– Вот поистине философское выражение лица, – сказал Кин, садясь с ней рядом.

Небрежно, твердя себе каждую секунду, что ни за что на свете не поддастся ему, Лесия ответила:

– Разве? Я просто наслаждаюсь отдыхом.

– Часто вам случалось выходить в море?

– Когда мы жили в коттедже на реке, то почти каждый день, но с тех пор, как я живу в Окленде, я не плавала так далеко ни разу. А вам?

Он покачал головой.

– Я знаком с судовождением, но предпочитаю другие виды спорта.

– Какие же? – Просто поразительно, до чего Кин интересует ее, как жадно впитывает она каждое новое, даже самое незначительное, знание о нем.

– Лыжи, – сказал Кин. – А что больше любите вы?

Лесия подняла лицо к солнцу, зажмурилась от яркого света.

– Сидеть на солнце, – проговорила она с легким вздохом, – а если чувствую прилив энергии, то могу почитать книгу.

– Похоже, что в душе вы кошка, – рассмеялся Кин.

– Кошки – благоразумные создания. Я их люблю, – сказала Лесия мечтательно, – но у меня долго не было постоянного жилья, и я не могла позволить себе такой роскоши. Правда, в теперешней квартире я рассчитываю прожить несколько лет и, может быть, в один прекрасный день возьму себе котенка.

– Сиамского, – неожиданно предложил Кин, – изящного, аристократичного и сдержанного, похожего на вас.

Лесия невольно открыла сощуренные глаза. Чувство удовлетворения потеснило здравый смысл, заставило испытать всплеск подлинного счастья.

– Очень милый комплимент, но себя я вижу несколько иначе, – сказала она.

Глаза Кина пронзили ее обжигающим взглядом.

– Какой же вы себя видите?

– Добросовестной. Холодной. Честолюбивой, хотя не настолько, чтобы быть в полном подчинении у этого качества.

– Вас часто упрекали в холодности? – спросил он с ленивой небрежностью, словно от нечего делать.

– Случалось. Я не часто теряю голову.

Тут Брайен поманил его к себе, и Кин, извинившись, ушел.

«Леди Джейн» обогнула гору с маленькой башенкой маяка и устремилась на широкий простор залива, который отделял большую землю от группы островов. Позади Рангитото вытянулся священный остров Мотутапи, а под прямым углом к нему – длинный, как палец, полуостров Вангапараоа, укрывавший залив от океанских ветров.

Островок, принадлежавший Брайену и Дженни, находился к северу от полуострова и был одним из группы маленьких, зеленых, изумительных по красоте кусочков суши. Лесия вгляделась в дом, приютившийся среди пышной растительности сразу за узкой белой полоской пляжа на ближайшем к ним острове. К ней тут же подошла Дженни.

– Я бы хотела, чтобы наш дом выглядел так же мило, – сказала она, усаживаясь на диване.

– Попробуем.

Взгляд молодой женщины скользнул по Кину и остановился на супруге. Рассеянно, словно повторяя мантру, она произнесла:

– Придется попробовать. Жизнь и есть не что иное, как непрерывная череда проб… и ошибок.

Лесия кивнула.

– Да, я тоже так думаю.

– Хорошо бы на примере этого дома показать все, на что мы способны, – сказала Дженни. Она подняла глаза, и голос ее изменился, зазвучал почти вызовом. – Это моя идея, и она себя оправдает. Я хочу, чтобы наши дети бегали по полу ногами, выпачканными в песке.

Вызов предназначался Кину, который стоял, облокотившись о борт судна в нескольких шагах от них. Он выпрямился и улыбнулся молодой женщине с неопределенным, но достаточно неприятным выражением.

– А цвет дома, – предложил он вежливо, – должен непременно гармонировать с вашими глазами и волосами.

Дженни рассмеялась несколько визгливым смехом.

– Не валяй дурака, Кин, – сказала она. – Лучше поднимись с Лесией на верхнюю палубу и посмотри, нет ли поблизости дельфинов.

– Я с удовольствием, – поспешила согласиться Лесия. – А что, у нас есть шансы встретить их здесь?

