В результате мы переругались окончательно и бесповоротно. И теперь я сидела на подоконнике узкого и зарешеченного окна, обняв колени и хмуро наблюдая за буйством стихий.

Ведь, что самое обидное, он в чем–то прав. Хоть я действительно и числюсь тут в роли Создателя, но ничего же толком не умею. Я даже не знаю, чего и как я уметь–то должна! Не говоря о таких тонкостях, как защита мира и прочие силовые акции. Я даже крови боюсь! Ну ладно, опасаюсь…

Так что нужна я им… как та пресловутая пятая нога. Оби–и–идно…

Я спрыгнула с подоконника и нервно зашагала по комнате. Обиды–обидами, но если я хочу хоть что–то сделать, то должна действовать, а не плакаться на свою судьбу.

Мозг начал лихорадочно копаться в закромах памяти, выуживая любые крупицы знаний, которые хоть каким–то боком относятся к Создателям, Мирам и защите. Единственное, что он нарыл, была где–то встреченная мною фраза о том, что победить Создателя можно только сначала уничтожив его Мир. Чем это мне поможет – я не знала, но приняла информацию как стимул к действию.

А теперь надо переодеться, а то в тапках да по дорогам… Эээ… неудобно, в общем.

Видимо раньше эта келья принадлежала какому–то послушнику, поскольку в небольшом стенном шкафу обнаружилась мужская одежда, явно не на взрослую особь. Из всего предложенного мне многообразия я взяла сапоги, плотные штаны (натянув поверх своих, разношенных) и куртку а–ля балахон до колен. Так же надев ее поверх собственной одежды. Там же взяла длиннополую рясу, замаскировавшись под местное население.

Следующим этапом я прокралась в сторону выхода, стараясь не шуметь и дышать через раз. Тяжеленная створка открываться не хотела. Пришлось идти назад и искать черный ход, заглядывая под все портьерки.

Из–за одной из них неожиданно появился луч света, сопровождаемый тихим, но эмоциональным разговором. Видимо, спорящие очень не хотели быть услышанными, но иногда, на особо эмоциональных оборотах, повышали голос. Потом спохватывались, шикали друг на дружку и снова скатывались на заговорщический шепот.

– А я говорю, что от нее надо избавится, и любыми, подчеркиваю – любыми средствами, – яростно шипел женский голос.

– Я не могу! С богами шутки плохи, и ты должна это знать! – отбивался второй, мужской голос. – Они очень и очень не терпят вмешательства в свои дела. А уж теперь, когда запахло жареным…

– Мне плевать на богов и на все остальное! Меня обошла какая–то замухрышка! И откуда они только ее взяли?.. – гневное рычание сменилось плавной задумчивостью, а потом грозным сопением.

– Листа, ну будь умницей, – принялся увещевать мужской, – всем же будет плохо, если придут чужаки.

– Нет таких чужаков, с которыми нельзя было бы договориться! – презрительно фыркнул женский голос.

Шаги зазвучали почти рядом, и я быстро влипла в первую же попавшуюся нишу, стараясь стать вровень со стенкой.

Из–за занавески вышла та, не прошедшая обряд женщина и какой–то длинный и тощий мужчина в жреческом одеянии. Свеча в их руках нервно подрагивала от малейшего сквозняка.

«Меня здесь нет, вы меня не видели…» – мысленно шептала я, вжимаясь в камень все сильнее и сильнее.

Взгляд мужчины равнодушно скользнул по мне и, не задерживаясь, они проследовали дальше по коридору. Свеча последний раз мигнула и скрылась за поворотом.

– Уф… – я сползла по стене, облегченно прикрыв глаза. Кажется, я начинаю понимать, что могу, а чего не могу в этом вставшем с ног на голову мире…

Хотя… какой Создатель…

И тут, посреди моих ленивых размышлений на тему мироздания, как гром с ясного неба прозвучал удивленно–гневный вопрос:

– Мирин? Ты что здесь делаешь?!

Светящиеся зеленоватым светом миндалевидные глаза могли принадлежать только одному существу. Почему я не рада встрече с ним?.. 

