– Ваши брат и сестра… Вы когда-нибудь – играли с ними? Просто как играют дети?

– Иногда, – улыбнулась энсин Нейлор. У нас было столько дел, и конечно же…

Внезапно замолчав, она опустила глаза.

– Что – конечно же? – мягко спросила Трой.

– Столько дел, – снова сказала Гретхен, – мы были заняты. У нас был большой участок, где мы выращивали лекарственные травы, а это дело хлопотное. Особенно с сорняками, с ними ужасно тяжело бороться с тех пор, как запретили химикаты, их приходится выпалывать вручную…

– Гретхен, – перебила Трой, – что Вы пытаетесь скрыть?

Взгляд зелёных глаз устремился на советницу. Трой видела в этом взгляде затаённую боль; она поняла, что задела какую-то струну. Гретхен попыталась рассмеяться, но смех получился неестественным.

– Что Вы имеете в виду?

– В Вашей жизни было что-то ещё, что-то, о чём Вам тяжело говорить…

Энсин Нейлор вдруг встала и несколько раз прошлась по комнате, пытаясь сдержать волнение. Наконец, она обернулась к Трой. Спокойствие вернулось к ней.

– Думаю, Вы говорите о Кейси.

– Кейси?

– Мой брат. Младший братик. Вы, наверно, прочитали о нём в моём личном деле.

– Я не видела Вашего личного дела, Гретхен. Я читаю личные дела только, если есть проблема.

– Понимаю. – Судя по выражению лица, Гретхен уже сожалела, что заговорила о брате.

– Расскажите мне о Кейси.

– Он был болен. Он умер, не дожив до двух лет.

– Чем он болел?

Молодая женщина ответила не сразу.

– Не знаю. Родители редко говорили об этом. Для них это было очень тяжело.

– А Вы?

– Простите?

– Для Вас, должно быть, это тоже было очень тяжело. Сколько Вам было лет, когда он умер?

Короткая пауза.

– Двенадцать.

– Должно быть, для Вас это было ужасно.

Рот у Гретхен приоткрылся, плечи едва заметно задрожали. Глядя в пустоту, она глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.

– Сказать по правде, я даже не пошла на его похороны. В тот день у меня был отборочный тест.

И она разрыдалась.

Трой предложила ей салфеток и дала поплакать, время от времени легонько похлопывая её по плечу и утешая. Она знала, что это поднимается на поверхность затаённое годами горе; оплакивание, которого не было. Плач не избавит её от боли, но поможет вынести эту боль на поверхность.

Наконец, Гретхен вытерла лицо. Голос её, когда она заговорила, время от времени прерывался рыданиями.

– Я даже никогда не ухаживала за ним. Другие носили его на руках, гуляли с ним, пели ему колыбельные. Я слышала их, когда занималась у себя в комнате. Но мне не позволяли отрывать время от занятий. – Она опять заплакала и проплакала несколько минут. Затем она посмотрела на Трой. – Он был такой красивый малыш… крошечный и беспомощный… но глаза у него были, как у меня. Во всей семье только у нас с ним были зелёные глаза… я всегда думала, что мне он был ближе… но я почти никогда не держала его на руках…

Поднявшись, она опять заходила по комнате.

– Однажды, когда все спали, я тайком пробралась в его комнату, просидела у его кроватки всю ночь. Я говорила ему, как я его люблю, и что мы будем делать, когда он выздоровеет. На следующий день я уснула прямо на уроке, но мне было всё равно.

Она остановилась и посмотрела на Трой.

– В ту ночь у него начался сильный жар. Прежде, чем удалось его сбить, у него начались судороги, и он… и он умер. Я так любила его, я думала, что у меня разорвётся сердце. Но я даже не могла пойти на его похороны. – Она села и вытерла глаза.

– Извините, советница. Я много лет не говорила об этом.

– Я уверена, что так оно и есть.

– Больше такого не повторится, обещаю Вам.

– Надеюсь, что это не так, Гретхен. Вы не оплакали своего братика. Пришло время Вам пройти через это.

