Рассудок полностью отключился; пальцы запутались в его темных волосах, а поцелуй длился так долго, что она словно бы утонула в нем. Возбужденно скользнув рукой по его спине, она почувствовала очертания мощных плеч, напряжение мускулов под тонкой рубашкой, горячую упругую кожу.

Николас целовал ее страстно, требовательно; его рука двигалась под джемпером, гладя ее грудь. Ли чувствовала себя так, словно вот-вот взорвется. Она еще никогда в жизни не испытывала такого беспримерного чувства свободы и возбуждения, которого всем своим существом ожидала с тех самых пор, как он впервые коснулся ее.

Мужская рука настойчиво двинулась ниже по ее брюкам и ловко стянула их к бедрам, потом скользнула под кружевные трусики, добравшись до самых интимных мест.

Ли слышала, как он хрипло дышит, остро чувствовала, как его тело жжет ее.

Что же это такое? Он собирается заняться со мной любовью прямо здесь, в этой комнате, подумала она, и уже решил, что и я готова… А ведь всего несколько минут назад она была твердо намерена бороться с ним, защищать себя всей силой, какой обладала… Что же с ней происходит?

Она безрассудна! Так опрометчиво поддаться своей страсти! Однако еще не поздно взять себя в руки и не позволить случиться непоправимому. Ничего не могло быть для нее ужаснее сознания, что она отдалась мужчине, уступив его минутной прихоти, без любви, без глубокого чувства с его стороны. Это был бы просто секс, случайное соитие, во время которого ему пришлось бы заглушить в себе отвращение, лишь бы утолить животную похоть…

Ли понимала, что не сможет после этого жить.

Осознание всего, что сейчас произойдет, заняло какую-то мимолетную секунду, но тело Ли тут же ослабло, а руки, которыми она только что крепко обнимала его за шею, безвольно опустились.

Высвободившись, она натянула брюки и привела себя в более или менее пристойный вид, хотя сердце все еще бешено колотилось в груди.

– В чем дело? – спросил Николас искаженным от страсти голосом, и Ли поспешно отвернулась.

– Это отвратительно, – сказала она. – Я не могу поверить, что настолько сошла с ума, что позволила тебе зайти так далеко.

– Так далеко? – Теперь в его голосе слышался еле сдерживаемый гнев. Он приподнялся и сел на диване. – Позволила мне зайти так далеко? Однако я бы не сказал, что мне пришлось преодолевать твое сопротивление!

– Это потому, что я, должно быть, рехнулась! Ли встала, но Николас с силой потянул ее обратно на диван.

– Мне не нравятся любительницы подразнить, – раздраженно сказал он.

– А мне не слишком нравятся мужчины, которые тащат женщину в постель из чистого вожделения! Ты, может быть, думаешь, что я дичь, на которую открыт сезон охоты? – Ее гнев подпитывался отвращением как к себе самой, так и к Николасу. – Ты, кажется, забыл, что у тебя есть подруга, и очень ревнивая к тому же. Не стоит ли тебе хорошенько подумать, прежде чем… прежде чем пробовать свои силы где-то еще?

Теперь одежда была в порядке, но Ли все равно понимала, что картина, которую она собой представляет, далека от благопристойной. Волосы растрепаны, губы вспухли. И не надо смотреться в зеркало, чтобы догадаться, что все лицо пылает лихорадочно ярким румянцем.

Да, прекрасное зрелище, ничего не скажешь, с горечью подумала Ли. Блестящий пример женщины, умеющей властвовать собой! Ей хотелось плакать.

– Джессика не жена мне, – проговорил Николас веским тоном. – Мы друг другу ничем не обязаны.

На сей раз Ли нашла в себе силы повернуться к нему. Глаза ее вспыхнули.

– Ясно, – холодно сказала она. – Тем не менее, признаюсь, я не приучена к такого рода легким отношениям, такого рода любовным связям. И тебе придется извинить меня, но я не согласна заниматься постельными делами как развлечением, от нечего делать.

– Ты не понимаешь, – угрюмо пробормотал Николас.