Под конвоем дарга меня сопроводили в небольшую комнатушку, заставленную вдоль стен диванами. По дороге мне отчего–то вспомнилась расхожая шутка про «шаг влево – шаг вправо – прыжок на месте».И отчаянно захотелось попрыгать на месте и посмотреть, а как будет реагировать на это Морни? Но когда я выжидательно–ехидно покосилась на своего провожатого – шутить расхотелось. Беловолосый шел с таким убито–сосредоточенным выражением лица, что я невольно стала искать носовой платок. И кто его так расстроил–обидел?

Состроив не менее похоронную мину я, молитвенно сложив ручки на груди, вошла в комнату. И тут же попала в объятия Дилоны, громогласно причитавшей мне в самое ухо.

– Мирина, малышка, ну где же тебя носит?! Мы ждем, ждем… Все уже давно собрались… – Дилона то причитала, то старалась меня отругать. Но, глядя в мои обиженные глаза, всякий раз снова сбивалась на причитания.

Да что это с ними со всеми? Они бы тут еще слезоразлив со стенаниями–причитаниями устроили!

– Что случилось? – на всякий случай отстраняясь куда подальше, подозрительно осведомилась я.

– Ну, как же… – смутилась лучница. – Тебе же сейчас идти с Создателем разговаривать…

Т–а–а–ак…

– А вы? – пытаюсь за невинным любопытством скрыть настороженность. Что–то уж Дилона сильно причитает. Никогда за ней такого не замечала. Вернее – не задумывала. Опять этот… как его… а! Самозванец! Ну, я ему…

– А мы там уже были, – как–то отстраненно, не глядя на меня ответил Виллис, пристально изучая фрески на стенах. А Сорт – так тот вообще, уткнулся взглядом куда–то в глубины подсознания, и хоть бы хмыкнул для поддержания разговора!

Что–то мне все это перестало нравится…

– И что? – идти в массивные и темные двери до ужаса не хотелось. И вообще, какой–то у них храм неправильный. Не такой. Какой он должен быть – я точно не знаю, но уж точно не эта хмурая громадина!

– Ничего хорошего, – ответил как отрезал дарг и подтолкнул меня в сторону двери. – Иди.

– Ща–а–аз–з–з, – решительно кивнула я и целеустремленно направилась к все еще пребывающему где–то там Сорту. Все эти мрачные рожи меня уже достали. Крепко. Не позволю какому–то там наглому захватчику должности Создателя портить моим героям настроение. Особенно, когда меня хотят послать в «горячу точку». Эдак, в расстроенных «чуйствах» они вместо охраны меня, любимой, красиво сложатся на благо отчизны – и на этом все дело и закончится. Не позволю! И вообще, пусть этот нехороший человек себе своих героев придумывает – и над ними издевается!

– Сорт, а, Сорт? Можно у тебя секиру взять? Я верну. Честное–пречестное!! – ласково–ласково, словно клянчу не орудие убиения а сладкий леденец, попросила я. Воин, не вникая в слова кивнул, и машинально протянул оружие. А пока остальные пытались осмыслить все произошедшее – я, подхватив тяжеленного стального монстра, скрылась за дверкой.

Вот теперь мы посмотрим, кто в этом мире – Создатель…

Комнатка была – так себе. Впрочем, как и весь храм. Каменная, без окон, освещенная факелами. У противоположной стены – возвышение, крытое кучей ковров и с двумя колоннами по бокам. И тишина…

Я осторожно спрятала свой увесистый аргумент в дальнейшем споре за спину. Получилось плохо. То одна сторона выглядывала, то другая. Я пошире расставила локти, чтобы хоть как–то прикрыть готовящийся «сюрприз» и стала осторожно пробираться к возвышению.

А едва приблизилась к нему – так чуть не уронила секиру! На подушках важно возлежал тот самый зверь, который гонялся за мной по лесу. Лениво надкусывая какой–то желтый в черную крапушку плод (волк! Плод!!) он валялся на подушках, лениво обмахиваясь зажатой в другой руке книжкой…

Так, похоже у меня не просто буйная фантазия… она у меня какая–то больная! Но вот кажется мне, что именно сия зверюга и есть тот самый самозванец…

– Внемли мне, о чадо мое, – не отрываясь от своих очень нужных и важных дел загундосил он, мельком взглянув на потрепанный разворот книжки.

– Щас я тебе внемлю, ой внемлю, коврик ты для блох, ходячий, – многообещающе протянула я, извлекая из–за спины свой «подарочек». – Побрею налысо!!! – И с этим воплем бросилась на зверушку.