Влажные от пота завитки серебристых волос прилипли ко лбу, и Джун старательно просушила их полотенцем. И снова с досадой уставилась на свое отражение. Глаза блестят, лицо разрумянилось — ничего общего с той серьезной и здравомыслящей особой, которую Джун привыкла видеть в зеркале. Даже брюки не наденешь — очень уж жарко — и Джун, обреченно вздохнув, остановилась на шортах и легкой тенниске.

Дорогу в столовую она отыскала без особого труда. При свете дня сориентироваться в лабиринтах виллы оказалось намного проще. В высокие стрельчатые окна лился яркий солнечный свет, и снизу, из долины, плыл далекий, но отчетливый колокольный звон. В этом звуке было нечто уютное, умиротворяющее.., и Джун в который раз подивилась очарованию этих мест.

Столовая оказалась пуста. Джун взглянула на часы — от силы восемь утра. Она и не подозревала, что еще так рано. Быть может, следовало дождаться, пока завтрак принесут в комнату?

Хмурясь, она вышла в лоджию — и замерла, увидев, что за столом, где их вчера угощали, сидит Анри и читает газету. Сейчас стол был покрыт белой крахмальной скатертью, а кувшин с апельсиновым соком, корзинка с рогаликами и недопитая чашка кофе красноречиво свидетельствовали, что, по крайней мере, хозяин виллы не имеет привычки завтракать в постели. Кофе и рогалики пахли в высшей степени аппетитно, и все же Джун пожалела, что пришла сюда.

Она стала тихонько пятиться, надеясь, что сумеет незаметно удалиться, но Анри сказал:

— Не уходи. — Он сложил газету, бросил ее на стол и поднялся. — Присоединяйся ко мне.

После того, что произошло только что в ее спальне, Джун не слишком хотелось завтракать вместе с отцом будущего ребенка Синтии.

— Я.., я просто хотела прогуляться.

Анри шагнул к ней, сунув большие пальцы за пояс джинсов. Сегодня утром он тоже был в черной тенниске, и этот цвет чрезвычайно ему шел. Узкие джинсы так выразительно подчеркивали его длинные мускулистые бедра, что у Джун пересохло во рту, и она немедля возненавидела себя за слабость.

— Ты уже завтракала? — осведомился Анри, вскинув черные густые брови.

Джун обреченно вздохнула.

— Нет.

— Я так и знал.

— О, разумеется, — пробормотала она и, торопливо проскользнув мимо Анри, остановилась у высокого окна, которое выходило на залитый солнцем сад. — Ты же знаешь все, что творится на вилле, — едва слышно добавила она.

— Не все, — мягко поправил Анри, подходя к ней. — В чем дело, Джун? Что еще я натворил?

— Ты еще спрашиваешь?!

— Конечно. — Анри был настроен раздражающе мирно, — Неужели на тебя так сильно подействовала вчерашняя сцена? — Он легонько коснулся губами непокорного завитка на ее виске. — По-моему, я был даже слишком сдержан…

Джун порывисто отшатнулась.

— Я хочу уехать!

— Знаю. — В тоне Анри мелькнула тень раздражения. — Потому я и предлагаю тебе уехать вместе.

— Вместе?! — Джун не верила собственным ушам. — Ты с ума сошел?!

— Возможно. — Анри провел пальцем по ее пылающей щеке. — Я же не предлагаю удариться в бега. Просто мне подумалось, что нам не помешает хоть немного побыть наедине.

Джун в упор посмотрела на него и презрительно отчеканила:

— Никуда я с тобой не поеду! Ты совсем из ума выжил, если думаешь, что я могу предать Синтию…

С губ Анри сорвалось французское слово, которого Джун прежде хоть и не слышала, но отлично поняла, что оно означает.

— Тебе еще не надоело все время заслоняться от меня Синтией? — со злостью спросил он. Или ты считаешь, что вчера она вешалась мне на шею исключительно с моего одобрения? Нет уж — скорее ради того, чтобы произвести впечатление на тебя. Я никогда, ни разу не давал Синтии повода решить, будто наша связь — нечто большее, чем…

— Интрижка? — язвительно подсказала Джун.

Анри снова выругался.

— Если тебе хочется называть интрижкой совместный уик-энд в Париже…

— В раздражении он провел рукой по и без того не слишком гладко лежащим волосам. — Ради всего святого, Джун, поверь: я вовсе не записной развратник, каким ты меня почему-то считаешь.

