- В чем проблема, - я пожал плечами. - Ну, посидишь, порегистрируешь бумажки, кофе боссу поприносишь, а посетителям окажешь "услуги для удовлетворения", - я стремился пошутить, но Антон среагировал болезненно. Я понял, что надо извиниться. - Прости, просто гадость сказал.

Потом мне пришлось рассказывать о себе. Антона привел в восторг мой рассказ об Олге, о вороне и новом месте жительства. Историю про Амели он уже знал. Оказалось, что утром Ник успел провести с нашими ребятами просветительскую работу. Антон сказал, что никто не отказался мне помогать. Все будут присматривать за девушкой и если что, то сообщат мне немедленно. Фрося даже попросила своего метаморфа Грома ходить за моей девушкой Амели.

- Она не моя, - я вздохнул и вдруг понял, что опять глупость сказал. Моя она, моя, и моей будет, мне бы только не опоздать.

Раздался стук в дверь, и к нам пожаловал очень странный субъект. Самым странным было то, что он был в меховой шубе и шапке, несмотря на довольно жаркий день. Я бы оценил температуру в районе двадцати трех градусов по шкале Цельсия.

Больше о личном мы не говорили, а быстро начали сходить с ума с посетителями. За шесть дней их было почти две сотни человек. Но я отвлекся. Это была лишь первая ласточка с таким же странным требованием, как и его одежда.

- Ищу своего племянника, - заявила эта меховая личность. - У вас должно быть его личное дело.

Мы с Антоном не успели отреагировать, как открылась дверь начальника. Выглянул сам Дон Де Сорео.

- Архивные дела входят в обязанности моего личного помощника, - дверь закрылась.

Я услышал, как Антон бормочет, что всегда мечтал стать личным помощником. Если он личный помощник, то я кто?

Этот пришедший пыхтел и сопел. Видать жарко в шубе-то. Но я не вмешивался. Я призван охранять Антона, вот и буду следить, чтобы на него не напали. Антон долго метался, по коридору, пытаясь найти, где находится архив. Удалось это сделать минут через сорок.

- Жека, - позвал он из коридора. Голос был хриплый. Похоже, что возникли какие-то проблемы. Я пошел, оставив этого шубного типа одного.

Помещение архива можно было описать следующей метафорой: "Семь Олимпийских Дворцов, все забитые до потолка разными папками".

- О! - я вдруг припомнил, как разбирал архив в "Прогрессе". Эх, какое светлое время было.

- Твою мать, - это уже Антон. Он оценил, сколько ему придется работать, чтобы "удовлетворить посетителя".

- Не может здесь не быть системы оглавления. И вообще надо спросить, кого ищем-то, - мы все еще стояли в дверях, не решаясь войти.

- Да, Жека, ты профи, - пробормотал Антон.

Опять я нарвался. Не хочу, чтобы меня таким воспринимали. Я же человек, который может и ошибиться. А он стал приписывать мне слишком много. Случись что, это плохо. Он не сможет быть самостоятельной боевой единицей. Здесь я оборвал свои мысли. Куда меня несет? Я же не его учитель.

"Ты уверен?", - прошелестел в моей голове учитель.

Не пойму откуда он взял эту привычку выговаривать мне по типу тихого внутреннего голоса. И при том всегда ведь выскажется так, что потом очень неуютно на душе.

Мы собрались было вернуться в приемную за меховым типом, но он пришел к нам сам. Теперь он с большим неодобрением оглядывал это чудо архивной мысли.

- И долго вы искать будете? - сурово потребовал он ответа у Антона.

- Ээээ, сколько понадобится, -также сурово ответил Антон.

Я понял даже без подсказки учителя, что Антон стал подстраиваться под посетителя. Каталог этого архивного ужаса нашелся минут через сорок. Посетитель убыл, осчастливленный и удовлетворенный.

Отдохнуть мы не успели, в приемную пожаловал новый гость. Это был весьма спесивый остроухий. Ему требовалось составить точную справку о количестве гвоздей в левом крыле здания для проживания учеников Академии Дона Де Сорео. Минут сорок я имел удовольствие наблюдать высокомерного и весьма чванливого Антона Макарова.

Затем заявилась женщина. Глухая и глупая, но упорная. Вообще-то в этот момент Антон Макаров был близок к смерти, как никогда раньше. Я бы сам его придушил, когда он стал копией этой бабуськи.