– Я не хочу об этом думать.

– Знаю. Но Вы должны признать существование этой боли, а не скрывать её.

Нейлор прерывисто вздохнула и попыталась улыбнуться.

– Мы с Вами говорили о хобби, и вот к чему пришли.

И тут Трой осенило.

– Что Вы думаете о том, чтобы стать добровольной помощницей в детском саду?

– В детском саду? – удивлённо переспросила Нейлор.

– Там много детей. На «Энтерпрайзе» много детей, у которых оба родителя работают, и дети находятся в саду весь день. Там всегда нужны помощники.

Трой видела, как Гретхен обдумывает её предложение.

– Возможно.

Инстинкт подсказывал Трой, что забота о маленьком, беспомощном создании будет радостью для молодой женщины. Она была так многого лишена в жизни, и конечно же, необходимо было залечить давнюю рану, связанную со смертью маленького братика. Вполне возможно, детский сад окажется подходящим выходом.

Успокоившись и пообещав Трой приходить к ней на приём в течение нескольких недель, Гретхен вышла. Трой почувствовала глубокое удовлетворение. Может, работа советницы и не самая захватывающая на корабле, но порой ничто не может быть лучше неё. Мысль, что она сумела справиться в возникшей проблемой, придавала ощущение необычайной лёгкости, и она подумала, что даже капитан Жан-Люк Пикард оценил бы эти краткие мгновения триумфа.

Райкер стоял на мостике «Энтерпрайза» и смотрел на экран, с которого виден был мостик клингонского корабля «Крудж» с находящимися на нём Пикардом, Дейта и клингонским капитаном. Коммандер рассказывал, что ему удалось узнать на Квалоре от закдорнов и от торговца-ференги Омага.

– Как только я услышал, что тот баролианский корабль был в Галордонской системе, я подумал о ромуланах, – заключил он, видя, как Пикард обдумывает услышанное, пытаясь определить, что за этим кроется.

– И этот внезапный интерес ромулан к объединению с вулканцами, – задумчиво произнёс Пикард. – Спок встречался с новым проконсулом Сената и обсуждал с ним возможность воссоединения.

Услышанное ошеломило Райкера. Официальное воссоединение Вулкана и Ромулуса? Такая мысль никогда не приходила ему в голову.

– Воссоединение? – только и мог повторить он.

– Ромуланский проконсул говорит, что готов официально объявить о начале мирных переговоров, – продолжал Пикард, и Райкер почувствовал ещё большее изумление. Ромуланский лидер, стремящийся к миру?

– А что Спок? – спросил он.

– Посол настроен скептически, но желает, чтобы воссоединение осуществилось. Если есть хоть малейший шанс успеха, он не отступит.

– Боюсь, – заговорила Трой, я не совсем понимаю, какое отношение к этому имеет украденный вулканский корабль.

– Я тоже, советница. – Пикард вновь перевёл взгляд на Райкера. – Как скоро вы сможете добраться до Галордонской системы, Номер Первый?

Райкер провёл расчёт на своём компьютере.

– Чуть больше восьми часов, – ответил он.

– Пожалуй, это поиски наугад, но я не думаю, чтобы у нас был выбор. Как Вы считаете?

– Согласен.

На экране внезапно начались помехи, и Райкер увидел, как Дейта повернулся от компьютера.

– Мы теряем ромуланский сигнал-носитель, – сообщил он.

Пикард вновь повернулся к Райкеру.

– Мы снова свяжемся с вами, когда вы будете там, Номер Первый. Конец связи.

Связь прервалась окончательно, и на экране вновь появились звёзды. Обернувшись к энсину, сидящему за пультом правления, Райкер приказал:

– Энсин, курс на систему Галордон. Варп восемь.

Усевшись в командное кресло, он смотрел, как заострились иглами звёзды, когда корабль набрал скорость. До сих пор разгадка тайны ускользала от него. Возможно, в системе Галордон он найдёт ответ.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: