Игорь Гергенредер

Степовой Гулеван

Буколический сказ

Как по реке Илеку вверх иди - всюду начальство любит на отдых приезжать. Ну, степь и степь: чего ехать? Да уж такой климат! Уж больно хорош от горла... Ку-ки, ну-ки - задницу в брюки; климат!.. Жены: губищи большого пальца толще; крашены, как из мужика крови насосамшись, а глаза горят - еще дай!

А дочки? Подростки - не боись загвоздки... Только пусти их к нашим парням. Из машин повыйдут у своих дач - титьки торчмя, как за ручку берись. А от зада отскочи мяч тебе в голову - без башки останешься. Какое там горло? какая чахотка - на зевке махотка?

Климат - они знают, кому снимут... Но климат у нас в натуре: не меняется. Вон поезжай, небось, куда в иные места: где было что красивое. Дожди и дожди - кислотные; кругом загрязнение. И кто не больной - все одно болеет незаметно. Насылают к ним туда врачей. Мужчины-то и вообще пожилые, ушлые не едут. Одни молоденькие бабенки лечат как каторжные. А там замуж не за кого.

Вот ее припрет: она кусточками, кусточками к бережку. Местный рыбачит. Она сымет с себя все до нитки, чтоб вздохнуло тело-то сдобное, перестоянное, и во всем белотелом виде доброжелательном - к мужику. Он глядит, глядит на нее. "Сигаретки фильтрованной нет?" "Извините, не курю". Врач же.

Он опять: "Может, какая сломанная в пачке?" - "Да негде на мне пачке-то быть!" Деликатная - другого ничего не позволит себе высказать. Он оглядит, осмотрит всю. "И правда - негде сигаретке быть!" И пойдет. А она, бедная, в слезы. Лечи таких-то! Фильтрованную ему дай, а?

Какой стал климат по местам. А про нас говорят: некрасиво, мол, степь - и оттого он и не меняется у вас. Нет! Уж какая у нас красота - уж такую понимал только один человек. При старопрежнем, конечно, времени. Летом на закате из усадьбы выйдет - на голые плечи бухарское полотенце накинуто, обут в женские боты... Оно уж заведено: для такого выхода особо шил сапожник на его ногу боты женского фасону.

Взойдет к Илеку на кряжок, на песчану горку чагур, а солнце шаром-то над самой над степью. У него высчитано: лишь чуть-чуть оно краешком притронулось - он кругом себя плавно и обернется. И солнца уже и нет!.. Вот какая точность! С того и красота. В правильное время увидел весь наш вид: и небо, и степь, Илек-реку... Сумел же открыть!

Тогда-то еще говорил: "Будет у вас климат постоянно здоровый".

Что сказал Назарий Парменыч, то сам и подтверждает... И все-то оно у нас каждому известно, да не больно решаются разевать рот. Назарий Парменыч - не абы кто. Генерал-губернатор! Была усадьба какая! При ней часовенка. Найди теперь ту усадьбу и часовенку?

А люди, однако, к нему ехали даже при культе! На то и был сделан съезд с актюбинского шоссе, насыпан бугорок, положена плитка: "Легендарный комбриг-два погиб от зверств басмачей". Какие-такие басмачи доходили сюда? Какой хрен "комбриг-два" - бабы мостиком у рва?

На то он и без фамилии: средь сурепицы комбриг - длинный мах, короткий дрыг! Экскурсиям талдычат про комбрига, а понимается как почесть Назарию Парменычу. Власть этак ублажает его: "Извини, пойми, уважься!" Они, может, и фамилию Назария Парменыча комбригу бы присвоили, да опасаются: фамилия пойдет гулять, а "комбриг" отпадет.

У нас фамилию все, конечно, знают, но неохота схлопотать пять лет. От имени-отчества тоже пяти годами пахнет... Да мало ль Назариев Парменычей - генерал-губернаторов?

Любил он наблюдать хорошее здоровье. Это у него было от большого образования. Для его передачи и подбирал способных воспитанниц. Поедет в какой пансион для подбора, а сам: "Что - красота? Она дело второе. Мне важно, как через нее здоровье будет влиять на прием образованных мыслей!"

Выходы на закате давали ему какую-нибудь хорошую мысль. Выйдет добавить себе здоровья от красы местности - не ищи медку в честности, - а воспитанницы взыгрывают себя. В усадьбе, в верхней зале ковровой, готовят прелести и здоровье к занятиям по образованию. Кому предстоит повыше образование, повыше тыквочки воздеть, кому, наоборот, - низом, но всесторонне. То обычно вкрячит, а то иначе, на сторону обратную в подкиды попятные. То сравнивал зевок с глазками, а то - с тыквами тряскими.

И так убедительно, и этак наставительно.

А то ради их образования девичьего вовсе понизит себя, даст над собой вознестись. Сядь на маковку елком и качайся с ветерком!

Раз было: восходит Назарий Парменыч на чагур. А давеча нагрянул Сосибонский развратный цирк. Вздули шатры на берегу. Хозяйка Марточка Сосибон-Хрипунша отлучилась в Соль-Илецк на бойню: погадать по драченым конским частям. А циркачи-то - баловники. У них там только звери тихие, куплены по дешевке.

Почему? Яванские! У себя на Яве вскормлены чистым человечьим мясом и ничего окромя жрать не хотят. Марточка Сосибон-Хрипунша сажает акробатов после номеров голым задом на мясо. Напитается человечьим потом - тогда лишь кое-как едят звери. Ванька Каин, борец, такая сволочь - на торчун навилась помочь - зубами вырывал у тигра из глотки это насиженное мясо, для разжигания аппетита. А тигрица глядит и признает за мужа не тигра, а Ваньку. От тигра припахивает человечьим потом, да еще если сидевший на мясе акробат была женщина. А от Ваньки Каина тигриным прет. Кому предпочтение тигрицы? Вот и разврат.

И с этим намеком баловники - булавы-половники - устремились на юрты казахов, по соседству. Их-то мужики, казашьи, подались с отарами в Аксай, а что бабенки против циркового разврата? Вертись-машись и радуйся, что билетов не спрашивают. Ванька Каин бугая племенного - троих жеребцов на рогах вынянчит - сграбастал за причинное место и на выверт. Бугай передом вниз, возделся в грубой позе: слезищи яблоками в пыль.

Тут Назарий Парменыч с чагура нешуточным голоском: "Отпустите быка и девушек!"

Ванька Каин-то: что, мол, за фигура? На голом теле - синь с желтым, в розовую полосу: полотенце бухарское; бабьи боты... Ванька перед выходом на арену двенадцать вафельных полотенец рвал на своих трицепсах. Зато и убивал борцов ненаглядно. Кому щипковой протиркой сготовит закупорку в шейном позвонке - на восьмой день у человека вдруг западет голова затылком на левую лопатку, так сердце и крякнет. Другому сшустрит загаданный надлом нижнего ребра. Неделю-вторую ничего, а там обломится внутрь, пробурит легкое. А кому брюшину наласкает: расшивается селезенка - лишь пива попей.