— В дозор если только… Глаза-то смотрят, да уши… — предложил Гаврила.

— Да. Без дела шляться каждый может… Тебя бы с пользой приспособить….

Гаврила обиженно молчал.

Не дождавшись ответа, Избор вернулся к сумке. Не выпуская из рук яйца он начал перекладывать вещи там, разбираясь что же у них осталось после вчерашней ночи. В мешке было пусто — ни припасов добрых — только хлеба каравай — ни одежды, но там было главное — ковчежец с настоящим талисманом, да кувшин, что подарил Муря. Из развязанной горловины наружу свесилась веревка. Масленников смотрел на нее и что-то забрезжило в его голове. Когда Избор уже хотел затолкать ее обратно, он остановил его.

— Слушай, а веревка у тебя вся настоящая?

— Что значит «настоящая»? — не понял Избор.

— Ну, такая как ты. Или нет?

— Часть так, часть эдак.

Гаврила обрадовано хлопнул себя по бокам.

— Так давай я клетку хоть понесу. Привяжи ее ко мне!

Избор поднял брови, посмотрел на Исина.

— Я заодно ее в себе и спрячу тогда. От дурных глаз подальше, — добавил Масленников. — Вот считай одна рука у тебя и освободиться.

Уловив желание Гаврилы хоть в чем-то оказаться полезным, Исин, еще не поняв все до конца, согласно кивнул. Мысль пришлась Избору по вкусу

— Попробуем, может чего и выедет.

Распутав веревку, они общими усилиями протащили ее конец в кольцо, что было расположено на верхней крышке, завязали узел и Гаврила, отрубив своим мечом конец веревки, обвязал его вокруг пояса.

— Пройдись, — попросил Избор. Богатырь прошелся.

Зрелище было жутковатым — при каждом шаге из тела одетого в крепкий доспех человека выскакивала клетка с чашей и вновь пропадала в нем.

— Ну?

— Смотреть страшно… — признался Исин.

— Потерпишь, — весело ответил Гаврила, вполне довольный, что тоже при деле. — А уж если совсем плохо будет — отвернешься.

Готовясь в дорогу, Избор из пращи сделал себе пояс. Завязав на ней два узла он вставил туда ножны, а потом обернул все это вокруг себя. Получилось не очень удобно, но это все же было лучше чем ничего. Он несколько раз подпрыгнул, но ножи держались крепко.

— Тише ты! Яйцо раздавишь!!!

— Может оно и к лучшему…. — сказал осторожный Исин. — Вот попомните…. Заведет оно нас…Уши обрежут, кровь высосут…

— Справимся. Если что — Муря подсобит… — ответил Гаврила.

— Он первый и высосет…

Избор не согласился с Гаврилой и отрицательно качнул головой. Как ни крути, а колдуна они обманули. Когда он это поймет, а поймет он это обязательно, вряд ли он обрадуется.

— Не знаю. Не уверен.

Он помолчал, и, словно подведя черту под их разговором об этом, сказал:

— На себя надеяться будем. Друг на друга, да на удачу… А на колдунов надеяться… Да у них и памяти — то нет…

Переминающийся от нетерпения с ноги на ногу хазарин спросил.

— Почему это?

— Да вот яйцо нам оставил, а как его в дело пустить — не сказал.

— Так это не у него, а у тебя с памятью худо. Спросить бы надо было. Ты его на землю положи, а там посмотрим…

Избор ни слова не говоря, нагнулся и положил яйцо в траву, готовый случае необходимости бежать за ним, но яйцо проявило своеволие и никуда не двинулось.

— Ишь ты! — сказал Исин, рассчитывавший как можно быстрее убраться с этой полянки и встать на путь истинны.

— Первый раз вижу такое строптивое яйцо, — сказал Гаврила.

— Наверное сказать чего-нибудь нужно было, — догадался Исин и на всякий случай сказал:

— Ищи!

Яйцо но двинулось о места. Немного подождав, Избор ехидно сказал:

— Что оно тебе собака, что ли?

Исин промолчал и жестом предложил воеводе вести переговоры с яйцом самому. Избор задумался. Чтобы скрыть замешательство он нагнулся к мешку, поднял его и стал пристраивать на спине.