– Такие же, как и в любом другом месте, – ответил Кин, слегка скривив губы. – Ну что ж, идемте.

Верхняя палуба находилась значительно выше рулевой рубки и салона и была довольно узкой. Старательно избегая смотреть на Кина, Лесия принялась глядеть на сияющее бескрайнее море.

– Как чудесно, – блаженно выдохнула она.

– процитировал Кин и ответил на ее удивленный взгляд улыбкой еще более сардонической, чем та, которую он адресовал Дженни. – Я не совсем далек от литературы, – сказал он, и синие глаза сверкнули, как иней под солнцем в морозный день.

Цепляясь за ускользающее самообладание, Лесия сказала:

– Любой, кто в наши дни способен цитировать стихи, – человек необыкновенный. А особенно Вордсворта.

– В пансионе наш преподаватель английского твердо верил, что коллективная мудрость человечества заключена в поэзии. Нас пичкали ею в изобилии, и вот теперь я могу читать наизусть почти всех английских классиков. А вас кто познакомил с Вордсвортом?

– Моя мама. – Лесия улыбнулась про себя, представив юного Кина, упрямо зубрящего стихи. – У нее было много общего с вашим преподавателем. Другим детям родители читают на ночь сказки, мне же читали стихи. И только когда мама вышла замуж за отчима, я узнала, что есть, оказывается, множество книжек, написанных специально для детей… Смотрите, смотрите – дельфины!

Они появились внезапно – вольные дети моря, похожие на серебристые стрелы, и принялись весело резвиться в волнах. Гладкие, гибкие и блестящие, они выпрыгивали из воды, переполненные радостью бытия.

– Интересно, за что мы их так любим? – пробормотала Лесия, следя за играми дельфинов со смехом и благоговейным трепетом.

– За то, что они любят нас просто так, ни за что, и ничего от нас не ждут, – предположил Кин. Он немного помолчал и добавил уже другим тоном: – И потому, что любая красота согревает нам сердце.

Лесия удивленно взглянула на него. Глаза Кина были прикованы к ее лицу с каким-то свирепым вниманием. Они пронзили хрупкий защитный барьер ее светской маски. Девушка сжалась, чувствуя, как кровь волной прилила к щекам.

– Ну конечно, ведь на то она и красота, – сказала Лесия, цепляясь за первую пришедшую в голову банальность, чтобы поскорее прекратить это безмолвное общение, которое лишало ее присутствия духа. – Пожалуй, я спущусь вниз, узнаю, не надо ли чем-то помочь Дженни.

– Вряд ли Дженни нужна ваша помощь, – спокойно сказат Кин. – Она очень самостоятельное и организованное существо.

– А все-таки вдруг ей что-то понадобится… – И Лесия обратилась в бегство.

Трудно отгадать, что именно таится за угрюмым равнодушием Кина, но, когда он заговаривает о жене своего дяди, в его голосе звучит открытая неприязнь. Неужели его так злит этот неравный брак? Или тут кроется что-то еще?

Но тебе этого знать не нужно, протестовал здравый смысл Лесин, пока она спускалась вниз на основную палубу. Помни – тебя это не интересует.

Катер наконец плавно вошел в бухточку, обрамленную пляжем примерно метров двести длиной. Два пологих мыса увенчивали редко растущие погутукавы, а плоское пространство между ними густо покрывали заросли чайного дерева. Безобразное черное пятно свидетельствовало о бывшем местонахождении маленького бунгало, о котором упоминал Кин, и о постигшей его печальной участи.

Брайен заглушил мотор и начал спускать якорь, а Кин сбросил на воду большую надувную шлюпку. Дженни, стоявшая рядом с Лесией, сказала:

– Видите слева вон тот холм? Как раз на нем мы и хотим построить дом. Хорошо бы расположить его между деревьями и сделать так, чтобы ни одно не пришлось срубить.

– Прекрасное место, – откликнулась Лесия. – Оно открыто с севера и запада, и зимой солнце будет светить в окна весь день. Мне придется сделать ряд замеров.

– Мы вам поможем. – Дженни коротко, возбужденно рассмеялась. – Вы только скажите, что нужно, и мы все сделаем.