Мы успели поесть, как заявился опасный тип в черном балахоне. Он цедил сквозь зубы и требовал нашего рабского подчинения. Здесь уже мне пришлось смотреть в оба, но Антон воплотился в подобное убожество, и посетитель ушел, довольный нашими стараниями.

Кто был потом, я уже не помню. Но поток не прекратился и ночью. Лишь два часа до рассвета нам удалось поспать, а потом все сначала.

- Мамочки мои, - к концу второго дня взвыл Антон.

Я был с ним принципиально согласен. Но пасовать не хотелось. В этом он был со мной солидарен.

В эту ночь к нам пришли человек двадцать. Кто-то просто заскакивал, чтобы попросить лист бумаги, а кто-то по более серьезным вопросам: письмо написать, бумаги выправить, архивное дело найти, выслушать речь, написать стих, приготовить кофе, объяснить порядок работы Академии, найти ученика...был даже посетитель, желающий, чтобы Антон ему спел.

- И это все входит в обязанности секретаря? - Макаров был страшен, как недоспавший медведь.

Я предполагаю, что я выглядел еще хуже.

- А кто его знает? - я ответил просто, чтобы поддержать разговор.

На душе теплилась надежда, что нас сюда зашуровали дня на три. Нет, прошел третий день, а затем четвертый, а потом пятый.

На шестой я понял, что Антоша спятил. Так много людей и нелюдей. Каждый приходил в сильной эмоциональной фазе. Спокойных почти не было. Антон подстраивался под всех. Вот и начал сходить с ума.

Я только не понимал зачем меня сюда засунули. Я-то причем? На Антона никто не напал. Да и из меня аховый защитник.

"Ученик, ты - идиот", - жалостливо сообщил Великий Воин Гада.

Я где-то так и предполагал. Но вдруг замечтал получить более детальные объяснения. Этот финт с учителем не прошел. Как обычно, "думай сам". Думать самому после подобных шести суток было противно. Именно, что противно. Это надо быть извращенцем, чтобы думать в такой ситуации.

"Эй, не упивайся собой", - рыкнул мой учитель.

А он прав. Что мой наставник ненавидел, так это трусость, малодушие, самоупивание, рефлексию и еще дурость. Я извинился.

"Простите, учитель. Просто не пойму, они там собрались нас довести посетителями до смерти? Уже шестой день заканчивается, а конца и края не видно".

"А ты, что хотел?".

"А что я мог хотеть? Я даже не предполагал, что из работы в канцелярии можно устроить такую изощренную пытку", - признался я в своих тайных мыслях.

"Пытку можно устроить из всего, чего угодно. Знаешь, есть такой закрытый клан в империи Сандавана. Вот они пишут трактаты по этому поводу. Книги имеют бешеный успех".

Почитать подобный шедевр мне захотелось и даже можно сказать, что очень захотелось, но это желание не решало моих проблем.

"А твои проблемы какие?", - подивился учитель.

"Так Антон скоро точно двинется. Сейчас я вижу, что у него временно. Но вот он сидит, бормочет что-то о бородатых остроухих, о придурковатых начальниках и о чашках кофе. Глаза-то у него безумные, дикие, почти чокнутые".

"Это его проблемы", - законно возразил мой учитель. - "Тебе что поручили?".

"Его охранять. - На этом этапе до меня дошло, что я попался в ловушку мышления. Я подумал только о физическом воздействии на Антона Макарова. А ведь эти сволочи довели его до состояния истощения и сумасшествия, не прибегая к физическому насилию".

"А ты ведь этого даже не понял", - весьма печально и чуть осуждающе сказал Великий Воин Гада.

"Я почти пропустил", - не люблю признавать свои ошибки, но умею.

"Что делать будешь?" - учитель приготовился слушать мой план.

Но план в голову не приходил. Все же шесть таких суток и мечта только одна - выспаться и помыться. До туалета еще как-то удавалось, перекусить тоже, а вот вымыться... Я, впрочем, как и Антон, надеялся, что наш жуткий вид отпугнет посетителей, но увы этого не произошло. В пятый и шестой день возникло ощущение, что их было еще больше. Но посчитать у меня просто не оставалось сил. Мы с Антоном не шутили, почти не говорили, а лишь, как автоматы, стремились выполнить запросы пришедших в приемную.