- Я сказал, что Калехико первая остановка, а не последняя, - ответил Хили. - Да, мы пересечем границу, но вглубь забираться не будем. Мы едем в Мехикали, Стоун. В Лос-Анджелесе мне не удалось разжиться деньгами, как я рассчитывал. У меня только двадцать долларов. А сколько у нас всего денег?

Вопрос Хили мог означать только одно: в интересах дела им надо завести общую кассу. Лефти это, казалось, не волновало. Стоуну не хотелось связываться с Хили в денежных делах, но он решил не настаивать на своем.

- С твоими двадцатью, Хили, - подвел он итог, - у нас всего сто девяносто три доллара. Тебе лучше знать, хватит л и этого.

- Хватит, чтобы добраться до места, - сказал Хили, - но не хватит на мула и снаряжение.

- Почему ты не сказал об этом в Лос-Анджелесе, когда еще можно было что-то предпринять? - спросил Стоун. Лефти молча прочищал свою трубку, неприязненно глядя на Хили.

- Потому, что в Мехикали у нас будет отличная возможность поправить свои дела, - ответил Хили. -Послушайте! Мехикали отделен от Калехико границей, и законы Соединенных Штатов здесь не действуют. В Калехико сухой закон и скука, как на собрании методистской церкви, а в Мехикали жизнь бьет ключом. Это единственный в своем роде город. Здесь заправляет мой друг, Джо Кастро. Он сделал все, чтобы привлечь сюда людей, и ему это удалось. Напитки здесь первоклассные, в танцевальный зал он нанимает только смазливых и молоденьких, а игорный бизнес процветает. Не знаю, как долго это продлится, но сейчас городишко бурлит. На худой конец, я мог бы одолжить денег у Джо Кастро, но не хочу этого делать. Джо расценил бы это как заем и потребовал бы не менее пятидесяти процентов. Зато я знаю толк в картах. Я не занимаюсь этим постоянно, но когда ставка так велика, как сейчас, я готов рискнуть. Дайте мне полторы сотни, и через два часа я превращу их в пять.

- А мы будем вроде обиженных детей, которых не взяли в цирк? - спросил Лефти, заговорив впервые с тех пор, как они сели в поезд. - Это не по мне. Надо поделить деньги на троих, получится по шестьдесят монет на брата, а остальные тринадцать пропить, хоть это и "чертова дюжина". У меня в горле пересохло. А сыграть я могу и сам. Выиграю или нет, - это мое дело.

Стоун был с ним солидарен. Хили сознательно ввел их в заблуждение, обещая занять денег. Стоун не расспрашивал его о подробностях, когда после подписания соглашения Хили заявил, что "встретил друга". Он вынудил их поехать в Мехикали, но здесь, по мнению Стоуна, пришла пора раскрыть карты. Ему совсем не хотелось, чтобы Хили водил его за собой, как быка за кольцо в носу. Он был уверен, что и Лефти думает так же. Стоун и сам играл в карты и знал, как много неприятных сюрпризов готовит зеленое сукно. Сама их экспедиция тоже была вроде азартной игры, и один Бог знает, чем она может закончиться. Они испытывали свою фортуну. Любой искатель приключений в душе игрок, каждый верит в свою звезду. Атеист может не верить в Бога, но если он играет в карты, то всегда напичкан приметами и предрассудками.

Они прибыли в Калехико в полночь. Город был погружен в сон. Но всюду с легкостью можно было найти людей, готовых за умеренную мзду переправить желающих через границу; туда, где разница между днем и ночью была стерта, и толпы людей осаждали заведение Джо Кастро под названием "Каса Гранде".

Они затратили десять из тех несчастливых тринадцати долларов, чтобы добраться до "Каса Гранде". Гордое название принадлежало скоплению построек из необожженного кирпича, красневшими на фоне фиолетовой южной ночи. Окна залов призывно светились, и сама атмосфера вокруг, казалось, была наэлектризована людскими страстями и эмоциями: радостью, отчаянием, сомнениями, Все это вместе заставляло учащенно биться сердце, пробуждало первобытные инстинкты.

Выпив по второму разу в баре, - выбор там действительно был хорош, они вернулись к прерванному разговору. Если они сейчас проиграют, то останутся ни с чем, разве что уступят часть своих прав Хосе Кастро, одолжив у него денег на экспедицию. Через какие-то два часа выяснится, улыбнется ли им фортуна или они потеряют все.