— Ну? — поторопил его Гаврила, видя, что тот тянет время. — Командуй, предводитель яиц. Пусть оно катится…

Едва звук богатырского голоса долетел до скорлупы, как яйцо, словно проснувшись, покатилось вперед, прорываясь сквозь сплетение травинок.

— Рысью давай! — крикнул Масленников и припустил мелкой трусцой за яйцом, хотя необходимости в этом никакой не было. Яйцо, явно примериваясь к шагам богатырей двигалось неторопливо и плавно. От его движения на поляне слышался тихий шорох, как если бы в траве ползла приличных размеров змея. Исин передернул плечами, словно, этот звук предвещал близкие неприятности.

Постепенно них выработался свои ритм и порядок движения. Яйцо катилось, то чуть вырываюсь вперед, о чуть замедляя ход, но никогда не убегая вперед дальше чем на десяток шагов, а следом за ним входя в ритм дальней дороги шли три богатыря — Гаврила Масленников, Избор и Исин.

Они шли уже больше часа. Лес к этому времени уже сбросил оцепенение ночи. По веткам порхали птицы, пересвистываясь с соседями и все шло своим чередом — туман таял, воздух теплел и лес наполнялся светом. Окликнув воеводу Исин сказал.

— Смело ты с Мурей-то… А ну как он опять бы нас спеленал, да пошел по мешкам шарить?

— Не стал бы… — спокойно ответил Избор. Исин покачал головой и воевода пояснил.

— Тут все просто… Он знает, что мы знаем, что ему это нужно и ежели чего, то талисманом колдовство его укротить сможем. А ковер-то у него летит….

Он умолк, считая, что сказал достаточно.

— Ну и что? — переспросил Исин.

— Не понял?

— Я тоже не понял, — отозвался спереди Гаврила. — Ничего… Причем тут ковер?

Приободренный Исин сказал.

— Философ….

Вроде как в сторону сказал, но все услышали. Избор вздохнул и начал объяснять все сначала.

— Раз ковер летит, значит его колдовство действует. Раз колдовство действует, то талисмана у нас нет. Позволили бы мы ему летать где попадя, если б у нас талисман был! А раз его нет, то злить нас понапрасну не следует, иначе кто же его ему найдет?

Так и не разобравшись до конца в мудрых мыслях воеводы Исин переспросил.

— Ну а если б мы хитрыми оказались да спрятали талисман-то? Тогда как?

— Не спрятали бы, — твердо сказал воевода. — Мы же не дураки так рисковать. «Паучья лапка» все же, не хлебная корка…

Десятка через три шагов Исин сказал, наконец.

— Я бы на его месте все же пошарил…

— Бодливой корове боги рогов не дают…. — ответил Масленников. Тропинка перед ним вползала в кусты. То здесь, то там на ветках виднелись клочки шерсти — видно было, что ходили тут не только люди. Гаврила попытался, было по старой памяти развести их рукой, но неловко усмехнувшись пошел так. Он был бесшумен, только пощелкивала время от времени клетка с талисманом, когда за нее задевали ветки, а вот Исину и Избору пришлось терпеть царапины, которые шипы оставляли на коже и удивляться быстроте, с которой они зарастали.

— Ого! — сказал Гаврила.

— Что там? — спросил Избор.

— Оно прыгает! — сказал удивленно Масленников. — Не иначе как в нем заяц сидит.

Гаврила показывал на яйцо, которое пританцовывая на своем тупом конце, ожидало их в двух саженях впереди..

— Бывает, — сказал Избор таким тоном, словно всю жизнь наблюдал за заговоренными яйцами и точно знал, что такие прыжки у них в обычае.

— Ты вон через костер любишь прыгать, а оно вот так.

Гаврила пожал плечами — мол тебе виднее, и пошел вперед. Плечом он задел огромную елку. Стоявший, рядом Избор, еще не привыкший к странностям Гаврилы пригнулся, стараясь увернуться от неизбежного удара в лицо еловой лапой, но ничего подобного не произошло. Елка осталась неподвижной, Гаврила пошел дальше, а Избор вдруг застыл, не в силах сделать ни шагу. Богатырь дернулся раз, другой, но ноги его неподвижно стояли на земле, словно кто-то привязал их к корням деревьев. Он словно обезножил. Ноги перестали слушаться его.

Избор посмотрел вниз. Земля там была как земля. Он хотел, было потрогать его руками, но вовремя спохватился. Не хватало еще прилипнуть к ней руками.