Исин тут же потянулся к ближнему блюду, но осмотрительный воевода предложил:

— Погляди сперва, жив князь-то, али помер.

Князь лежал перед ними на животе, неудобно подвернув руку. Склонясь над ним Гаврила уловил дыхание, а когда тронул его, тот заворчал, как собачонка, хоть и не укусил. Богатырь облегченно вздохнул.

— Меры не знаешь, князь. Хорошо, что воли тебе не дали, а то лопнул бы…

Гаврила задумался над тем, что сказал, а потом радостно ударил себя по коленке.

— Выходит, я тебе жизнь спас?

Не говоря ни слова, князь сел на ковер и стел гладить живот. Похоже, что ему было не хорошо, но самое главное уже было видно — умирать князь не собирался.

— Маленький-то, маленький, а съел-то сколько… — с некоторым удивлением заметил Исин, оглядывая княжескую половину ковра. — Только, вроде, перекормил ты его, Гаврила.

— Первый и последний раз, — заверил Масленников. — Теперь буду держать его в черном теле.

Исин окинул взглядом жалкую фигурку князя и сказал:

— Пожалей его, Гаврила! Он тебя не объест. Он добрый — вон какой халат Избору подарил.

— Пожалеть? Ни за что! — вернул Исину его усмешку Гаврила. — Я же не за себя — за халат и боюсь.

— С какой это стати? — удивился Избор.

— Ну как же! Будет есть хорошо — вырастет. Придется тебе ему халат возвращать.

На вкус обед оказался едва ли не лучше, чем на взгляд. Изголодавшийся богатырь набросился на него словно не ел несколько дней, хотя со времени последнего обеда прошло не более суток.

Поступил Гаврила предусмотрительно — сразу отобрал то, что намеривался забрать с собой в дорогу: ковригу хлеба, несколько ломтей сушеного мяса и замысловатую баклажку побольше с плеском внутри, а уж только потом взялся за то что нести было неудобно.

Избор посмотрел на Гаврилу, ронявшего куски мяса в блюда с изысканнейшими соусами и со вздохом развязал свой мешок. По сравнению с великолепием ковра еда из мешка была достойна горестных вздохов. Увидев что собирается есть Избор Гаврила аж поперхнулся. Он закашлялся, ногой опрокинул кубок. Его удивление гораздо больше, нежели слова, которые он, кстати, так и не произнес, заставили Избора вопросительно поднять брови. Наливаясь кровью от незаглоченного куска, он только показал рукой на окружавшее их роскошь и изобилие. Избор отрицательно замотал головой.

— Почему? — спросил тогда Гаврила, ради этого вопроса не пожалевший сплюнуть в траву добрый кус мяса.

— Рисковать не хочу.

— Ты думаешь, что они все же попытаются нас отравить? — недоверчиво спросил Исин, покосившись на осовелого князя. Кусок, что он уже собирался отправить в рот, застыл в воздухе. — Ведь князь…

Избор опять качнул головой.

— Нет. Вряд ли они решатся нас отравить, хотя бы потому, что им не нужна наша смерть. А вот усыпить…. Чтобы получить талисман назад им достаточно просто усыпить меня и Исина.

Гаврила посмотрел на Картагу, и, уже ничего не боясь, вонзил зубы в мясо. Следующий кусок он макнул в блюдо с соусом. Исин дернул кадыком и медленно кивнул. Эта мысль еще не приходила ему в голову, хотя и должна бы. Он нехотя положил лакомый кусок на ковер.

— Давай поступим так, как Гаврила. Поймаем кого-нибудь да накормим… — сказал хазарин. Когда он говорил, во рту булькало, словно у него там был полный рот воды.

— Это ничего не изменит.

— Почему?

Избор охотно объяснил почему.

— В лучшем для нас случае, если все это не отравлено и не приправлено сонным зельем — мы поедим. Ну, а в лучшем случае для них, я имею в виду тот случай, что это ловушка и она сработает, то у ковра останутся два спящих человека и два спящих старичка. Если это случится, то можешь быть уверен, проснувшись мы не найдем тут ни талисмана, ни Картаги. Так стоит ли рисковать «Паучьей лапкой» из-за возможности набить брюхо вкусной едой?

Гаврила прекратил жевать и посмотрел на князя.

Князь спал…

— Светлые Боги! — воскликнул Гаврила. — Неужели ты прав?

