Так что не надо говорить, будто играть в футбол, баскетбол или бейсбол труднее, чем в хоккей. Играть во все наши игры трудно!

Я люблю наблюдать игру в футбол по телевизору. Но в отличие от футбола, игры атлетической и трудной, хоккей все шестьдесят минут состоит из импровизаций. Вы видели когда-нибудь хоккейного тренера, который бы со своего места подсказывал игрокам тактические варианты? "Хорошо, ребята, сейчас проведем вариант вбрасывания у синей линии с прорывом правого крайнего к воротам". Или приходилось вам- видеть, чтобы хоккейный тренер подавал со своей скамьи условные знаки? "Значит, так, ребята: когда я 1) почешу лоб, 2) дерну себя за галстук, 3) положу правую руку на правый бок и 4) три раза подмигну правым глазом, это будет означать, что шайбу нужно передать Филу Эспозито в двух футах от синей линии". Ничего подобного вы никогда не увидите. Правда, когда мы на льду, то стараемся применять какие-то заготовки. Например, когда Фил Эспозито занимает место напротив ворот, каждый из нас старается передать шайбу ему, а когда справа от вратаря соперников оказывается Джонни Бучик, а мы играем в большинстве, то шайба идет ему. Однако я не помню, чтобы сам когда-нибудь сознательно пытался «сконструировать» подобную ситуацию, — разве можно сделать это за считанные доли секунды?

Хоккей-это игра профессионального чутья и ошибок. На льду я ищу подходящую ситуацию. В этом-суть. Когда такая ситуация возникает-например, наш игрок выкатился на свободное место или я знаю, что могу обвести защитника, потому что он повернулся не в ту сторону, — я немедленно реагирую на нее. Быть может, у меня реакция лучше, чем у других игроков, не знаю, но, как только я вижу возможность для атаки, я использую ее. А тогда-до свиданья! Поверьте, ни один из моих поступков на льду не является результатом генерального плана. Овладев шайбой позади своих ворот, я не принимаю решения: пройти по правому краю, пересечь центр по диагонали, выйти к синей линии с левого фланга и бросить шайбу щелчком, чтобы она влетела в ворота на высоте двух дюймов ото льда и в дюйме от ближней стойки. Я просто подбираю шайбу и иду, куда мне подсказывает чутье.

По телевизору часто слышишь такие рассуждения футбольных комментаторов: "Его главный партнер был прикрыт, так что он направился к второстепенному и сделал передачу". В хоккее нет главного партнера; все четверо — то есть вся команда-являются главными. В защите я тоже полагаюсь на чутье. Я вижу, как ко мне приближается игрок противника, и действую автоматически. Шайба у него, поэтому мои действия зависят от его действий. Было бы глупо, например, стараться прижать его к борту, когда видно, что он хочет пройти с внутренней от меня стороны. Я не решаю-и не могу решить, — какие защитные действия предпринять, покуда передо мной нет живого противника. И тогда я действую. Я знаю, что все это звучит не очень убедительно, но это факт.

Много раз, сидя в раздевалке после игры, я спрашивал себя, почему я поступал так, а не иначе. Как правило, я не мог ответить на собственные вопросы. Помню, смотрел как-то видеозапись только что проведенной игры и не мог поверить собственным глазам. В одном игровом эпизоде я пытался прорваться к воротам между двух защитников. Мне это не удалось, и я оказался на льду. Смотря видеозапись, я думал, до чего же глупо было идти напролом. Но чем больше я думал, тем лучше понимал, что не так уж все это было глупо. Телекамеры были установлены сбоку, на льду же игровой эпизод разворачивался прямо передо мной. Иными словами, то, что видел я, не видели камеры, и наоборот. Я вспомнил, что один из защитников сделал движение в сторону, будто решил, что я буду его обходить. Заметив это, я рванулся по центру, где должно было образоваться открытое пространство. Но то был всего-навсего финт защитника, и я на него попался. Не все же время выигрывать. Иногда я просто не могу объяснить, что делаю на льду и для чего это делаю. Помню встречу, на которой я почему-то вел себя очень странно. Находясь на половине противника, я владел шайбой, а отобрать ее пытались два его игрока. В следующее мгновенье я вдруг оказался один на один с вратарем. Признаюсь откровенно, не знаю, как это у меня получилось. Во всяком случае, я сам так был удивлен, что бросил шайбу мимо ворот. Позже, просматривая видеопленку, я понял, что ушел от защитников, внезапно обойдя их по дуге против часовой стрелки. На следующий день меня пригласили на лед сделать несколько рекламных снимков для какой-то брошюры, и фотограф предложил мне "крутануться, как вчера вечером". Минут двадцать я пытался воспроизвести этот маневр, но у меня ничего не получилось. Как же это вышло во время встречи? Благодаря чутью, рефлексу. Я вовсе не собирался делать этот маневр, во всяком случае не обдумывал его. Он вышел у меня сам собой, вот и все, что я могу сказать.

