Ленгстон поворачивается к женщине средних лет:

- В дополнение к интервью с Тайпер, мне нужны интервью со всеми потенциальными первыми леди. В таком случае мы останемся политически нейтральными.

Затем он продолжает:

- Скоро состоится 30-летняя годовщина с момента вынесения судебного приговора по группе радикалов из чикагской семерки, протестовавших против участия в войне во Вьетнаме. Как насчет репортажа о том, как изменились способы выражения политического протеста в Америке у поколения Х?

Мужчина с невзрачной внешностью кивает:

- В 68-м я был в Чикаго и могу взяться за этот репортаж.

- Тогда вперед. А что касается праздников, начинайте уже сейчас обдумывать новые репортажи. Я хочу видеть на День памяти нечто отличное от традиционных кадров с флажками. А на День Труда лучше представить сюжеты о новых профессиях, чем стандартно рассказывать о деятельности профсоюзов. Что касается Дня Благодарения – нам надо найти какие-то интересные интервью, например, что думают иммигранты об этом дне. И что-то необычное на Хеллоуин. Может быть, связанное с вашими культами, Кингсли. Так что, господа, подумайте обо всем этом. А теперь за работу, - он закрывает свой портфель, встает и быстро выходит из комнаты.

Я уверена, что он мне понравится. Он говорит быстро как пулемет, но по крайней мере, профи и знает свое дело.

После всех заседаний мы остаемся одни, чтобы обосноваться в наших новых офисах.

- Ну вот, мисс Стентон, - Харпер слегка протирает рукавом табличку с моим именем, а затем открывает дверь в мой офис.

Должна сказать, он прекрасен. Я не успела по-настоящему оценить его утром, когда Кевин показал мне его мельком. Он огромен, его стены отделаны вишневым деревом с репродукциями старинных картин. Подхожу к своему столу и сажусь в высокое кожаное кресло черного цвета.

Харпер стоит в дверном проеме с глупой улыбкой на лице:

- Ну как, ты одобряешь?

- О, да!

Она подходит к открытой боковой двери и просовывает туда голову.

- Тут целая ванная комната с гардеробом, а также маленький холодильник с кофеваркой.

- Я не пью кофе, - напоминаю ей.

- Да, но я его пью, милая, - она изгибает брови. – И поскольку мы будем тесно работать друг с другом …

- Угу, - бормочу я, открывая ящики стола, и неожиданно наталкиваюсь взглядом на коробку, завернутую в яркую фольгу с широкой красной лентой. – О, черт! – отклоняюсь от стола как ужаленная.

В каком-то смысле так и есть.

Харпер присаживается на коленях возле меня.

- Что случилось? – она осматривает мои руки, думая, что я поранилась.

Дрожащим пальцем указываю на один из ящиков стола. Меня сейчас стошнит. Боже, я думала, что это все осталось в прошлом. Я думала, что он мертв. Я не смогу пережить это еще раз.

Харпер заглядывает в ящик и видит подарок. Затем разворачивается ко мне с очень грустным выражением на лице.

- Вот черт, Келс, извини меня.

Я обхватываю ее шею и крепко прижимаюсь к ней.

- Я не могу пройти через это снова, - всхлипываю у нее на плече, - не вынесу, если еще кого-нибудь убьют из-за меня.

- Нет, любимая, все в порядке, - она гладит меня по спине. – Я полная идиотка, прости меня. Я просто попросила Фостер занести мой подарок к тебе в офис. Я не думала, что она положит его в ящик. Я просто не предусмотрела это. Всего лишь хотела сделать этот офис более уютным для тебя.

- Так это от тебя? – мне наконец удается задать осмысленный вопрос в перерывах между всхлипываниями.

- Угу, от меня. Прости меня, детка.

Она целует меня чуть пониже уха, все еще крепко сжимая в своих объятьях. Я успокаиваюсь, осознавая, что это была всего лишь ошибка. Сделав несколько глубоких вдохов, слегка глажу Харпер по плечам и откидываюсь назад в своем кресле, вытирая слезы.

- Я нормально выгляжу? – спрашиваю ее.

- Отлично. Мне очень жаль, Келс.

Машу рукой:

- Все в порядке. Я просто не ожидала этого.

- Я должна была подробно объяснить Фостер, куда его положить. Просто хотела удивить тебя.