– Я понимаю лучше, чем ты думаешь! Я, конечно, приехала из глуши, но это еще не значит, что у меня вата в ушах и шоры на глазах! О, я прекрасно все понимаю – так что, пожалуйста, не надо до меня снисходить!

Это было гораздо больше того, что она хотела сказать, но слова так вертелись у нее на языке, складываясь в язвительные фразы, что сдержаться она не могла.

– Я и не собирался…

– Разве? Но в таком случае ты просто принимал меня за дуру? Дуру, которая ляжет с тобой в постель потому, что у нее нет принципов и она жаждет что-то получить от тебя.

Голос ее поднялся до истерической нотки, но она была слишком разгневана и унижена, чтобы обращать внимание на подобные пустяки.

– И, пожалуйста, заруби себе на носу, что меня не интересуют твои деньги! И дамочки, с которыми… с которыми ты… – Задохнувшись, она умолкла.

– Не боишься, что я могу ударить тебя? – грубо рявкнул Николас.

– И что этим докажешь? Что ты сильнее?

– Не зли меня, – предупредил он зловеще. – И не пытайся делать вид, что только что не хотела меня так же точно, как я тебя.

– Может, хватит топтать мое достоинство?

– А разве ты сама не растоптала бы его с большой охотой, если бы ставки были достаточно высоки? – Николас поиграл желваками. – Если бы на карту было поставлено что-то гораздо более весомое? Моя женитьба на тебе, например?

Последовало долгое молчание, в течение которого выражение лица Николаев постепенно менялось. Наконец он медленно произнес:

– Понятно. Хочешь заставить меня поверить, что ты не авантюристка, и все же не можешь отрицать того, что я только что сказал, не так ли?

Вопрос повис в воздухе и остался без ответа.

Мысленно Ли молила, чтобы Господь помог ей найти нужные слова, научил сказать что-то такое, что помогло бы уничтожить холодную язвительность в его глазах. Да, она никогда ни с кем не спала, но не из-за того, как он думал, что берегла себя для более выгодного жениха, а потому, что спать с кем-то без чувства разделенной любви было бы для нее отвратительно и совершенно неприемлемо.

Она встала и с высоко поднятой головой вышла из комнаты. Но едва закрыла за собой дверь, как опрометью бросилась вверх по лестнице в свою спальню и упала там на постель, колотясь головой о подушку до тех пор, пока не хлынули спасительные слезы.

Так вот какой бывает душевная боль, в отчаянии думала она. И как же теперь провести целый уик-энд в его присутствии?

Поездка за город длилась гораздо дольше, чем Ли ожидала. Дороги были забиты. Стоило только набрать скорость после очередной остановки, как тут же снова случалась пробка.

Пару раз Николас ругнулся вполголоса, раздраженный бесконечными заторами на автостраде. Все попытки леди Джессики завязать разговор оканчивались неудачей – он упорно отмалчивался.

Бедная леди Джессика. Ли даже почувствовала к ней жалость. Неужели не понимает, что втянуть Николаев в разговор так же бесполезно, как пытаться выжать сок из камня?

Определенно он был в скверном расположении духа и не прикладывал усилий, чтобы скрыть это от своих спутниц.

А может, подумала Ли, он заболел? Было бы неплохо. Несварение желудка, например, свинка, желтуха, в общем, что-то, что заставило бы его чувствовать себя так же омерзительно, как она в этот момент в тесноте машины.

Хотя нет, вылечить физический недуг достаточно легко. Душевный же, к несчастью, гораздо более устойчив к антибиотикам и нескольким дням постельного режима.

Сама же Ли в душевном плане ощущала себя так, словно ее пропустили через мясорубку или расплющили дорожным катком.

Воспоминание о его ласках не давало уснуть до самого утра, а смесь из терзаний совести и головной боли довела все это глупое приключение в гостиной до размеров кошмара.

Единственное, что несколько утешало, – это то, что утром он ни словом не обмолвился о происшедшем. Ни сарказма, ни ехидных намеков, ни колких замечаний, в которых она, несомненно, ему проиграла бы.

А вообще-то, если быть до конца честной, причина была в другом, думала Ли, глядя в окно. Просто она ему совершенно безразлична, вот и все. Проснулся, встряхнул плечами – и все забыл.