Я верю своему чутью. Когда оно подсказывает мне, что надо поступить так, а не иначе, я не думаю о последствиях, если по каким-то причинам игра не клеится. По амплуа я — защитник, но не одобряю оборонительной тактики игры. Еще в Пэрри-Саунде я понял, что хоккей — это вид спорта, в котором ошибки допустимы. Понимаете, в хоккее вратарь призван исправлять большинство ошибок, допущенных нападающими и защитниками. Но иной раз ошибки, которые мы делаем, вовсе таковыми не являются.

В 1970 году команда «Брюинс» завоевывает Кубок Стэнли, нанеся поражение клубу "Сент-Луис блюз", не проиграв ни одной из четырех игр. В четвертой встрече было назначено дополнительное время с игрой до первого гола, и вскоре после вбрасывания мы перевели шайбу в зону противника. Я быстро занял свою точку справа у синей линии в зоне «Сент-Луис». Один из их защитников подхватил шайбу и послал ее вдоль борта в моем направлении. Поскольку игра велась до гола, безопаснее всего было бы вернуться в свою зону. Но я, не раздумывая, бросился к шайбе. Ошибка № 1. Если бы игрок «Сент-Луис» перехватил шайбу, то, несомненно, двое игроков противника вышли бы к нашим воротам против одного защитника. К счастью, я первым оказался у шайбы и послал ее в угол Дереку Сендерсону. Затем инстинктивно покатился к воротам «Сент-Луис». Ошибка № 2. Я должен был возвратиться на свою точку, потому что она была свободной. Но, совершив рывок к воротам противника, я получил прекрасный пас Сендерсона и вышел один на один с вратарем «Сент-Луис» Глен-ном Холлом. Когда Гленн стал падать на лед, я должен был перебросить шайбу через него и забить гол. Вместо этого я повел шайбу по льду. Ошибка № 3? Быть может. Но когда голкипер опускается на лед или перемещается в створе ворот от одной стойки к другой, у него между ног образуется достаточно пространства. Шайба, пущенная мною по льду, прошла у него между ног прямо в сетку ворот, и мы выиграли Кубок Стэнли.

День игры

За один сезон мы проводим десять товарищеских матчей, семьдесят восемь календарных встреч и двадцать одну игру в финале розыгрыша Кубка Стэнли. Как и большинство хоккеистов, я привык начинать сезон с середины сентября, когда мы прибываем на сборы, и заканчивать его после финалов Кубка Стэнли весной.

С 1966 года, когда меня приняли в команду "Бостон брюинс", я выработал собственную систему поведения в день игры и ни разу ее не нарушил.

Если мы не играли накануне вечером, я просыпаюсь в половине десятого и завтракаю, то есть съедаю одно яйцо всмятку, два тостика с маслом и выпиваю чашку сладкого кофе с молоком. Я люблю тосты. Летом из диетических соображений я предпочитаю подсушенный тост, а в течение игрового сезона мне все равно что есть из-за тех нагрузок, которые мы получаем. Если же накануне вечером у нас была игра, то я сплю до одиннадцати и на завтрак пью только чашку кофе. Утром игрового дня нас обычно не собирают для обсуждения плана игры, но иногда я сам приезжаю в "Бостон гарден", чтобы минут десять-пятнадцать покататься на коньках. Вместо этого я иной раз иду на прогулку или делаю какие-нибудь покупки, в общем, стараюсь побольше двигаться. Но что бы я ни делал, к двенадцати я уже дома, чтобы перед игрой съесть бифштекс как обычно.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: