— Не мешай ласточкам, Бал! Иди сюда, утки готовы.

Вдвоем они разгребли угли и золу, вытащили вкусно пахнущих, исходящих горячим паром уток. Самую большую подали Колдуну.

— Ух, хорошо! Жаль, соли нет… — вздохнул Бал.

Соль в роду кончилась еще зимой. Теперь старшие матери только малым ребятишкам изредка по щепотке давали. А взрослые уже давно ели пресное.

Колдун, кряхтя, встал, почесал в затылке.

— Забыл: то ли лежит она там, то ли нет?

— Кто?

— Соль. Комок маленький. С прошлого лета остался, когда Речного духа славили, солью одаривали. Мне она ни к чему. Я все без соли ем. Ну а для гостей… Пойду поищу.

Соль действительно отыскалась. И комок оказался совсем не маленьким.

Обсосав горячие птичьи кости и бросив их ворону, Колдун погладил живот, хитро прищурился:

— А не спечь ли нам еще по одной крякуше? Только ты, Бал, их выпотроши да в нутро соли посыпь. Понял? Вкусней будут.

Пока жарили новых уток, солнце уже скрылось за лесом. Наступал тихий прохладный вечер. Колдун принес из пещеры горшок перебродившего, разбавленного клюквенным соком меда, отпил сам, потом передал Балу:

— Пей. Да старого Колдуна помни. Он добрый!

Вел тоже выпил свою долю. Стало совсем весело. Хороший сегодня день, удачливый. И Колдун, оказывается, совсем не страшный. С таким хорошо вместе быть. Жаль, в гости не часто зовет.

— Вот было однажды, — заговорил вдруг старик. — Бежал заяц по лесу. А навстречу ему волк: «Ты куда?» А тот испугался, обмануть волка решил. «Зайчиха, говорит, у меня заболела, бегу травки целебной добыть». Волк пасть разинул. «Съем, говорит, тебя!» — «Ешь, — отвечает заяц. — Твоя сила. А только зайчиха моя помрет, зайчат не принесет, тебе же зимой голодно станет». Подумал, подумал волк и говорит: «Ладно, беги за травкой, лечи свою зайчиху да побыстрей назад возвращайся. Я тут буду ждать». Заяц и убежал.

— А волк? — спросил Бал.

— Волк до сих пор там сидит, зайца ждет.

— Где?

— А тебе зачем?

— Так я сбегаю, убью волка!

Колдун посмотрел на Бала, спрятал улыбку в бороду. А Вел, давясь смехом, повалился на землю.

— Чего ты? — обиделся Бал. — Сказано же было, что волк до сих пор сидит.

— Ой, уморил! Это же сказка, Бал, сказка!

— Сказка, сказка… Так и надо говорить, что сказка. А то: «До сих пор сидит»!

Отдышавшись, Вел попросил старика:

— Расскажи еще чего-нибудь.

— Хватит. Натешились. Да и крякуши давно готовы.

Когда съели еще по утке, уже темнеть стало. В реке тяжело бултыхнула крупная рыбина. На светлом еще небе появились первые звезды. Лес приготовился ко сну.

— Где же наконечник? — ахнул вдруг Колдун.

Бал и Вел кинулись к лежащей на песке каменной форме. Она была пустая. Все уставились друг на друга. Колдун испуганно вытаращил глаза:

— Убежал! Искать надо.

В ход снова пошел сучок-ведунок. Привел он старика прямо к кусту бузины, что рос неподалеку, в овраге.

— Ищите здесь…

И вправду, наконечник лежал в траве.

— Хватайте его!

Парни кинулись, вцепились руками в беглеца.

— Давайте сюда. Заговорить его надо, чтобы не бегал больше.

Пошептав над наконечником, Колдун трижды сплюнул и совсем уже другим голосом, спокойно сказал:

— Теперь не убежит. Можно к древку приделывать.

У парней после такого дела весь хмель из головы выскочил. И опять они стали побаиваться Колдуна. А тот посмотрел на темнеющее небо и приглушенным, таинственным голосом предложил:

— Пойдемте в воду смотреть… Самое время.

Пробираясь сквозь кусты, дошли до родника, откуда брал начало ручей. Ни Вел, ни Бал никогда еще тут не были. Страшное, запретное место. Одному Колдуну доступное. Без него пойдешь — загубят кровожадные злые Духи. В этом овраге их полным-полно.

У родника остановились несмело. Темно вокруг, жутко.

— Глядите в воду, — шепнул Колдун. — Хорошенько глядите. Да нагнитесь, чтобы глаза ближе были.

