Россарри ухмыльнулся. Он никак не мог взять в толк, почему хозяин церемонится с этим разбойником. Будь его воля, он давно бы вытряс душу из этого слизняка – как хозяйка выбивает пыль из ковра. Но раз Деливио зачем-то понадобился гнусный воришка, значит, так надо. Значит, он, Россарри, будет ждать, пока хозяин не выяснит все, что требуется, и не отдаст подлеца в его руки.

Решай быстрее, Гаркан,- сказал Деливио.- У меня не так много времени, чтобы возиться с тобой.

Что тебе надо? – хрипло спросила сломленный вор.

Деливио ухмыльнулся.

– Вот так-то лучше. Мне надо узнать, кто восьмого дня поджег лавку Хамара в Квартале Купцов.

Пустое Брюхо помотал головой:

– Мне-то почем знать?

Деливио посмотрел на Россарри. Россарри повернулся к Гаркану. Гаркан втянул голову в плечи и затараторил:

– Погоди, Деливио! Да я правда не знаю! Клянусь именем Аффендоса! Подожди, дай мне объяснить!

Деливио жестом остановил своего помощника.

– Ну, говори. И пусть твое объяснение будет правдоподобным,- ледяным тоном произнес он.- И, пожалуйста, больше не упоминай при мне своего Аффендоса.

Гаркан утер нос. Непроизвольные слезы выступили у него на глазах.

– Квартал Купцов – это не моя вотчина. Я работаю неподалеку, на Улице Ремесленников. И не знаюсь ни с кем из других районов… Понимаешь, так легче всего – если тебя поймают стражники, то ты никого выдать не сможешь, потому что сам не знаешь. А кто подпалил купца, мне неизвестно, клянусь Афф… клянусь Митрой, и никому из наших неизвестно, это могут пронюхать только «тени» с ихнего квартала…

– Ладно, хватит.

– …не надо меня бить, пожалуйста, не надо, я ведь все равно ничего не…

– Умолкни, кому говорят! – повысил голос Деливио.- Мне нужно поразмыслить.

Пустое Брюхо замолчал, будто ему грубо сунули кляп в рот, и некоторое время лишь судорожно всхлипывал. Россарри безмолвной горой возвышался рядом с лавкой арестованного. Ждал дальнейших приказов.

Начальник стражи Моравиуса задумчиво барабанил пальцами по столу.

Пять дней назад, получив приказ сенатора начать поиски прокравшихся в дом злоумышленников и украденных документов, он почувствовал полную свою беспомощность. Осведомителей в воровском мире у него не было – не было раньше в них нужды, обращаться к городской страже сенатор запретил, и как поступать, с чего начинать поиски – совершенно непонятно. Деливио уже распрощался было со своей должностью, но тут ему повезло. Чистая ли случайность помогла ему, счастливый поворот судьбы, или же на то была воля Богов, он не знал, да и не хотел знать: просто в его руках неожиданно появилась ниточка.

Позавчера вечером в его дом заглянул на огонек брат жены Пробе, известный в Конверуме лекарь, который врачевал только весьма состоятельных клиентов. Веселый неугомонный толстячок в крикливом костюме, за ужином он рассказывал множество забавных историй из своей практики и, в частности, поведал о том, как его восьмого дня ни свет ни заря подняли на ноги солдаты городской стражи и велели быстренько одеваться и собирать инструменты.

– Моя-то подумала, что меня арестовывают, и заголосила на всю улицу,- похохатывал шурин, отправляя в рот ломоть жареной свинины, запивая мясо добрым глотком розового вина из серебряного фамильного кубка и при этом не переставая говорить.- Но стражники объяснили, что, мол, все в порядке, просто дело очень спешное и скоро он, то есть я, вернусь домой целый и невредимый.

Пробса отвезли на повозке в казармы городской стражи и подвели к постели, на которой метался в забытьи какой-то прыщавый солдатик с перевязанной головой. Вокруг же постели толпились офицеры один другого важнее – поверишь ли, Деливио, сам Ларго присутствовал!

Во время рассказа жена Деливио то и дело вскрикивала и всплескивала руками; сам же начальник сенаторской стражи слушал вполуха – лишь кивал иногда, показывая, что внимает каждому слову родственничка. Шурина он не любил, да и не до него было: карьера на волоске висит, а тут байки какие-то…

Ларго приказал Пробсу немедля привести больного в чувство. А в чем дело? Нападение, объяснили лекарю. Четверо стражников убито, этот – единственный, кто выжил. Только он может опознать преступников. Поэтому, уважаемый врачеватель, примени все свое искусство, и пусть бедняга очнется.

