, будто все переваривали только что сказанное. Потом кто-то начал хлопать. Кто-то ещё присоединился. Наконец, аплодисменты возросли. Не столь важно, что Мэтт ещё слишком молод — руны назвали его чемпионом, значит так оно и есть. Как бы глупо это ни звучало.

Мэтт осмотрелся. Люди оборачивались и улыбались, мать сгребла его в объятья, шепча о том, как же она им гордится. Джош усмехнулся и поднял большой палец вверх. Негодующий взгляд Джейка говорил Мэтту о том, что он не заслужил этой чести и лучше бы ему не облажаться.

Так Рагнарёк приближался? И он был Чемпионом Тора? Избранным? Особенным ребёнком?

Я, должно быть, сплю. Это сон.

Как только он со всем разобрался и отошёл от шока, то обнял маму и позволил отцу обнять его, и ещё раз посмотрел на большой палец Джоша; потом он улыбался и кивал на все поздравления. Он мог наслаждаться этой сказкой. Жаль, что всё это не по-настоящему, потому что, если бы он победил Мидгардского Змея, мопед был бы уже не проблемой. Он усмехнулся про себя и вернулся в кресло. Да, если бы он сразился со змеем и убил его, мама не стала бы говорить о том, что мопед слишком опасен.

Он осмотрелся, люди продолжали его поздравлять.

Это должно было быть простым сном. Все было так…сумасшедше. Конечно, Мэтт верил в Рагнарёк, ну или типа того. Он никогда об этом много не думал. Его просто так растили, как некоторых детей растили, вкладывая в них веру в то, что один старик по имени Ной собрал на своём ковчеге «каждой твари по паре». Ты не слишком-то задумываешься об этом — это просто факт. Значит, Рагнарёк должен быть настоящим, даже если это звучит…

Он осмотрелся. Нет, другие же верили, значит это действительно правда.

Может, это и не змей был вовсе. Может, это обычная…как уж её там? Метафора. Вот как. Не настоящий змей, а какой-нибудь змееподобный парень, которого надо убить, потому что тот хочет развязать ядерную войну или что-то в этом роде.

Только вот дедушка говорил не об этом. Он имел в виду Мидгардского Змея. Как на картинке. Настоящего змея.

Такова история, Мэтт. Неужели не веришь? Ты же всегда в это верил.

Его голова начала пульсировать, и он зажмурился.

Позволь дедушке разобраться с этим. Просто делай то, что нужно.

Делать что? Быть их чемпионом? Нет. Он облажается. Так было всегда.

Вещь кончилась, и каждый Торсен выстроился, чтобы пожать Мэтту руку. Он не спал, и он был избранным… и именно он должен был сразить Мидгардского Змея и спасти мир. Сперва, впрочем, он собирался проблеваться.

Каждый раз, когда кто-то жал его руку, желудок тоже дрожал, и он думал, что его вот-вот вырвет. Меня стошнит. Прямо на их обувь. Единственный способ, благодаря которому он мог предотвратить это — сжать челюсть и продолжить кивать и улыбаться своей притворной улыбкой, надеясь, что следующий, кто к похлопает его по спине, не поспособствует тому, что ужин все-таки выйдет наружу.

Как только все ушли, подошёл дедушка, чтобы поговорить с ним. Разговор был недолгим, что хорошо, потому что Мэтт с трудом улавливал его суть. Всё, о чем он мог думать, так это о том, что они ошиблись. Они сделали большую, просто огромную ошибку. Он даже пытался сказать это, но дедушка продолжал говорить о том, что Мэтту не нужно беспокоиться, что все будет хорошо — руны не выбрали бы его, если бы он не был чемпионом.

Проверьте снова. Он хотел сказать это. Если ребёнок должен бороться с…чем бы там ни было, это должен быть Джейк. Или даже Джош. Не я.

Дедушка сказал, что они поговорят позже, потом ускользнул со старейшинами на частную встречу, и Мэтт остался наедине с родителями. Ему еще несколько раз говорили, что все будет хорошо. Потом папа похлопал его по спине и сказал, что Мэтт должен идти наслаждаться ярмаркой, не беспокоиться о комендантском часе, они заберут его, когда он будет готов.

— Вот еще немного, — сказал папа, вытаскивая бумажник. — Это знаменательная ночь для тебя, приятель, и ты заслуживаешь праздника.

Когда он протянул купюры, Мэтт уставился на него. Это была сотня.

— Э-э, это… — начал Мэтт.

— О. Прости. — Его отец положил сотню обратно, отсчитал пять двадцаток и вложил их в руку Мэтта. — Продавцы не оценят необходимость разменивать сотню, не так ли? — Еще один шлепок по спине Мэтта. — А теперь иди и развлекайся.

Мэтт бродил по ярмарке, поднимая кроссовками опилки. Он не видел мигающих огней. Не слышал, как продавцы зазывали его. Не пахло хот-догами и карамельной кукурузой. Он говорил себе, что ищет друзей, но на самом деле это было не так. Его разум все еще был в зале отдыха, его взгляд все еще был прикован к мозаике, в ушах все еще звенели слова провидици.

Наш чемпион — Мэтью Торсен.

