Человеку нетрудно сравнить себя с муравьём и возжелать Великой Державы как муравей желает муравейника. Муравей тащит иголку, человек тащит Южную Осетию. Муравей тащит листок, человек тащит Абхазию.

Трудно человеку сознать себя именно как человека, а не муравья. Муравей — маленький, а человек — малый. Малое больше маленького на триллион миллионов километров. Малое отличается от маленького как нагой человек отличается от голого человека. Родина всегда — малая, зарплата всегда — маленькая. Малый Человек есть единица творения вселенной, Маленький Человек есть средство разрушения вселенной.

Малый — не количественное понятие, а качественное. Маленький Человек мечтает укрыться в Великом Государстве, Малый Человек может и готов укрыть в своём сердце всех людей, все страны, все планеты и Царство Божие впридачу. «Царство Божие внутри вас», — сказано Иисусом не маленьким людям, внутри которых только пыльный туман, а Малым.

Горе тому, кто соблазнит Малого стать Маленьким. Это кто же такой даровитый? Сатана соблазняет? Журналисты? Политики? Да ты сам, милый Малый Человек, и соблазняешь себя. Посторонний соблазнить не может, каждый сам соблазняется.

Вот и ответ на главный сегодняшний вопрос: как быть живущему в России человеку с Россией — с Россией, который управляют Маленькие Политики, с Россией, Маленькие Солдаты которой опять поехали завоёвывать и грабить, с Россией, Маленькие Журналисты которой опять лгут так, что мало не кажется. Как быть с такой, Маленькой Россией? Никак! Не быть с Россией Маленьких Людей, не быть самому Маленьким Человеком, а быть Малым Человеком. Не желать великой державы, а быть маленьким миротворцем — в своей семье, на работе, на улице. По маленьку прощать, по маленьку творить, по маленьку правду говорить. Тогда, наконец, и появится вместо всяких разноцветных и разновеликих Россий главная Россия — Россия малых дел и малых людей, никого не способная спасти. Так и не нужно никого спасать там, где никто не способен обидеть.

«Человекоминимум» — идея одного фантаста. Он предложил посылать на далёкие планеты не супергероев, а супер-хлюпиков, вечных неудачников, не тренированных, всё ломающих неумеек. Ведь жить на далёких планетах должны обычные люди, так и равняться тогда надо на минимум сил, а не на максимум.

Загвоздка, как это обычно бывает, в определении того, что такое «обычный человек». Каждый день в России умирают люди, но кто из них обычный человек?

Обычный человек тот, который жил обычно. Не высовывался. Не протестовал. И вдруг его задавил, к примеру, сын министерства обороны. А может, и сам министр обороны. А может, президент ехал, дороги перекрыли от Москвы до Сочи, и обычный человек, которого везли в больницу, умер в ожидании, когда «Скорая» поедет.

Обычный человек, а умер так необычно. Многих потрясает, начинают протестовать. Правда, тихо. А если громко, в интернете, то анонимно.

Вот если человек необычный, то смерть его обычна. Правозащитник, убитый праворазрушителями, многим кажется необычным человеком. Вышел на бой, погиб — ужасно, но человек знал, на что шёл, человек заплатил за свой выбор, свою свободу.

Это рассуждение, между прочим, хороших людей. Люди дурные в таких случаях рассуждают иначе: «Раздавили гадину — и правильно! Пусть лучше один человек погибнет, чем вся система рухнет!! Не будет раскачивать лодку!!!» Логика Каиафы: лучше распять Христа самим, чем ждать, когда римляне всех поубивают из-за этого полоумного.

Это логика кажется очень человечной, охраняющей тот самый «человекоминимум». Хорошо там, где выживает обычный человек. Герои по своей воле ищут бури. Гибнут рано, зато получают адреналин в кровь, а это почище любого наркотика.

Именно так объясняли кремлёвские пропагандисты десять лет назад, почему неправильные журналисты ездят в Чечню, тогда как нормальные журналисты пишут на дозволенные темы — о величии России, агрессии США против славянского мира, о коррупции чиновников и т. п.

В чём же ложь премудрых пескарей, исповедующих кредо: «Верую в Обух, который плетью не перешибёшь, и в Лоб, выше которого уши не растут…»?

Ложь в том, что человек, которому не нужна правда, который не заступается за другого человека или заступается ровно до секунды, когда это становится опасным, человек, который считает высшие идеалы роскошью, — это не человекоминимум, это обезьяномаксимум.

Правозащитники — не супермены, это именно обычные люди, заступающиеся за других точно так же, как интернет-бузотёры заступались за пострадавших в Сочи. Это базовая человеческая потребность — заступаться за ближнего. Ниже этого минимума — зоология, а не антропология.

Разница между человеком и обезьяной в том, что человек способен умереть за другого человека, иногда люди умирают даже за обезьян.

Обезьяна же не умрёт даже за другую обезьяну — самое большее, она будет кидаться в обидчика шкурками от бананов, но стоит цыкнуть, прекратит.

Умный обидчик не будет часто цыкать. В этом сила номенклатурократии. Пусть обезьянки возмущаются и швыряют шкурки. Сами на них и поскользнутся.

Деспотизм стоит не на обезьяньих симпатиях или антипатиях. Деспотизм стоит на отсутствии суда, более того — на отсутствии самой жажды справедливости.

Правозащитник защищает право, апеллирует к суду. Холопы защищают обязанность барина не выходить за определённые границы. Только право — существует, а обязанности барина — не существуют.

Проверим ситуацию «гитлер-тестом». Погибла бы Эстемирова в нацистской Германии? Погибла бы. Погибли бы жители, скажем, Баден-Бадена от идиотских действий служб безопасности Гитлера? Нет.

Так что, да здравствует Гитлер? Да здравствуют хорошие старшие палачи, которые уважают младших палачей, которые не давят своими лимузинами «простых немцев», безропотно обслуживающих очередной Рейх, газовые печи и зондер-комманды, не желая ничего знать про зачистку евреев или чеченцев?

Гитлер и приходит к власти, когда воцаряется вера в то, что для общества полезен человекомаксимум — фюрер, лидер, отец нации. И сливаются в социальном порыве супермены и мещане… В идеале должен получиться синтез наподобие героев Стругацких — прогрессоры без страха и упрёка, как тот же Максим Каммерер. Соединить, так сказать, сердце Кампанеллы, ум Эйнштейна с причиндалами Бэтмана и прочих героев. В результате получается агрессивная серость, безликие люди без ума, без чести и без совести. Потому что всякое насилие — даже во имя добра, и именно во имя добра — есть не человекомаксимум, а возвращение к гориллам и макакам. Сердце и мозги растворяются в насилии как человек растворяется в серной кислоте — без следа.

Нет, да здравствует человекоминимум! Можно произойти от обезьяны в люди. Можно бояться смерти, бояться увольнения, бояться потери квартиры (подкремлёвские души боятся этого больше смерти) — бояться, а всё же требовать свобод, прав и справедливости, считая их не десертом, а хлебом насущным.