— Ну и что же? — спокойно спросил Избор. — Даже если я прав нам ничего не грозит.

Богатырь непочтительно ткнул пальцем в старика. Тот дернулся, попытался подняться и Гаврила облегченно рассмеялся.

— Нет, ребята. Все в порядке. Живой.

Не отрывая голодного взгляда от ковра Исин сказал.

— Наверное ты умнее все их вместе взятых… Надо же как придумал!

— Коварнее… — поравил с набитым ртом Гаврила. По его рукам тек жир, он слизывал его. — Я слышал, был один ромей, так тот сам себя перехитрил.

Рука Исина вроде как сама собой потянулась к бараньему боку. Он и смотрел-т в другую сторону. А рука сама собой…

— Может быть это просто не пришло им в головы?

— Может быт, — согласился Избор. — Но, скорее всего, они любят своего князя больше, чем боятся остроголовых.

— На наше счастье.

— Именно.

Гаврила убедившись, что бояться больше нечего вновь налег на еду, а Избор, отрезав себе и Исину по куску хлеба из мешка, принялся жевать. Он двигал челюстями и вслушивался в звуки, доносившиеся до него с луга и из леса. Луг перед ним был тих и медленное жужжание пчел, витавшее над ним, не беспокоило воеводу. А лес, что начинался за его спиной, был наполнен обычными звуками. Там трещали ветки, шлепали друг о друга ладошки листьев. Это был обычный лесной шум — нестрашный и не интересный, но предчувствие неприятностей заставляло Избора держаться настороже, и вслушиваться в кружившие вокруг звуки. А вдруг?

И вдруг.

Они больше смотрели в небо, чем по сторонам и оттого никто из них не заметил, что произошло в эти мгновения на лугу прямо перед ними. Исин первым понял, что что-то началось. Когда они вскочили, то увидели, как на траве уже ворочалось и вспухало что-то черное, похожее на дым костра. Масленников застыл с куриной ногой в руке и стал на мгновение похож на каменную фигуру из ромейского фонтана — из наклоненного кувшина на ковёр медленно стекало вино. День стал тускнеть.

В сгустившейся темноте богатыри ощущали какое-то движение, но кто там двигался и для чего?

— Зверь, — чуть дрогнувшим голосом сказал Масленников, — но почему не с неба?

Черная туча на лугу продолжала ворочаться, словно собираясь с силами, но ничего не менялось. Только вино в кувшине у Гаврилы закончилось и он перестал напоминать фонтан.

— Зверь ли? — в полголоса сказал Исин. — Может это и не зверь, вовсе.

Вместо ответа Масленников размахнулся и бросил кувшин в сторону облака. Кувшин не успел пролететь и половины расстояния до него, как облако изменилось. Оно уплотнилось, вытянулось вверх, длинным черным хоботом соединив небо и землю.

До людей донесся свист и мощный порыв ветра прижал к земле траву и кустарник по лицам стеганули жесткие струи ветра.

— Ого! — сказал Избор. — Это более чем серьезно.

Новый порыв заставил их пригнуться.

— Яйцо! — не своим голосом заорал Гаврила. Избор присел, нашаривая в траве проводника. У людей были руки, чтобы держаться за землю и ноги, чтобы убежать от опасности, а у яйца не было ни того не другого. Одной рукой воевода подхватил белобокого проводника и сунул в карман. Уже через секунду, когда ветер толкнул его так, что он едва не упал, он понял, что выбрал не лучшее место. Подхватив с ковра краюху хлеба он быстрым движение вырвал из середины кусок и сунул яйцо внутрь, а ковригу запихнул поглубже в мешок.

Теперь все ценное, что у них еще оставалось, он мог нести одной рукой.

Ковер задергался, заполоскал двумя концами, в траву полетели кувшины, блюда с закусками. На секунду это отвлекло их и этого времени оказалось вполне достаточно, чтоб эта толстая черная кишка как-то рывком очутилась совсем рядом с ними. От нее веяло холодом, но это была не та приятная прохлада, которой радуется сердце путников в жаркий день, а знобящий, сухой холод ледяной пустыни.

Избор зябко запахнул халат. Его полы развевались так сильно, что приходилось придерживать их руками. Держась за бока оглянулся. Все было на своих местах — мешок, клетка с подделкой. Если придется бежать, то они смогут сделать это в любое мгновение.