Чемпион. Неужели? Нет, правда? Я еще даже не в средней школе, и они ожидают, что я буду сражаться с какой-то гигантской змеей и спасу мир?

Это не просто боксерский турнир. Это весь мир.

Мэтт не совсем понял, как это работает. Убить змею, спасти мир. Так и должно было быть. В мифе о Рагнареке боги противостояли монстрам. Если они победят монстров, мир останется прежним. Если монстры победят, они возьмут верх. Если обе стороны умрут — как в мифах, предсказывающих Рагнарек — мир погрузится в ледниковый период.

Что, если эти истории не настоящие?

Но если истории не реальны, то Тор не реален. Амулет у тебя на шее ненастоящий. Твоя сила нереальна.

Но это было очевидно. Что означало…

От одной мысли об этом у Мэтта скрутило живот, голова раскалывалась, а ноги ныли от желания бежать домой. Просто мчаться домой, прыгать в кровать, натягивать одеяло и прятаться. Блевать и прятаться: стратегия чемпионов.

Мэтт подумал о том, что родители подловили его, и сердце заколотилось, когда он попытался дышать. Они ожидали, что он сделает это, точно так же, как они ожидали, что он пойдет домой после практики и сделает свой проект для научной ярмарки. Они ожидали, что он будет Торсеном.

Что-то щекотало его грудь, и он потянулся, чтобы отмахнуться от жука. Только это был не жук. Это амулет. Он вибрировал.

Эм, нет, это твое сердце, бьющееся как при попытке убежать от поезда.

Щекотка продолжалась, и он отодвинул амулет в сторону, почесывая место. Только это было не сердце… а и в правду кулон. Когда он держал его между пальцами, то чувствовал вибрацию.

Странно. Такого никогда раньше не было.

— Ты ищешь Одина, — раздался голос позади него.

Мэтт обернулся. Там никого не было.

— Ты ищешь Одина, — повторил голос, и он последовал за ним к девочке, не старше семи лет. У нее были светлые косы и ярко-голубые глаза. На ней был синий сарафан и никаких туфель. В такую погоду? Должно быть, она замерзла. Где ее родители?

— Привет, — сказал он, улыбаясь и присаживаясь. — Тебе нужна помощь? Я могу помочь, но сначала мы должны найти твоих родителей.

Девочка покачала головой, косы качнулись.

— Мне не нужна твоя помощь, Мэтью Торсен. Тебе нужна моя.

Странный способ для ребенка говорить. Формально, как кто-то из старого кино. И то, как она смотрела на него, так спокойно. Он не узнавал ее, но в Блэквелле было так много маленьких белокурых детей, что было невозможно всех их помнить.

— Тогда ладно, — сказал он. — Ты можешь помочь мне найти твоих родителей.

— Нет, ты должен найти Одина. Он поможет.

— Поможет чему?

Она смущенно нахмурилась.

— Не знаю. Это должно произойти. Не сейчас. Я знаю только то, что сейчас, и теперь ты должен услышать.

— Что услышать?

Она направилась к толпе.

Мэтт резко выпрямился.

— Подожди!

Девочка обернулась. Она пристально посмотрела на него своими голубыми глазами, потом что-то прошептала, и он понял ее, будто она стояла прямо перед ним и шептала ему на ухо: «Ты должен услышать».

Она повернулась и снова побежала. Мэтт колебался, но только секунду. Как бы ни был безопасен Блэквелл, ни один ребенок ее возраста не должен бродить в одиночестве.

Он бросился за ней.

ГЛАВА ШЕСТАЯ: ЛОРИ

—

ОУЭН

На параде Лори увидела, что щит пропал, и поняла, что Фин, должно быть, вернулся за ним. Она не знала, откуда у него синяк под глазом, и он не сказал ей, что случилось. Все, что она от него узнала, это то, что он «справился с этим», но он выглядел так, будто то, что бы это ни было, справилось с ним.

Ее характер не часто был ужасен, но когда она пробиралась через карнавальные игры и толпы людей, стоящих в очередях, чтобы купить еду или билеты на аттракционы, она дрожала от бешенства. Даже запахи попкорна, торта и сахарной ваты не отвлекали ее. Правда, она все еще продолжала смотреть на все азартные игры, которые были созданы, чтобы убедить людей потратить все свои деньги на игры с отстойными призами. Она выигрывала их. У нее была странная удача с карнавальными играми, и за последние несколько лет она принесла домой достаточно плюшевых кроликов и жутких кукол, что ее мать отнесла чемодан детям в больнице. Может быть, если бы Лори не была так зла, она могла бы остановиться и сыграть в какую-нибудь игру, но она была зла. Если Фина поймают со щитом, он подвергнет риску их обоих. Если бы ее мама не была так непреклонна, что Фин не был желанным гостем, или если бы ее отец был рядом, или если бы Мэтт не был сыном шерифа, или если бы… ну, если бы Фин не был так глуп, все было бы лучше, но ни одно из «если» не было правдой. Худшая возможность заключалась в том, что Мэтт скажет шерифу, и ее с Фином арестуют. В лучшем случае Фин попадет в беду… и она его потеряет. Так что даже самый лучший вариант был ужасен.