Говоря это, Анри не сводил с нее горящих глаз. Хотя Джун упорно твердила себе, что имеет дело с самым искусным лжецом в мире, сейчас она верила Анри. Верила, но от этого ей ничуть не становилось легче. Наоборот.

— Ты ведь веришь мне, правда? — Низкий голос Анри охрип от волнения.

Руки Анри словно сами собой легли на плечи Джун, и одному Богу известно, чем все закончилось бы, если бы из коридора не донесся размеренный стук палки.

— О чем это вы шепчетесь? — переводя дух, осведомилась графиня.

Джун мысленно возблагодарила всех богов на свете за то, что не дали ей совершить самую большую ошибку в жизни. Если Анри и впрямь не считал свою связь с Синтией серьезной — что же он не позаботился о предохранении от нежелательных последствий?

— Уговариваю Джун поехать со мной в часовню святого Антония, — невиннейшим тоном отозвался Анри, незаметно опуская руки. — После завтрака, само собой. Ты не хочешь к нам присоединиться, бабуля? — Он улыбнулся. — Ты ведь обожаешь мое общество.

— Присоединиться? — переспросила старая дама, хотя Джун могла бы поклясться, что в старческих глазах мелькнул ласковый огонек. — Если ты имеешь в виду завтрак, то я позавтракала еще час назад. Или ты приглашаешь меня поехать с вами в часовню? Вот уж вряд ли. Пригласи-ка лучше мисс Туайдел. Она, похоже, считает себя твоей почетной гостьей.

Воцарилась неловкая пауза, потом Анри шумно вздохнул.

— Что ж, пожалуй, — без особой охоты согласился он и повернулся к Джун. — Ты не знаешь, Синтия уже встала? Может, мне послать за ней Анетт?

— Нет! — вырвалось у Джун, и тут же она пожалела о своей поспешности. Чего доброго, Анри решит, что она передумала и согласна поехать с ним в часовню. — Она.., она просила передать, что проведет утро в постели.

— С чего бы это? — заинтересовалась графиня. — Быть может, съела что-нибудь?

— Э-э.., она…

— Или выпила? — язвительным тоном продолжала старая дама. — Мисс Туайдел, к сожалению, весьма пренебрежительно относится к своей печени.

— Бабуля…

Анри предостерегающе положил руку на плечо бабушки, но та отмахнулась, словно от надоедливой мухи, и ворчливо сказала:

— Знаю-знаю, Джун — подруга Синтии и конечно же готова ее защищать…

— Старая дама глубоко вздохнула. — Знаешь, мой мальчик, я, пожалуй, выпью с вами чашечку кофе. А потом, пока еще не стало слишком жарко, может быть, Джун согласится заглянуть со мной на сыроварню.

Нельзя сказать, чтобы завтрак доставил Джун большое удовольствие, но все же он был куда приятнее вчерашнего ужина. Незаметно для себя она принялась рассказывать графине о своей работе, об уникальных вещах, которые проходят через ее руки, и об увлекательных историях, с ними связанных.

Старая дама с видимым удовольствием подключилась к разговору о древностях и сама рассказала кое-что о раритетах, которые хранились на вилле.

— Я частенько подумываю о том, что надо бы составить каталог, — задумчиво говорила она. — Скажите, Джун, вам никогда не приходило в голову применить свои профессиональные навыки частным, так сказать, образом? Ваш энтузиазм и опыт стали бы немалым подспорьем владельцам библиотек и коллекций.

— Берегись, Джун, бабуля, кажется, предлагает тебе работу, — бесстрастным тоном заметил Анри.

Боже мой, подумала Джун, если бы я только не знала, к чему привела его «несерьезная связь» с Синтией!

— Я только говорю о том, что Джун и самой должно быть очевидно, — отрезала старая дама прежде, чем ее смятенная собеседница успела вставить хоть слово. — Пойдемте, дорогая моя.

Времени у нас немного. Если вы с Анри хотите съездить в часовню, нам лучше не мешкать.

— Да, но… — Джун собиралась вежливо сказать, что никуда хочет ехать, но графиня опять опередила ее.

— Вы разве не хотите посмотреть, как делают сыр? — удивилась она, и Джун обреченно кивнула.

— Очень хочу.

Ощущая спиной насмешливый взгляд Анри, она рука об руку со старой дамой вышла через дверь, которую предусмотрительно распахнула перед ними служанка.