Старик кивнул, игнорируя напряженный тон вопроса гостьи.

– Гораздо. Должно быть, это была просто некоторая усталость, свойственная людям в моем возрасте. Одно из обычных недомоганий.

– Вероятно, – согласилась девушка. Налив себе чашку кофе, она уселась напротив него.

Оставив свою газету, он оперся локтями о стол и внимательно посмотрел на нее.

– Ну, и как прошел вечер? – небрежно бросил он, отводя взгляд и намазывая масло на хлеб.

– Пьеса была великолепна. Приятная музыка, хороший сюжет, да и атмосфера в театре чудесная. У нас ничего похожего не бывает. В наших краях спектакли ставятся лишь для школьников в конце семестра. Впрочем, вам и без того это известно.

Старик никак не прореагировал на ее реплику, и она усмехнулась.

– Так вы хорошо провели время? – переспросил сэр Джон, и она согласно кивнула.

– А вы действительно выглядите сегодня лучше, – сказала она. Самое время переменить предмет разговора, прежде чем он стал бы чересчур неловким. Она уже слишком хорошо знала сэра Джона, чтобы ожидать, что тот будет говорить обиняками, если ему придет в голову начать расспрашивать ее о подробностях. А прямых вопросов она хотела сейчас меньше всего. – То, что вы остались дома, – добавила она, – в итоге подействовало на вас хорошо.

В ответ последовал смущенный взгляд.

– Должно быть, – пробормотал старик, – это из-за моего желтого жилета. Как-никак он меня молодит.

– Да, он вам очень к лицу.

И в самом деле, сэр Джон был в прекрасном состоянии, намного лучшем, чем когда они сюда прибыли. И тому в немалой степени способствовал Фредди. Выросши под влиянием деда, являвшегося для него единственным авторитетом, парень перенес долю своей восторженной привязанности на сэра Джона.

– Пожалуй, он слишком яркий. Но спасибо на добром слове, моя милая. Такому замшелому старцу, как я, уже давно не приходилось слышать комплименты.

– Не может быть!

– Увы. Знаешь, отвратительный характер леди Джессики не позволяет ждать от нее приятных речей, а она была единственной женщиной, которую я видел весь этот год. Может быть, мне следует завести компаньона? А может, компаньонку, а?.. Как думаешь?

– Может быть, и следует, – весело улыбнулась Ли. – Такую высокую, длинноногую, так и сыплющую комплиментами.

Сэр Джон усмехнулся.

– Нет, это не в моем вкусе, дорогая. Мне пришлось бы выдерживать бесконечные проповеди внука насчет женщин, которые зарятся на мой банковский счет.

Последовала пауза, и Ли отвела глаза.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил сэр Джон.

– Простите, что вы имеете в виду?

– Я, конечно, старый индюк, но все же еще не слепой. Ты чувствуешь себя как будто не в своей тарелке, моя милая.

Господи, подумала Ли, как хочется доверить кому-то свои мысли, облегчить душу!

Она бездумно вертела в руках кофейную чашечку, рассматривая меняющиеся очертания коричневатой жидкости на дне.

– Дело в моем несносном внуке, не так ли? – настаивал сэр Джон.

Ли пожала плечами. Ее так и подмывало все рассказать начистоту.

– Ужас в том, что я, кажется, уже попала в категорию тех самых женщин, помышляющих о богатом банковском счете. По крайней мере так думает про меня ваш внук.

– Что он себе позволяет! Ну ничего, я наставлю его на путь истинный.

Ли с тревогой заметила решительный огонек в его глазах.

– Пожалуйста, не надо, – торопливо сказала она. У нее не было намерения вносить раскол в их семью, а попытка сэра Джона наставить Николаев на путь истинный могла этим кончиться. Кроме того, она вполне способна сама решить собственные проблемы. Никогда в жизни она не уклонялась от борьбы – и не собиралась делать это сейчас.

– Не обращай никакого внимания на то, что он говорит, милая, – добродушно проговорил сэр Джон. – Он принимает все чересчур близко к сердцу. Ты помнишь его в детстве?

Вздрогнув, Ли подняла на него глаза.

– Помню, но не очень хорошо, – медленно сказала она. – Я была еще совсем девчонкой.

