- Прошу извинить также мое неправильное воспитание. Нам предстоит важный разговор при наличии краткого времени, но прежде я прошу вас затруднить себя чтением еще вот этого.
Он достал из портфеля и раскрыл какую-то книжку.
- Прошу вот отсюда.
"17 октября вечером 29 "колумбов" собрались на последнее совещание..."
- Вот те на! - сказал я. - Откуда же двадцать девять?
- Прошу читать.
"Утром им предстояло напасть на космодром "Эйч си". Но тут Дэвид Йошикава выступил с неожиданным заявлением. Он сказал, что он и шестеро его друзей пришли к выводу о неправильности задуманного: "Земные проблемы надо решать на Земле. Уход в иные галактики будет лишь бегством от них, но они могут возникнуть вновь на любой другой планете. Переустройство общества достигается внутри общества, и история Земли дает нам примеры и способы". Так произошел раскол".
- Далее вы можете не читать, но перелистните страницу, - сказал адвокат.
Я увидел фотографию. Просто и прямо смотря в аппарат, улыбаясь в надежде и неведении, стояла группа очень молодых мужчин и женщин. Красавец негр возвышался над ними, обнимая за плечи носатого, с властным лицом, и маленького скуластого.
- В центре - магистр Тейлор, вы его узнали? Слева от него - инженер Иоаннидис. Справа - мой покойный отец. Вот братья Баттоны, старший был талантливым художником...
Нежность звучала в голосе адвоката.
Потом он взял у меня книжку и спрятал в портфель
- Что это было? - спросил я, стараясь побороть некоторое головокружение.
- Обыкновенный учебник истории. Для восьмого класса земных школ. У вас еще будет время его проштудировать, и вы узнаете, как были разрешены на Земле многие из тех проблем, над которыми бились "колумбы".
..."Тихая сельва" шумела вовсю, ртуть на шкале веселья перла вверх. Вкруг каменного очага в центре зала раскачивался плечо в плечо горластый хоровод. Там плясали акционеры "Жако" и "Унты" в желто-зеленых, бело-голубых и сине-канареечных клубных костюмах; плясал, подмигивая мне, двухметровый мясистый младенец из "Высшей костоправки" со своей милочкой Джейн, живой картотекой; дородные дамы - патронессы "Союза матерей в защиту детей природы" в боа, надерганных из хвостов защищаемой ими птички вау; розовый проблемист Кэдмен, сизоносый аналитик Жиро и врач-стоматолог Грумбах - его пальцы в перстнях теребили, как струны, подтяжки цветов футбольной команды "Бранцоза". Они резвились грубо и неотесанно, воображая себя детьми сельвы, которую они не нюхали, и головы мертвых детей сельвы - черного коня и красной пумы скалились на них со стен.
- Пир во время чумы, - усмехнулся Йошикава.
- Живо, - сказал я, - живо, я почти догадался, но все-таки признавайтесь. Мил человек, мне надоело, что тут вокруг все выдают себя не за то, что они есть на самом деле.
- Я то, что я есть на самом деле. У меня действительно юридическое образование. И, кроме того, философское. Разрешите рекомендоваться - доктор социологии Йошикава. На планете Руссо я представляю... извините, не совсем официально... планету Земля.
- Связь есть? - быстро спросил я. - Вызывайте своих. Тут такое творится, а мы рассиживаемся.
- Не входит в мои полномочия. Там, откуда я родом, известно давно, что революцию не экспортируют. Мы, люди, верим в вас, людей.
- Слушайте, - закричал я, - да в кого тут верить - в этих? Их же всех Том купил, разве вы не видите? Купил и растлил!
- Извините, - спокойно сказал Йошикава, - это совсем не так. В его утопическом плане создания некой, я бы сказал, футбольной псевдоцивилизации есть одно неучтенное звено. "Колумбы" были мечтатели, догматики, к сожалению, и очень плохие диалектики. В этом их трагедия. Но не все из посеянного ими заглушили сорняки. Я прошу вас прийти завтра в десять утре на площадь перед парламентом и описать увиденное вами так красноречиво, как это можете вы.
Зал грохотал, лупя кружки о кружки, в пивную пену которых плескали, уже не таясь, виски, джин и черт-те что. Патлатая певица хрипло выла с эстрады:
Страшная сельва! Красною пумой
Солнце по веткам лезет в зенит!
И ей подвывали не только сакс, банджо, рояль и ударные - все, сколько есть, фирмачи, зубодеры, тотошники, канцелярская нечисть:
Лучше не помнить! Лучше не думать!
Если разок, черт с тобой, изменить!
- Весьма неглупая песня, - сказал Йошикава.
- Эта чушь?
- Разумеется. Стоит хоть раз изменить, и тогда уж действительно лучше ни о чем не помнить и не думать. В этом наш с вами оппонент прав. Но в вашу именно в вашу - задачу и входит возвращать людям их память.
- Скажите, доктор, а что, с вашей точки зрения, футбол действительно яд?
Он рассмеялся и словно помолодел:
- По-моему, футбол прекрасен. Учась в университете, я сам играл в футбол. Правого защитника.
- Вот те на. А я - в средней линии.
- Как знать, - сказал он, - может быть, мы с вами здесь сыграем еще в футбол. В командах, конечно, старшего возраста. А теперь нам пора. Если вы не увидите меня завтра на площади, мой дорогой друг, не огорчайтесь. Все будет как надо. Я в этом совершенно уверен.
- Мик, - спросил я, - вы не боитесь?
- Социолог тот же естествоиспытатель. Опасность порой входит в условия эксперимента.
Маленький доктор уходил, прямо держа свою узкую, слабую, свою несгибаемую спину.
Я проводил его взглядом и пошел в редакцию.
21 июля 52 года Освоения на первой странице "Старлетт" был опубликован мой репортаж о невиданном по масштабам и накалу массовом митинге на площади перед парламентом.
Он явился началом тех событий, которые достаточно подробно описаны в нашем учебнике истории, и поэтому я умолкаю.