Они вышли из салуна и направились в игровой зал. Кирпичные домики были построены так, что образовывали внутренний дворик - патио - на мексиканский манер. В центре патио стоял деревянный настил для танцев, а вокруг стояли маленькие столики.

Хили отправился на поиски Кастро, а Стоун решил осмотреться.

Площадка была хорошо освещена и, несмотря на присутствие подвыпивших игроков, создавалось ощущение нереальности происходящего.

Посетители были главным образом американцами. Здесь были фермеры из долины, перекачивающие свои доходы от продажи винограда, хлопка и дынь в бездонные сундуки Кастро, парни с нефтяных промыслов в округе Керн, несколько ковбоев, туристы из Лос-Анджелеса. Все это были люди, повидавшие жизнь. Было там и несколько мексиканцев. Смуглые, живописно одетые, курящие сигары, они отстраненно наблюдали за происходящим, ожидая своей очереди вступить в игру.

Среди столов порхали девушки, подбивая клиентов на выпивку, процент от стоимости которой они клали себе в карман. Девушки сидели за столиками или танцевали с неуклюжими клиентами под звуки гитар и скрипок, однако, отваживая тех из них, кто настаивал на более близком знакомстве. Все они, и блондинки, и брюнетки, были разодеты под Кармен, и Стоун отметил, что и музыка в заведении была хороша, и девушки были довольно милы.

- Честно ли здесь играют? - Лефти дотронулся до руки Стоуна. Сам Лефти тоже засмотрелся на девушек. Его курносое лицо со вздернутыми бровями сильнее обычного смахивало на морду мопса. Стоун повернулся навстречу Хили и Кастро, жизнерадостному толстяку, приветливо кивавшему им.

- Добрый вечер, сеньоры, - поздоровался он со Стоуном и Лефти. Друзья сеньора Хили - мои друзья. Поговорим немного, если вы не против. Пропустим по стаканчику за успех вашего дела.

Он усадил их за стол, и одна из девушек, повинуясь его знаку, принесла три больших бокала с ароматной жидкостью.

- Вы должны извинить меня, - сказал Кастро, - вечер только начался и мне еще придется много выпить. Я закурю сигару, а вам рекомендую этот пунш из мескаля, сеньоры. Но после одной переключайтесь на виски. Как у нас говорят, выпить три таких пунша все равно, что пойти домой и убить тещу. Что тоже неплохо, - он засмеялся грубой шутке, толстый живот его затрясся.

Стоун обратил внимание на девушку, принесшую им выпивку. Ее руки с ухоженными ногтями, выше локтей приятно округлялись. Кожа казалась гладкой и нежной, как лепесток цветка. У нее было овальное лицо и изящная шея. Копна темных волос была заколота испанским гребнем. Ее маленький рот с пухлыми губками был единственным ярким пятном у нее на лице. Оно казалось бы застывшей маской, если бы не темные глаза, обводящие всех собравшихся в патио презрительным взглядом. Движения девушки казались автоматическими до той минуты, когда один крепко набравшийся тип, пытаясь удержаться на ногах, схватил ее за локоть. Она резко отшатнулась, глаза ее вспыхнули.

- Ты, пьяная скотина! Как ты смеешь? Как ты смеешь? - кричала она.

Пьяный остановился, тупо моргая. Правая свободная рука оскорбленной девушки потянулась за оружием. Ступая мягко, несмотря на свой вес, Хосе Кастро подошел к ней и, взяв за локоть, сжал его, мешая ей исполнить свое намерение.

- Довольно, - прошептал он пьяному, - проваливай отсюда.

Стоун подхватил так ничего и не понявшего клиента и повел его к выходу. Подоспевшие друзья, вскользь поблагодарив Стоуна, вывели незадачливого посетителя за дверь. Он так и не осознал, что минуту назад заглянул в лицо смерти.

Стоун, вернувшись к столу, услыхал, как Кастро отчитывает девушку. В его ласковом голосе проскальзывал металл. Она выслушивала нагоняй с мрачным видом.

- Ты доставляешь мне массу хлопот, Лола, - выговаривал ей Кастро. - Ты не должна быть недотрогой. Вчера на тебя жаловались, что ты слишком холодна, что прикарманиваешь комиссионные, хорошего отношения ты не ценишь. Так не пойдет. Ты должна зарабатывать деньги и для себя, и для меня.