Прежде чем вы прочтете его высказывания, я хотел бы напомнить то, что говорил об Альфреде Кохе его друг и единомышленник, и поныне возглавляющий энергетику России Анатолий Чубайс: “Я знаю Коха десять лет. Он честный человек... Не один год Алик... был на одном из самых тяжелых и самых неблагодарных постов. Но, положа руку на сердце, спасибо ему должны сказать вместе с нами сегодня тысячи и тысячи людей”.

Интересно, за что? Не за то ли, что думает о России и русском народе так же, как чубайсы и березовские, немцовы и кириенки? Слушайте, русские люди:

“Американский журналист Михаил БУЗУКАШВИЛИ (запись от 23 октября). — Каков ваш прогноз на будущее России — завтра и лет через десять?

Альфред КОХ. — Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех, кто умеет думать... изобретать. В последующем — превращение в десяток маленьких государств.

М.Б. И как долго это будет длиться?

А.К. Я думаю, в течение 10-15 лет... Мировое хозяйство развивалось без СССР... И теперь, когда появилась Россия, — она никому не нужна. (Хихикает). Она только мешает. Цены сбивает своим демпингом. Поэтому, я думаю, ее участь печальна.

М.Б. Прогнозируете ли приход в Россию инвестиций?

А.К. Нет, потому что Россия никому не нужна! Не нужна Россия никому (смеется) — как вы не поймете?

М.Б. Ну а если новое правительство попытается что-то сделать?

А.К. Да какое это имеет значение... Как ни верти, она — обанкротившаяся страна. (Радостно хмыкает).

М.Б. Могут ли быть реформы приемлемы для России?

А.К. Если только она оставит свои разговоры о духовности русского народа и о специальной роли его. Если же они будут замыкаться в национальном самолюбовании и искать особого подхода к себе, думать, что булки растут на деревьях, думаю, русские ничего не сумеют сделать. Они так собою любуются! Они ведь потому до сих пор восхищаются своим балетом, своим классическим балетом, своей литературой, что не в состоянии ничего нового сделать. Или вот поляки... Польский опыт, польский опыт. А что они сделали? Ничего. ... Живут себе, картошку копают. Я за ними не знаю никакого таланта. Что они, ракеты начали делать? (Хихикает).

(Я не знаю, немецкий ли это фашизм, или еврейский, но неужели за такие слова всей этой компании Чубайса-Коха-Немцова-Кириенко, всей этой русофобской команде не придется платить? Где наша доблестная прокуратура? Где Юрий Скуратов? И не заставят ли такие высказывания и нас, всех патриотов России, подобно генералу Макашову, потянуть за собой, даже умирая, по десятку Кохов? — В.Б. )

М.Б. Если исходить из вашего взгляда на Россию, создается весьма безрадостная картина...

А.К. Да, конечно. А она не может быть радостной.

М.Б. Но все-таки хотелось бы, чтобы этот многострадальный народ...

А.К. Этот многострадальный народ страдает по собственной вине. Поэтому этот народ по заслугам пожинает то, что он плодил. (Смеется необыкновенно радостно).

М.Б. В России могут прийти к власти коммунисты?

А.К. Они уже пришли. Полностью соответствуют программе. Хрестоматийные коммунисты. И Примаков, и прочие...

М.Б. Кто имеет реальные шансы стать президентом России?

А.К. Лебедь и Лужков.

М.Б. Чем вы объясняете катастрофу России?

А.К. Думаю, что это специальная стратегия Запада по ослаблению России. Запад обещал экономическую помощь и не оказал ее. Оставил Россию один на один с долгом, который делала не она. Эта стратегия удалась, и она очень успешно была проведена.

М.Б. Насколько Запад понимает, что хаос в России может быть угрозой всему миру?

А.К. Я, откровенно говоря, не понимаю, почему хаос в России может быть угрозой всему миру. Только потому, что у нее есть атомное оружие?

М.Б. А разве этого мало?

А.К. Я думаю, для того, чтобы отобрать у нас атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадить — и забрать все ракеты к чертовой матери! Наша армия не в состоянии оказать никакого сопротивления.

М.Б. Какова ваша ниша в российской жизни?

А.К. Нету никакой ниши.

М.Б. Вы сейчас живете здесь. Каково отношение к России?

А.К. Интерес не больше, чем к Бразилии. Россия должна расстаться с образом великой державы. Если же она будет надувать щеки и изображать Верхнюю Вольту с ракетами, это будет смешно, и рано или поздно она лопнет”.

Вот так думает о нас с вами вчерашний вице-премьер России, которому Ельцин оказывал особое доверие и о котором Черномырдин говорил: “Альфред Кох прошел в правительстве большую школу, он еще успеет многое сделать. Приватизация “Связьинвеста” стала сделкой века”.

Это одна, единая команда — Ельцин, Черномырдин, Чубайс, Березовский, Немцов, Кириенко, Кох. Это их общие слова о России и русском народе, это их мнение обо всех славянах. Кстати, хорошо бы и вам, поляки, присмотреться к своим чубайсам-кохам-березовским, ведь и поныне они вас за быдло считают. Мы-то с вами разберемся в наших сегодняшних отношениях, но считать тупым народ Мицкевича и Шопена — ни один русский не будет! Думайте сами...

Таковы откровения Коха. И такие же слова прозвучат, уверен, из уст Чубайса и Гусинского, Немцова и Кириенко, когда они обоснуются за границей. Сколько же можно нам их терпеть? Если это выступление Альфреда Коха не заслуживает внимания нашей прокуратуры и осуждения нашим судом по 74-й статье — за разжигание межнациональной розни — то не суйтесь пресекать, господин Скуратов, наши русские способы самозащиты! Если кохи откровенно признают, что Россия — это “сырьевой придаток”, если торжествуют при мысли, что Россия должна распасться на “десяток маленьких государств”, если они спят и видят, как парашютно-десантная дивизия США оккупирует наши атомные центры, — как мы еще в таких условиях существуем?

Процитированную здесь в сокращении стенограмму мы получили из США, но одновременно ее в своем варианте опубликовала и “Новая газета” — с комментариями Минкина. Однако не готовит ли нам сегодня “Новая газета” и новый вариант все той же оккупации — уже новой командой таких же “честных людей”, как Кох, таких же реформаторов, таких же прислужников США — командой Григория Явлинского? Это же молочный брат Гайдара и Коха, Чубайса и Немцова! Потому и поторопился Александр Минкин с публикацией преступного интервью Коха в своей газете, чтобы отмазать своих: дескать, те реформаторы продавали Россию “с высокомерным презрением он (Кох. — В.Б. ) говорит “они”, “русские”... Он не говорит “руссише швайн”, — пишет Минкин о Кохе, — потому что это неприлично. Но он так думает. Это очевидно”.