— Послушай, Ли, не торопись. Так нестерпимо хочется спать. Куда спешишь?

— Идем, так надо.

— Вечно ты со своим «надо». Ладно бы, если старый Мин говорил.

— А я сегодня просто счастлива, — сказала Ли. — Веришь ли?

— Верю. Ты всегда счастлива. С чего ты взяла, что нужно идти по этому переходу?

— Потому что открыли дверцу.

— Кто?

— Ты еще не проснулась, Ми. Он открыл.

— Он сам?

— Да.

— А почему ты решила, что должны идти?

— Потому что открыли дверцу, ее никогда не открывали раньше.

— Значит, нужно идти по этому переходу? Хочу есть.

— Там нас и накормят.

— Ты думаешь?

— Разве помнишь хотя бы день без еды?

— Вроде бы нет…

— Так пошли же скорее.

Они прошли по коридору, отделенному от окружающего мира проволочной плетенкой, от клетки до клетки.

Следующая дверца тоже была открыта.

— Видишь, нас ждут.

Ли важно переступила порожек новой клетки, торжественно переставляя каждую лапку. Ми зашла за нею, сторожко озираясь, сразу бросилась к кормушке.

Она оказалась пустой.

— Ли, посмотри. Еды… нет. — Не шути!

Ли осматривалась вокруг, ей было интересно на новом месте.

— Нам нечего есть.

— Будет, — успокоила ее Ли. — Я чувствую, сегодняшний день принесет что-то необычное.

— А где все они? — спросила Ми. — Почему нет никого из больших?

— Откуда мне знать, — усмехнулась Ли.

Ученый-биолог Майкл Арм со своим помощником — биокибером Клитоцибером вошли в лабораторию, как всегда, в семь часов утра. Клитоцибер открыл основной энергопровод, подошел к пульту, включил лабораторную аппаратуру.

— Можем начинать, — сказал тихо.

— Ники уже на месте? — спросил Арм, листая страницы со вчерашними записями.

— Да, две самочки. Они родились в один день и имеют одинаковый вес.

— Прекрасно, — Майкл Арм подошел к клетке и осмотрел двух ники с длинными хвостиками, розовыми носиками и маленькими бусинками глаз. — Одной из них введешь микроэлектрод в прежнюю извилину мозга. Второй — в третье поле центральной извилины, в один из болевых центров. Так, как всегда. А я тем временем поработаю.

Майкл Арм уселся в мягкое кресло за рабочим столом, перевернул большую обложку последнего реферативного тележурнала.

Клитоцибер, преданный и неизменный кибернетический помощник, начал 197-й научный эксперимент биолога Майкла Арма…

— Послушай, Ли. Нас так и не накормили.

Клитоцибер положил ее на спинку, она смешно перебирала лапками в воздухе. Клитоцибер поднес к ее розовой мордочке гибкий шланг, из которого струился невидимый газ. Ми дышала и смеялась:

— А мне совсем не больно. Совсем не больно. Слышишь, Ли? Мне так весело. Я благодарна тебе за то, что повела меня из старой клетки. Как мне хорошо сейчас. И совсем не больно, не-е бо-ольно-о… Какой большой ком зерен я вижу. Даже слюнки текут. Сейчас я поем, Ли, как чудесно!

А потом она затихла, розовая мордочка еще улыбалась, острые ушки еще напряженно ловили звуки вокруг, но она уже молчала, маленькая Ми на ладони Клитоцибера. Биокибер отнес ее на препараторский стол, и Ли не могла видеть, что он делал. Но все закончилось в считанные минуты. Клитоцибер вернулся с сонной Ми и положил ее в клетке на левый бок возле кормушки, затем взял в руку Ли, она также сперва смеялась и что-то восторженно восклицала…

Проснулись одновременно.

Желоб кормушки до краев был наполнен ароматным кормом, крупными зернами и кусочками сала. Ники лежали на шероховатом полу. Открыли глаза и сначала сонно смотрели друг на друга, улыбались после того веселого газа, наконец неуверенно поднялись на лапки.

— Будто вечность прошла, — вздохнула Ли.

— Как беду пережила, — сказала Ми.

Обе громко рассмеялись.

— Где мы были?

— Да уж где-то были.