– Тогда я посвящу тебя в маленький секрет. – Сэр Джон сделал небольшую паузу. – Ты, должно быть, обращала внимание, что родители Николаев редко появлялись в наших краях. У моего сына бизнес за границей, и они проводят большую часть года в разъездах.

Ли кивнула. Действительно, она ведь совсем не помнила родителей Николаев, что свидетельствовало о том, что они почти никогда не приезжали в Йоркшир.

– Николас не знает, что я осведомлен об этом эпизоде. А случилось это, когда они вернулись из одной из своих поездок. Не могу вспомнить, где они были. В Африке?.. – Он нахмурился. – Во всяком случае, что-то экзотическое. Как бы то ни было, вернувшись, они узнали, что Николас очень подружился с одной молодой девушкой по имени Кларисса и ее братом.

Кларисса. О да, уж ее-то Ли помнила очень хорошо. Такая хорошенькая, со светлыми льняными волосами, которым сама Ли завидовала с детским отчаянием. Ее собственные рыжеватые космы казались ей верхом безобразия, поэтому она заплетала косички.

Она молча усмехнулась. Теперь Кларисса превратилась в медлительную, чрезмерно располневшую женщину. Замуж она вышла очень рано и уже имела троих детей, а роскошные светлые волосы поблекли и были, строго говоря, вне критики.

– Ну так вот, – продолжал сэр Джон, – родители и встревожились. Круто поговорили с ним на этот счет. Ему тогда было лет двенадцать-тринадцать. Весьма уязвимый возраст. Видишь ли, они полагали, что Николас слишком хорош для Клариссы и ее брата. А Николас упрямо продолжал водиться с этими ребятами. И все-таки их слова попали в цель. Взрослые зачастую не сознают, какой вред могут нанести детям, не так ли?

– Да, правда, – согласилась она. Дети схватывают все очень быстро, и случайное замечание или неосторожная критика может отпечататься в памяти с такой силой, что сохранится на всю жизнь. Она и сама с горькой ясностью помнила то чувство ущербности, которое испытывала оттого, что у них с Фредди не было родителей – об этом часто поговаривали за ее спиной.

– Потом мы переехали сюда. Когда ему было около шестнадцати, он вновь начал встречаться с одной молодой девушкой, но родители и на этот раз ясно дали понять, что не одобряют этого. Им бы следовало просто не обращать внимания, и все прошло бы само собой, но такой уж у них был метод воспитания. Наседали на парня, критиковали девушку, а в результате все продолжалось гораздо дольше, чем длилось бы без их участия.

Сэр Джон задумчиво покачал головой.

– Я думаю, Николас упрямился в пику им. Подростки ведь терпеть не могут, когда родители читают им проповеди, а он был очень волевым и страшно упрямым. Но критицизм свыше меры так же разрушителен, как действие капающей воды – ведь капля за каплей и камень долбит. И соломинка, которая переломила спину верблюду, попалась, когда Николас поступил в университет. Привлекательная девушка. Но очень избалованная и дерзкая. Она до безумия вскружила ему голову.

– До безумия вскружила голову? – Это никак не соответствовало тому сдержанному и несколько циничному облику Николаев, каким его себе представляла Ли. – И что же произошло?

– Она бросила его ради другого, кто был постарше и побогаче. Это окончательно сформировало его взгляд на женщин, и с тех пор… в общем… – Сэр Джон тяжело вздохнул. – Видишь ли, таким образом он себя защищает. Естественная человеческая реакция. А Николас может быть и очень прямодушным… Однако, – внезапно оживился старик, – надеюсь, я не слишком наскучил тебе своей болтовней?

– Вовсе нет, – заверила его Ли, когда они рука об руку покидали столовую.

– Поэтому… – он бросил на нее взгляд искоса, – просто не обращай никакого внимания на то, что он говорит на сей счет. Получше узнай его. Знать – это понимать, а понимать – это…

– Да, хорошо. – Девушка смущенно передернула плечами. – Ну, мне нужно заняться делами. Я получила несколько писем… – По ее губам скользнула извиняющаяся улыбка.

– Конечно, моя дорогая, конечно. – Сэр Джон ободряюще похлопал ее по руке. – Все же это прекрасно, что ты работаешь с Николасом. Дай ему возможность увидеть себя с лучшей стороны.