В черной, гладкой воде все было перевернуто: и луна, и небо со звездами, и вершины деревьев, и головы Вела с Балом. И нельзя понять, где верх, где низ. То ли в воду смотришь, то ли летишь высоко-высоко, а под тобой небо с луной и звездами…

— Что видишь? — прошептал над ухом у Вела Колдун.

Вел только головой помотал. Ничего, мол, не вижу.

— Плохо глядишь. Не моргая надо смотреть.

Рябь по воде пошла. Заплясали, запрыгали звезды внизу, шевельнулись ветви и головы. Страшно.

— Видишь, челн по реке плывет и ты в нем? — шептал Колдун. — И Бал в том же челне. Вдвоем плывете. Челн сильно нагружен.

Вел изо всех сил напрягал глаза, стараясь рассмотреть в зыбких, дрожащих тенях очертания лодки. А Колдун все нашептывал:

— Соль сыплется. Много соли… А место совсем незнакомое. Деревьев нет, только трава растет. Люди на безрогих лосях едут. Видишь? Опять лодка плывет. Двое в лодке: ты и Бал. Назад возвращаетесь. Везете куски бронзы да кожаные мешки с солью. Вот рука Бала, вот твоя. Вместе добычу держите…

— Какую добычу? Не вижу я ничего… — прохрипел Бал.

— Смотреть не умеешь! Мы с Велом видим, а ты нет?

Колдун вдруг пошатнулся, простер руки над родником, в страхе попятился:

— Не трогай, не трогай нас! Мы уходим…

Парни опрометью кинулись сквозь кусты подальше от страшного места. Пришли в себя только у костра, совсем прогоревшего. Вел тут же принялся вновь раздувать огонь. Не спеша, с достоинством подошедший Колдун подсел к костру, долго думал о чем-то. Прощаясь, он, как о деле уже решенном, сказал:

— На этот раз к Торжищу вы поедете. Видели, что вода показала? Бронзы побольше выменяйте. И соли. Да меня, старика, не забудьте, — хитро подмигнул он. — Как назад поплывете, сначала ко мне заверните. Потолкуем кое о чем. Со мной в дружбе жить надо! А то, глядишь, и расскажут Духи про то, как Бал кусок обруча от всех утаил… Они ведь все видели! От них не скроешься. Только я помочь вам могу. Поняли? Ну ладно, теперь идите в жилище. Да никому чтоб ни слова!

Выбравшись из оврага, парни пошли не тропинкой, а лесом, кружным путем. Шли «повернув следы», пятясь задом. Хоть и добрый сегодня Колдун, а кто его знает, вдруг Порчу нашлет? Но Вел с Балом тоже хитрые: побежит Порча по их следам, да запутается, следы уведут ее не в ту сторону.

Из-под опущенных век Крисс смотрел на закопченные, из жердей сделанные стены жилища, слушал неторопливые голоса мужчин, смех женщин, плач и взвизгивания ребятишек. За долгие дни болезни он стал лучше понимать язык этого племени, привык к дымному, но зато теплому, врытому в землю жилищу.

В центральном проходе у каменных очагов хлопочут женщины. Запах жареной дичи приятно щекочет ноздри. Как всегда, синеглазая сестра Вела — Геда протянет ему большой кусок мяса и горшочек с кисло-сладким напитком. И будет смотреть на него странным взглядом, в котором не поймешь, чего больше — жалости или насмешки.

Раны на груди уже зажили. И нога в порядке. Он мог бы встать, подойти к очагу, поесть вместе со всеми. Но зачем? Еще работать заставят… Каждый день после утренней еды в жилище остаются только несколько женщин да целая орава ребятишек. Все остальные куда-то уходят. Но не очень торопятся. Сидят, шутят, переговариваются. Крисс усмехнулся: сюда бы рыжего Бача с его сыромятным бичом. Он бы не дал залеживаться ни ему, Криссу, ни всем остальным!

Правда, иногда все мужчины уходят чуть свет и возвращаются только ночью, а то и на следующий день, принося с собой туши оленей, кабанов, коз или целые связки битой птицы. Странные люди! Нет у них не только надсмотрщика, но даже и своего предводителя, как у всех племен. Похоже, что в жилище заправляют всем женщины. По крайней мере, у каждого из пяти очагов заметно выделяется одна, главная, женщина. Ее слушаются даже охотники, эти добродушные бородатые великаны. И что самое удивительное: сколько уже дней наблюдает он жизнь этих людей, но не видел ни одной ссоры. А ведь тут живет много отдельных семей. У каждого очага по две-три. И только для ребятишек все большое жилище — родной дом. У любого очага их накормят и приласкают. С ребят постарше и спрос побольше. Молодые почтительны к старшим, но никто ни перед кем спину не гнет, страха не чувствует.