— Вве-ее! — неожиданно тонким голосом вскрикнул китаец. Выставив ногу, он резко выкинул вперед руку со сжатым кулаком и едва не угодил Юрику в лицо. — В-ве-еее!

— Давай, Ли! Покажи этому русскому, где омары ночуют! — подзадоривали оживившиеся моряки «Эльдорадо». — Ставлю сто против одного, что наш Ли...

— В-веее! — еще пронзительнее заверещал тот, делая новый выпад.

— Дай ему! Юрик! — неожиданно призвал к бою «инопланетянина» кок Федор Петрович. — Вмажь!

«Вжи-ии...» — просвистела широкая, короткопалая ладонь над головой Юрика, тот пригнулся и ударил китайца правой рукой в челюсть. Вытаращив глаза, китаец на мгновение застыл, а потом с тяжким громом повалился на палубу. В наступившей тишине шумно дышал Юрик, присвистнул старпом «Эльдорадо»: вот это хук! Ошарашенно глядели на поверженного повара матросы, жался к Юрику дек-бой Томми.

— Идем, малыш, — сказал ему Юрик. — Больше тебя никто не тронет.

— Позовите-ка нашего доктора, — попросил Русов кока Федора Петровича, и тот побежал в лазарет, а Русов протянул руку старпому «Эльдорадо»: — Простите, сэр, надеюсь, мы не будем раздувать этот маленький инцидент в международный скандал, а? Сейчас мы все уладим.

— Конечно, сэр, конечно. Я и не собираюсь звонить в полицию, ведь мы же моряки, одна обширная морская семья, — кивнул старпом и восхищенно добавил: — Какой хук.

— Такая жара, зной, — пробормотал Русов. — Мозги набекрень... Да где же доктор?

— Иду-иду! — послышался задыхающийся басок Гаванева. — Не волнуйтесь, чиф, через минуту наш Ли запляшет. Подумаешь — нокаут! А у меня дела поважнее. У одного мореплавателя кость в горле, закрытый перелом пальца у моториста Рауля и фурункул в ухе у матроса. Фурункул надо вскрыть, а то может и оглохнуть парнишка...

«Фурункул в ухе, фурункул!.. А у меня — Томми, который признал в Юрике своего отца и наверняка дальнейшее плавание решил совершить не с «Эльдорадо», а с нами», — размышлял Русов. Была уже ночь, и он совершал обычный обход танкера. Посторонний на борту судна! Как быть? Как доложить о неожиданной ситуации капитану? Того совсем головная боль замучила, а тут еще... Да, вот ведь ситуация! «Папа» Юрик заперся с «сыном» в каюте, крикнув Русову через дверь, что отопрет ее лишь тогда, когда танкер выйдет в море. Скандал! Собственно говоря, местные власти и не выпустят «Пассат» в море с человеком, не вписанным в судовую роль... Ломать дверь? Забирать мальчишку силой?

Закутавшись в одеяла, мерзли на палубе матросы, несли свою противопожарную вахту. Что за край! Что за холодная, просто прямо-таки ледяная ночь.

А с «Эльдорадо» слышалась музыка, то и дело раздавались возбужденные голоса, крики, смех и взвизгивание женщин. Несколько раз на ботдек выбегал китаец Ли и кричал в темноту: «Томми! Вернись!» Действительно, Гаванев его быстро привел в чувство, поставил на место выбитую великолепным ударом Юрика нижнюю челюсть. Ну, Юрик! Да их там и отличному боксу обучают. Русов помотал головой, он так естественно и просто думал о Юрике как о инопланетянине...

В машинном отделении слышался звук металла: воспользовавшись стоянкой, стармех Володин ремонтировал масляный сепаратор, кажется, с начала стоянки он и его ребята так и не поднимались на палубу и ничего не слышали еще о конфликте... Юрик, Юрик... Как же быть?..

Русов подошел к отсеку, где расположен лазарет, и услышал тихие голоса. Толкнул дверь, вошел и удивленно замер на комингсе: в каюте доктора были старпом с «Эльдорадо» и юная черноволосая женщина, вжавшаяся в уголок дивана. Она поглядела на Русова большими зелеными глазами, и по спине того прокатился ледяной холодок: так была похожа она на Гемму! Чувствуя, как слабеют ноги, Русов сел в кресло, а доктор, взглянув в его побледневшее лицо, налил в стакан воды.

