Впоследствии она поняла причину внезапного отъезда Моргана Стоуна. Он узнал, что Марк гостит у его родителей, и вылетел в Веллингтон защищать свое капиталовложение! Марк был в таком восторге от поразительной и, по всему, небывалой перемены прежнего решения, что Клодия тихо отказалась от бесплодного желания мстить и далее ни в чем не повинному человеку и отпустила Марка с наилучшими пожеланиями на будущее.

– А вы что же, ожидали, будто я сделаю благородный жест и откажусь от виры[5]? – презрительно спросила она. – Как видите, не отказалась. Все до последнего цента истратила.

– Это я узнал из моего банковского отчета, – невозмутимо сказал он, не отводя глаз от ее раскрасневшегося лица. – Надеюсь, вы разумно распорядились деньгами.

– Конечно. Истратила их на одежду, на драгоценности, на развлечения, – легковесно ответила она.

– Это правда, Клодия?

Почему ей показалось, что при всей внешней строгости он забавляется? Не мог же он, в самом деле, знать, что деньги ушли в уплату за курсы гостиничных работников да на жизнь, пока не удалось устроиться.

– Или вы не этого ожидали от такой пошлой пройдохи, как я?

– Только не пошлой, Клодия, ни в коем случае не пошлой, – пробормотал он. – Думаю, чего бы, по-вашему, я ни ждал, вы сделали бы как раз наоборот, просто мне в наказание за самоуверенность. Я так мало знал вас, что не имел права судить о вашем характере.

– И все-таки судили!

– Я уже сказал, что могу ошибаться, – пожал он плечами. – У меня сильная воля и горячий нрав. Такое сочетание может оказаться губительным. Это многого мне стоило, когда Марк подрос и бросил мне вызов. Хочется думать, что с годами я стал несколько мягкотелым.

– Мягкотелым? – Клодия едва не расхохоталась. Несколько сединок – одно, но ей недоставало воображения представить себе Моргана Стоуна добродушным даже в весьма почтенном возрасте.

– По-вашему, я преувеличиваю? – пробормотал он, кривя рот.

– Признаков этого я что-то не замечаю! Она критически осмотрела его с головы до ног, стараясь не замечать, как идет костюм его поджарой, крепко сбитой, мускулистой фигуре. Если уж на то пошло, он выглядит физически еще сильнее, чем два года назад.

– Это потому, что боитесь присмотреться. Вовсю стараетесь спрятаться от прошлого. Почему бы вам не выйти из укрытия, Клодия? Может быть, вы удивитесь тому, что найдете.

– Да что же это Марк не несет шампанское? – резко перебила она, совсем обескураженная его нежеланием ссориться.

– Он весьма дипломатично дает нам время познакомиться, – ответил Морган и передвинулся, заслоняя от нее зал. – Хочет, чтобы мы друг другу понравились. Это представляется ему важным. Не разочаровывайте его, Клодия. – Слова прозвучали почти предупреждением.

– Или что? – едко осведомилась она.

– Или придется объяснить истинную причину, по которой вы со мной знакомитесь безо всякого энтузиазма…

– Вы готовы сказать ему – теперь! – Это ошарашило Клодию.

Он пожал плечами:

– Почему бы нам это не обсудить за ужином?

Предложение ошарашило ее еще больше.

– За ужином? С вами?

– И с Марком… и, разумеется, с его невестой.

– Ах, у него есть невеста? – Вопрос вырвался непроизвольно.

– А он вам не сказал? – Язвительные искорки в его суженных глазах прояснили нечто новое ее разгоряченному воображению.

– Мы всего несколькими словами перемолвились. Встретились только сегодня утром, – скованно произнесла она. – Я не намереваюсь опять с ним встречаться, если вы это имеете в виду. Так что, есть у него невеста или нет, для меня не имеет значения.

– А если он захочет вас повидать?

– Откажу!

– А если он пренебрежет вашим отказом?

– А что, настырность у вас в роду? – ехидно спросила она. – Послушайте, мистер Стоун…

– Морган. Зовут меня Морган. Марк идет! – понизил он голос, и на этот раз угроза прозвучала возмутительно прямолинейно. – Если не хотите, чтобы я ворошил неприятное прошлое, то лучше подыгрывайте.