— В каком-то сказочном мире. Припоминаю белых таев с большими крыльями, они теряли серебристые перья, летая в высоком звонком поднебесье.

— А я помню прозрачный дворец с голубыми стенами, но которым струилась вода… Какая там прекрасная музыка, Ли! Но очень хочется есть.

— Правда, хочется есть.

И опять неудержимо рассмеялись, даже упали на донышко клетки. Насмеявшись вдоволь, обе ники, голодные с вечера, склонились над кормушкой. Они вцепились в большой кусок сала, нажав замаскированный рычажок рефренатора. Замкнулась цепь телебиотонного импуль- сатора. В тот же миг Ли почувствовала блаженную истому, разлившуюся по телу необычайной легкостью и радостью, а Ми ощутила совсем иное — острую вспышку нестерпимой боли, пронзившую ее черной молнией.

Ли смаковала вкусный корм, а Ми отпрянула от кормушки.

— Что это? — вскрикнула брезгливо.

— О чем это ты? — аппетитно чавкала Ли.

Ми снова попыталась взять кусочек из кормушки, но вновь острая боль отбросила ее.

— О-о-о! — застонала она и опустилась без сил на донышко клетки. — Теперь я вспоминаю… Это уже когда- то было… Помнишь, Ли? Мы были еще совсем маленькими.

Он принес нам белые зерна, но мы не смогли их съесть… Помнишь?

— Помню, — Ли набила полный рот ароматным кор- цем. — Мы тогда были совсем молодыми и не знали жизни.

Почему ты не ешь?

— Я не могу! — закричала Ми. — Это так больно!

— Что больно? — капельки сока от корца стекали по губе удовлетворенной Ли. — Тебе уже и есть больно? Как ты мне надоела. Просто смотреть противно на твою кислую морду.

Ми поднялась на лапки и снова подошла к кормушке.

Но опять ощутила внутренний удар. В отчаянии упала на дно клетки.

— Все повторяется так же, как в детстве! Тогда тоже было больно. Но тогда все быстро прошло. Может, и сейчас пройдет? Ну почему я такая несчастная? Тебе, Ли, всегда было легко во всем. Достань для меня кусочек. Слышишь?

— Ты ленивая, как старый Мин. Может, вместо тебя еще и жевать? — рассмеялась собственной шутке Ли поперхнувшись, долго фыркала, недожеванные зерна летели во все стороны.

— Прошу тебя, достань мне кусочек… Пожалуйста… Тебе так легко это сделать, я ведь вижу, как ты жмуришься от удовольствия, хк-лоняясь над кормушкой. У тебя, видать другая природа. Достань и для меня… Я очень хочу есть, — умоляла сестру Ми.

— Вот и ешь.

— Достань мне.

— И не подумаю. Почему должна тебе прислуживать? Бери сама.

— Пойми же, я не могу! — закричала Ми. — Мне больно!

— Как ты… мне надоела, — усердно пережевывала корец Ли. — Когда же… ты научишься… жить?

Ми неподвижно лежала на донышке клетки и тяжело дышала.

Ли, наевшись, зевнула и пропела:

— Какой же ныне день прекрасный!

Прошлась дважды по периметру клетки, важно шевеля длинным хвостом, потом легла и быстро уснула.

Ми лежала с открытыми глазами и старалась не думать о голоде. Она смотрела на проволочные стенки клетки, на блестящие формы привычных, и потому кажущихся понятными, приборов за клеткой, на разноцветное мигание маленьких огоньков, смотрела на огромную фигуру большого. Закрыла глаза и попробовала заснуть, как и Ли. Но сон не шел.

Встала. Увидела, что большой склонился над клеткой и внимательно смотрит на нее. Кто они — большие? Те, кто каждый день приносят пищу, открывают иногда дверцы, чтобы заставить куда-то идти, или захлопывают их перед самым носом. Почему сейчас так? Большой принес пищу, а она не может есть. Если бы большой знал это, он бы помог.

Ми заплакала. Всхлипывала сначала тихо, а потом вспыхнула, как сухой хворост от огня, разрыдалась.

Это разбудило Ли. Она открыла глаза, перевернулась на другой бок и простонала:

— О, как ты мне надоела.

Встала, подошла к кормушке, нехотя вытащила большой кусок сала.