– Дело это, знаете ли, мудреное. Несчастному нанесли очень сильный удар по голове; не исключено, что мозг сдвинулся с места и больной уже никогда не откроет глаза. Но, милый мой Деливио, я же все-таки настоящий лекарь, а не шарлатан там какой-нибудь! Поэтому я смешал две части черного корня, одну часть протертых высушенных листьев костелома и добавил пятьдесят капель жидкости,

которая вырабатывается после трех лет настойки крепкого вина в дубовой бочке. И что ты думаешь? Помогло!…

«Может, все же имеет смысл обратиться к Ларго? – думал Деливио, рассеянно ковыряя гарнир.- Скажу: сенатор-де хочет, чтобы городская стража помогла найти лиходеев… Нет, нельзя. Сенатор как раз-таки этого и не хочет».

– …Его, мол, солдата, громила алебардой ка-ак по голове хрясь! – он, солдат, и отключился. И как остальные погибли, не видел. Зато, говорит, того, второго, он никогда не забудет. Не было, говорит, у него ни чего в руках, стоял себе спокойно на коленях и вдруг – бац, вж-ж! – и арбалетная стрела торчит у командира Битуса аккурат напротив сердца…

«А может, втайне от сенатора, попросить у Ларго помощи? Ведь не должен отказать по старой памяти. Нет, тоже нельзя. Сразу, бестия хитрая, заинтересуется, что, да отчего, да почему втайне…».

Деливио вдруг резко оторвался от своих невеселых мыслей.

– Стой-ка, Пробе. Что ты сказал?

– Я сказал, удар, конечно, сильный, но не смертельный, и к концу месяца…

– Нет-нет. Что ты раньше плел? Про арбалетную стрелу?

– А-а. Солдатик говорил, что никогда в жизни не видел такого мастера стрельбы из самострела. Этот, вор который, стоял себе на коленях, руки пустые, и вдруг – бац! – стреляет из арбалета, да так метко, что командир наповал. Откуда арбалет, говорит, взялся? Прямо колдовство какое-то…

Деливио откинулся на спинку кресла. Сердце билось в ушах, как колокола.

Стараясь не подать виду что его это интересует, он принялся осторожно выспрашивать подробности. «Теней» было двое? Да. И как они выглядели? Один, тот, который арбалетчик, худой, вроде рыжий, хотя в отблесках пожара могло и показаться, а второй, тот, который оглушил солдата, такой чернявый, нездешний, судя по всему. С бородой? Нет, какая там борода. Обыкновенный. Только здоровенный, что твоя башня.

Ну, понятно, борода – дело простое, подумал тогда Деливио. Настриг козлиной шерсти, связал, к подбородку прицепил, и тебя уже собственная жена не узнает. Но что теперь делать? Может, бойцы Ларго уже поймали поджигателей? Убийство четверых солдат – не шутка, тут городская стража город вверх дном перевернет, а отыщет убийц. У них – люди, оружие, осведомители, опыт, а что есть у него, бедного старого Деливио? Только десяток верных воинов, которые, впрочем, за него в огонь и в воду. Пожалуй, с их помощью стоит обзавестись временным помощником в воровских кругах…

– Ну ладно, давай закругляться,- сказал он Гаркану, который с надеждой глядел на него из-под грязных косм.- Поверю, что ты не знаешь, кто поджег лавку купца Хамара. Тогда у меня к тебе будет последний вопрос. Постарайся ответить на него – иначе я просто не знаю, как и быть с тобой. Готов?

Гаркан судорожно кивнул.

– В таком случае скажи-ка мне: знаешь ли ты рыжеволосого парня, который все время таскает с собой самострел и обращается с ним так же ловко, как уличный проповедник со своим языком?

Вот! Пусть Митра покарает его, но в глазах вора промелькнуло понимание. Промелькнуло – и исчезло.

– Итак?

– Нет. Я незнаком с этим человеком,- очень тихо ответил Гаркан.

– Что ж, Пустое Брюхо, ты сам себя наказал,- произнес Деливио голосом, который мог бы заморозить целую бочку воды,- Я-то думал, мы с тобой поняли друг друга. Жаль, что до тебя не дошло,- Он повернулся к помощнику:- Россарри…