В этот же момент дверь каюты распахнулась, и вошел Юрик, который вел, положив руку на узенькое плечо дек-боя с «Эльдорадо» Томми. И Русов увидел вдруг, как легко соскользнула с дивана женщина, как она с уважением и каким-то особым почтением посмотрела в лицо Юрика, а тот кивнул ей слегка, как командир кивает подчиненному, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. И на то обратил он внимание, что и доктор Анатолий Петрович Гаванев быстро поднялся со стула, и Юрик тоже ему кивнул. Заметив взгляд Русова, Гаванев как бы смутился и сел за стол, а старпом «Эльдорадо», взяв женщину за руку, вышел из каюты.

— Док, я приготовил Тему кое-какую одежонку, но он грязен, как крокодиленок, вылезший из ила, — сказал Юрик. — Пускай помоется в твоем душе. Сведи туда мальчика.

— Идем, Томми, — позвал доктор юнгу. — Идем, милый.

Проходя мимо Русова, Томми внимательно и спокойно, будто изучая, посмотрел на Русова, а тот поглядел на него. Мальчик был белоголов, лицо симпатичное, глаза не зеленые, а серые, но по телу разбросаны темные мушки, кажется, напоминающие созвездие Северная Корона... Русов выпил воды, усмехнулся: все ему что-то кажется! Из любых «мушек» на теле при желании можно составить очертания любого созвездия! И тут же нахмурился — эта женщина... Откуда она?

— Юрик, ты мне и не говорил, что знаешь английский, — сказал Русов.

— А я его и не знал, — невозмутимо ответил Юрик. — Но потребовалось, и я изучил этот язык за два часа. Надо сказать вам, Николай Владимирович, это были очень трудные два часа! Чертов китаец лупил Томми, а мне, чтобы войти в контакт с ним — ведь я надеялся решить вопрос мирным образом, — мне, Русов, надо было перелистать словарь в тридцать тысяч слов и учебник.

— К-ха!.. — Русов поставил стакан на стол. — Значит, если тебе понадобится изучить немецкий или испанский, то...

— В спокойной обстановке на это уйдет не более пяти часов.

Из душевой появился доктор и, не дожидаясь расспросов Русова, сообщил:

— Принял сегодня шестнадцать больных с «Эльдорадо». Механик неделю работал с закрытым переломом указательного пальца левой руки! Наложил шину, подлечил моряка, а кроме того, вскрыл фурункул, вправил челюсть, вытащил глубоко засевшую в мякоть стопы правой ноги занозу, вырвал зуб, вытянул из горла рыбью кость...

— Что это за женщина?

— Да жена старпома с «Эльдорадо», — ответил Гаванев и, как показалось Русову, незаметно переглянулся с Юриком: — Три года в замужестве, но нет детей. Консультировались в разных портах, вот решили и со мной поговорить.

— Ну и?..

— И Гаванев сказал им, что детей у них не будет, — ответил за доктора Юрик и поднял глаза на Русова: — Ведь это женщина с Геммы, и она не может родить от землянина.

— Да, это так, — совершенно серьезно подтвердил Гаванев.

— И то, как мне это сразу не пришло в голову? — засмеялся Русов и подмигнул доктору, как бы принимая и его в эту забавную игру.

Дверь душевой открылась, и в каюту вошел, кутаясь в махровую простыню, Томми. Лицо его было чистым, розовым, кажется, что и глаза стали светлее, приняв легкий зеленоватый оттенок. Наверно, впервые за многие-многие месяцы этот мальчишка почувствовал внимание к себе и ласку. Положив Томми на плечо руку, Юрик повел его к себе.

— Хеллоу, слушайте меня внимательно, старпом...

Русов прижал трубку радиотелефона к уху. Он глядел в темный иллюминатор: небо над дюнами приняло лимонный оттенок. Светает. Только что звонил стармех Володин, сообщил, что через два часа все топливо будет на борту. Спустя полчаса позвонили из управления капитана порта, спросили, на какое время заказывать лоцмана, Русов сказал: на шесть утра. Ходил в своей каюте капитан, он так еще ничего и не знал, но надо пойти доложить ему о случившемся и принимать какие-то меры, Юрик опять заперся с мальчиком.

— Да, я слушаю.

— Старпом, моя суточная вахта подходит к концу, — донесся низкий, с хрипотцой голос старшего помощника капитана «Эльдорадо» Андре Сабатье. — Так вот, меня сменит третий помощник, Вальтер Ригель, а он о славянах слышать ничего не может без зубовного скрежета. Его родителя, майора танковой дивизии «Мертвая голова», в сорок третьем году спалили русские где-то под Курском. Есть у вас такой город, а? Этот Вальтер настоящий наци, в его каюте висит портрет Гитлера, так вот, Ли накатал заявление в местную полицию о похищении вашей командой дек-боя Томми Уокера, а я придержал бумагу, хотя в таких случаях в полицию следует обращаться немедленно, но Вальтер...