– Это шантаж!

Он, должно быть, сошел с ума. Вся эта разнузданная власть над чужими судьбами, по всему, повредила ему рассудок.

– Морган, – промурлыкала она, когда пьянящее сознание своей власти взяло верх над ее прежней осторожностью. – А разве не наоборот? У вас куда больше оснований бояться, что правда выйдет наружу. Это я могу шантажировать вас! – Ее неописуемо ликующий триумф заставил его внезапно напрячься.

– Можете, Клодия, только станете ли? В глазах Клодии замелькали золотистые искорки, и она опустила темные ресницы, как бы задумавшись, пока наблюдала тайком его бесстрастное лицо, наслаждаясь тем, как одержала над ним верх. Внутреннее удовлетворение заставило ее криво улыбнуться, на левой щеке появилась ямочка, она услышала его шумный вздох, подняла голову и отважно посмотрела ему в глаза: медовые глаза, пьянящий розовый рот – се женская надменность, неведомо для нее, была крайне чувственна.

– Могла бы!

– Попробуйте! – тихо произнес он и, прежде чем здравый смысл спас ее от несвойственной ей бесшабашности, сделал шаг в сторону, взял из рук сына бокал шампанского и приветственно поднял.

– Клодия только что предложила нам сегодня вечером вместе поужинать. Что скажешь, Марк? Может быть, ты позвонишь Серите, и тогда кутнем!

– Зачем вы это? – гневно спросила Клодия, пытаясь скрыть ярость под учтивой улыбкой, пока скованно двигалась по лаковому полу.

– Танцую с вами? Вы же сказали, что любите танцевать. – И Морган Стоун повернул ее деликатным, но твердым нажимом сильной руки на голую спину. И что ее дернуло надеть платье с вырезом!

– Я имела в виду этот… этот балаганный ужин! – проскрипела Клодия.

– Сами виноваты, Клодия. Вы могли бы выбрать и нейтральную почву… но предпочли трусливый выход, и ваше вранье опозорило вас, а не меня…

Трусиха. Вранье. Точность выпада глубоко пронзила ее гордость. Эти два слова подытожили все ее отношения с Морганом Стоуном. Если бы она только не запаниковала, когда он посмел предложить ей вместе поужинать!.. Но она пришла в ужас при мысли о том, что он мог бы сказать, если бы она отрицала, что идея насчет ужина принадлежит не ей. Блефовать с таким жестким и все перевидавшим человеком, как Морган Стоун, – очень серьезная ошибка. А она притворилась, будто сегодня у нее дежурство и ей надо увериться, что первый вечер недели тематических ужинов, организованных ею в главном ресторане в связи с праздником цветов, проходит гладко.

– Отлично – здесь, в отеле, и поужинаем, – легко перебил Морган Стоун ее торопливые объяснения – Лучше и не узнаете, как все проходит, чем если сами во всем примете участие! А в случае чего окажетесь под рукой…

– Ах, я не думаю…

– Если хотите, я все улажу с Саймоном.

– С Саймоном? – Клодию опять охватило странное ощущение замешательства, которое Морган Стоун как бы все время старался ей внушить.

– С Муром. С вашим боссом. У нас деловое знакомство. Собственно говоря, мы учились в одной частной школе…

– Ах, нет! – Это был совершенно непроизвольный выдох ужаса, и пронзительные синие глаза сузились, безо всякого юмора оценив ее дилемму.

– Уверяю вас, что содружество старых однокашников – вполне законное деловое предприятие, – без запинки прокомментировал он. – Или вы не одобряете?

Одобрять, когда такое содружество – тенета ядовитого паука, а она – бедная мушка, что бьется в липких объятиях!

– Нет-нет… я хочу сказать – не надо беспокоить Саймона… – торопливо проговорила она. Тем более что он разоблачил бы лживость ее оправдания. Недельная программа, посвященная празднику цветов, проводилась по идее Клодии, она отвечала за рекламу, за координацию всех мероприятий, но шеф-повар, человек в лучшем случае темпераментный, нашел бы что сказать, если бы решил, будто она пытается пролезть в его ревностно охраняемые владения.