У нее такое виноватое выражение на лице, что не могу удержаться, чтобы не погладить ее по щеке.

- Не волнуйся Харпер. Со мной все в порядке. Это было очень мило с твоей стороны. Передай мне, пожалуйста, коробку.

- Конечно, - с этими словами она достает предмет наших переживаний из ящика.

Успокоившись, я разворачиваю коробку и вижу две фотографии в рамочках. На первой мы с Эриком – это та самая фотография, которая стояла в моем офисе в Лос-Анджелесе. Харпер поместила ее в новую деревянную рамку, которая подходит по цвету к отделке моего офиса. Я привстаю и ставлю ее на полку слева от меня, проведя на секунду пальцами по стеклу при воспоминании о моем друге. Затем поворачиваюсь к Харпер и улыбаюсь:

- Спасибо тебе!

- Там еще одна, - она указывает на коробку.

Вынимаю вторую фотографию и смотрю на Харпер – должно быть, она прочитала изумление на моем лице.

- Она сделана во время празднования Дня Благодарения в Новом Орлеане?

Я смотрю на нее, пытаясь припомнить, когда нас могли тогда сфотографировать. Харпер стоит возле меня, приобняв одной рукой за плечи, а я держу ее руку, и наши пальцы переплетены. Мы обе смеемся и явно не в курсе, что нас снимают. Прекрасный снимок. Я даже не знала, что он существует.

- Это снимал Роби. У него настоящий талант на вещи такого рода. Большинство фотографий в доме – его рук дело.

- Боже, Харпер, она прекрасна, - я ставлю фотографию на свой стол возле телефона. Она отлично смотрится на этом месте. И кроме того, я буду видеть ее каждый раз, когда сажусь за стол. – Спасибо тебе огромное!

- Пожалуйста. Знаешь, это не простая фотография.

- Не простая? – растерянно спрашиваю ее.

- Да, этот снимок сделали в День Благодарения, перед Празднованием в Дубах.

- Ты имеешь в виду, перед тем, как мы…? – в волнении машу рукой.

Она смеется при виде моего жеста.

- Да, перед тем, как мы … Когда Роби проявил эту пленку в пятницу утром, они с Рене решили, что нам нужен хороший пинок под зад.

Я вспоминаю, как они улизнули тогда, оставив нас наедине в карете.

- Я рада, что они решили это сделать.

- Я тоже, любимая, - она гладит меня по щеке и легонько целует.

Нас прерывает стук в дверь. Я слегка отпрыгиваю назад. Боже, мне надо перестать так реагировать. Здесь же все по-другому. Если я хочу поцеловать мою партнершу в приватной обстановке своего офиса, пусть только кто-то попробует сказать что-то против.

- Извини, - шепчу я.

- Все нормально. Ты по крайней мере не укусила меня, - подмигивает она, зная, что я действительно стараюсь изменить свое поведение. Затем Харпер отходит от меня и присаживается на диване.

- Входите, - зову я.

В мой офис входит молодой человек с подносом, на котором стоят три кофейных чашки. Первую он вручает с улыбкой Харпер, отклонив голову слегка назад:

- Черный крепкий кофе для вас.

Затем передает чашку мне.

- Эрл Грей с ложечкой меда.

Третью чашку он берет сам, придерживая поднос под мышкой.

- А я? Я сам кофе со сливками и сахаром. Это на тот случай, если вам потребуется добавка.

С этим парнем не нужен никакой гей-радар. Такого, как он никогда не запихнуть ни в какие чуланы, чтобы скрыть ориентацию.

- Как тебя зовут?

- Брайан Диксон, ваш ассистент, мисс Стентон, - он отпивает глоток кофе и протягивает мне руку. – Надеюсь, вы не против называть меня так - терпеть не могу слово «секретарь».

Пожимаю его руку.

- Ну, Брайан, тебе уже удалось приятно поразить меня. И – да, я не против. А еще хотелось бы узнать, откуда ты узнал о моих вкусовых пристрастиях.

Он многозначительно смотрит на Харпер.

- Мне нащебетала о них одна маленькая птичка.

- Называй меня Келси, - добавляю я.

- Тогда вы зовите меня Брайан, - отвечает он. Я смотрю с большим изумлением, как он оборачивается, чтобы оценивающе посмотреть на Харпер с головы до пят.