- Если Карой сейчас начнёт излагать весь комплекс своих исследований, - Берзен по-дружески успокаивающе положил руку на колено Ткачика, - то вам, поскольку вы не экзобиолог, будет скорее всего малопонятно и, естественно, скучно. Давайте уж лучше я попытаюсь коротко изложить суть появления заинтересовавшей вас когитограммы. Итак, нами было обнаружено, что при определённых условиях, - здесь Ткачик выпрямился, но Берзен сжал его колено и без заминки продолжал объяснять тем же спокойным тоном: - у аборигенов проявляется параллельное сознание. Первое, уже известное, диктующее псевдогенетическую программу поведения общественного индивидуума, по-прежнему является доминирующим; второе же выражено чрезвычайно слабо и с трудом уловимо, поскольку находится на пределе разрешающей способности нашей аппаратуры. Дополнительную трудность создает огромная скорость его функционирования - где-то порядка на два выше обычной. Поэтому зачастую нам и не удаётся отснять достаточно цельные, чёткие по мысли когитограммы. Точнее, цельных у нас нет вообще. Даже тот текст, ради которого вы прибыли на станцию, является компьютерной компиляцией, хотя вариатор и даёт её девяностопроцентную смысловую гарантию.

Волошина так и подмывало задать вопрос, что же это за особые условия, из-за которых Берзен оборвал объяснения Ткачика и сжимал его колено? Но не задал. Видно было, что Берзен ожидает подобного вопроса, но отвечать на него не намерен. Поэтому он спросил о другом:

- Вы полагаете, что выявленное вами второе сознание являлось доминантным сознанием аборигенов в эпоху "До"?

Что-то изменилось в лице Берзена. Он снова понял Волошина. Психолог он явно был незаурядный.

- Пожалуй, нет... - медленно протянул он и убрал руку с колена Ткачика. - Слишком несовместима метафоричность выявленного сознания с прагматично сухими сведениями информхранилищ. Хотя мы и склонны считать, что какие-то отголоски событий между эпохой "До" и эпохой "После" в выявленном сознании просматриваются.

- Нет, почему же, - внезапно активно возразил Ткачик. - Вполне возможно, что мы имеем дело именно с сознанием эпохи "До", деформированным наложением сознания эпохи "После", которое жёстко регламентирует поведение индивидуума. Вероятно, оно могло сохраниться только благодаря деформации в область абстрактной метафоричности, а также резкого ускорения функционирования. Иначе, при одинаковой скорости функционирования обоих сознаний, индивидуума в лучшем случае ждало раздвоение личности, а в худшем - сумасшествие. Полагаю, что в момент перелома эпох так и происходило, хотя сведений об этом мы не имеем. В дальнейшем же сознание эпохи "До", повинуясь инстинкту самосохранения, ушло в подкорковую область, недоступную нашим зондам, и проявляется только в особых условиях.

А вот Ткачику почему-то очень хотелось, чтобы Волошин задал вопрос об особых условиях. Он даже интонацией подчеркнул.

- Это уже из области фантазии, - мгновенно перехватил инициативу Берзен.

- Почему? - подыгрывая Берзену спросил Волошин и с интересом посмотрел на него. Предмет обсуждения для Волошина отошёл на второй план его всё больше занимало упорное желание начальника станции уйти от темы "особых условий".

- Потому, что подобная трактовка подразумевает насильственное наложение на психоматрицу индивидуума нового доминантного сознания общественного поведения. А таких данных у нас нет.

- Пока нет, - поправил Ткачик. - Мы ещё не исследовали и десятой доли информационного наследия.

- Пока нет и общей теории парамерного пространства, - съехидничал Берзен. - Мы сейчас рассматриваем факты, а не гипотезы.

Ткачик хотел что-то возразить, но Волошин, поняв, что спор сейчас перейдёт в заурядную перепалку, решил подвести черту.

- Спасибо, - сказал он. - Для начала хватит. Пищу для головы я получил.

- Да, действительно, - согласился Берзен. Похоже, такой финал принёс ему облегчение. - Лучше будет, если с подробностями вы ознакомитесь после просмотра нашей кристаллозаписи... - Он неожиданно улыбнулся и предложил: А как насчёт пищи для желудка?

- Точно так же, - рассмеялся Волошин. - В меру.

Он посмотрел на Ткачика. Ткачик сидел мрачнее тучи.

- Так зачем ты меня сюда приглашал? - раздражённо спросил он Берзена.

2

В столовой за столиком напротив входа в одиночестве обедала худенькая молодая женщина в комбинезоне космобиолога. Задумавшись о чём-то, она кивком головы машинально поздоровалась с вошедшими, рассеянно задержала взгляд на Волошине... и застыла, похоже, не успев прожевать. Глаза её расширились, потемнели; лицо стал заливать румянец.

Волошин смутился. Откуда она его знает? Симпатичное, ординарное лицо, чуть отстраняющее выражением лёгкой замкнутости; прямые чёрные волосы, спадающие на плечи... Что-то очень знакомое было в её облике - но вот что?

Он отвернулся, подошёл к синтезатору и стал заказывать обед. Спиной Волошин ощущал её взгляд, и это сковывало его. И тут его словно молнией поразило - это же Статиша! Повзрослевшая, перекрасившая волосы, и потому не узнанная Волошиным - её облик десятилетней давности так и не поблёк в памяти. Есть расхотелось, в голове воцарила сумятица, и Волошин заказал первое, что пришло на ум.

Лёгкий салат из свежих овощей и апельсиновый сок появились сразу, а вот вместо грибной солянки окошко выдачи запульсировало красным светом.

Ткачик с любопытством наклонился к дисплею.

- Грибы? - в его голосе зазвучало сдержанное осуждение. - Вы заказали грибы?!

- Ах да, простите, - спохватился Волошин. - Задумался.

Он поспешно снял заказ. Одно из правил коммуникаторской деятельности гласило, что на планете, где существует разумная жизнь, категорически запрещается употреблять в пищу что-либо биологически близкое по своей структуре к организмам аборигенов. И хотя между земными грибами и псевдомицетами Нирваны пролегала морфологическая пропасть, видимо правило неукоснительно соблюдалось и тут.

- Как вы смотрите на солянку по-нирвански? - попытался сгладить неловкость Берзен.

- М-м... - смущённо заколебался Волошин. - Пожалуй, откажусь. Я много не ем.