– Я говорю, что за это Эйрик должен быть объявлен вне закона и изгнан, и никто не должен давать ему пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Я говорю, что он должен лишиться всего добра, и половина его должна отойти мне, а другая половина – тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона.

Здесь нужно сказать, что Исландия была тогда поделена на четыре четверти: северную, восточную, южную и западную, и у каждой четверти был свой суд.

Гейрстейн говорил дальше и сказал:

– Я объявляю об этом суду южной четверти, в котором по закону должно рассматриваться это обвинение. Я объявляю ою этом по закону. Я объявляю об этом со Скалы Закона, так, чтобы все слышали. Я объявляю, что Эйрик, сын Торвальда, должен быть судим этим летом и объявлен вне закона.

Люди нашли, что Гейрстейн говорил хорошо и складно. Вот пришло время, когда суды должны были разбирать дела. Гейрстейн назвал свидетелей и принес присягу. Потом он изложил свое дело суду. Затем он велел соседям занять свои места.

– Гейрстейн допустил ошибку, – сказал Торбьёрн Эйрику. – Ведь один из соседей, которых он назначил, находится с ним в троюродном родстве.

Торбьёрн выступил перед судом и сказал:

– Я отвожу этого человека из числа соседей, потому что он троюродный родственник Гейрстейна. Я отвожу его законным отводом, по установлениям альтинга и общенародным законам.

Потом Торбьёрн обратился к оставшимся восьмерым соседям и сказал:

– Вы должны быть справедливы к обеим сторонам. Вы должны объявить суду, что не можете вынести решения, потому что вас восемь, а должно быть девять.

Тут Гейрстейн приуныл, а люди стали говорить, что тяжба, похоже, проиграна. Гейрстейн отправился в землянку своего родича Одди и спросил, не знает ли он, как спасти тяжбу.

– Это не так уж сложно, – сказал Одди. – Назови своих свидетелей и дай присягу в том, что большинство соседей назначены правильно. А за того, кого Торбьёрн отвел, тебе придется заплатить три марки серебра. Тогда, по закону, тяжба может продолжаться.

Гейрстейн сделал все, как сказал Одди. Тут уж приуныл Торбьёрн.

– Не иначе, как кто-то помог Гейрстейну, – сказал он. – Я уверен, что сам он не знал этого закона.

Эйрик спросил, есть ли у них еще возможность сорвать суд.

– Нет, – сказал Торбьёрн. – Но я постараюсь добиться более мягкого приговора. Однако будь готов к тому, что дешево отделаться не удастся.

– Эьто не так уж важно, – сказал Эйрик. – В любом случае, я сумею постоять за себя. Мне просто хотелось узнать, насколько это сложно – добиться справедливого решения.

Торбьёрн сказал:

– Мы с тобой не так понимаем справедливость, как большинство людей.

Тяжба между тем идет своим чередом. Свидетели принесли присягу и дали свои показания. Потом Гейрстейн выступил перед судом и сказал:

– Я требую, чтобы соседи, которых я вызвал для этой тяжбы против Эйрика, сына Торвальда, вынесли бы решение, виновен он или нет. Я требую этого по зкону, на суде, так что все судьи слышат это.

Соседи выступили перед судом. Один из них произнес решение, а остальные подтвердили его. Вот что он сказал:

– Мы все принесли присягу, и вынесли решение, и были единодушны в своем решении. Мы выносим решение против Эйрика и объявляем, что он виновен в том, в чем его обвиняют. Мы выносим это решение в суде южной четверти, как этого потребовал от нас Гейрстейн.

– Так я и знал, что этим кончится, – сказал Эйрик. – Не стоило и надеятся на что-то другое. Однако Гейрстейну придется еще немало потрудиться, чтобы получить то, что он себе отсудит: мою жизнь и мое добро.

Нужно сказать, что в Исландии испокон веку не было никакого войска, и исполнять приговоры суда приходилось самим истцам.

Впрочем, дела это не меняло: никто из объявленныхвне закона не умер своей смертью. Говорят, один человек по имени Греттир прожил вне закона девятнадцать зим, а другой, Гисли, – тринадцать, но и они в конце были убиты.

Торбьёрн сказал Эйрику:

– Еще не все потеряно. Ведь мне должны дать слово для защиты.

Вот Гейрстейн снова выступает перед судом и говорит так:

– Я предлагаю Торбьёрну, сыну Вивиля, которому Эйрик передла защиту своего дела, изложить свои возражения против того обвинения, которое предъявлено Эйрику, сыну Торвальда. Я предлагаю по закону, на суде, так что судьи слышат.

Торбьёрн встал и назвал своих свидетелей. А это были те два работника, что пасли тогда овец с Кьяртаном и Браном. Они были свободными людьми и могли выступать в суде. Торбьёрн сказал:

– Я призываю вас в свидетели того, что я возражаю против обвинения, которое Гейрстейн предъявил Эйрику, сыну Торвальда. Я возражаю законным возражением, на том основании, что в тот день, когда Эйрик убил Эйольва, сына Хамунда, Эйольв поехал к Эйрику м враждебными намерениями, первым незаконно напал на его людей и убил двух рабов. Я требую, чтобы эти убийства были учтены судом.

Я требую, чтобы из наказания, полагающегося Эйрику за убийство свободного человека, судьи вычли то наказание, которое полагалось бы Эйольву за убийство двух рабов. Я требую этого по закону, так что судьи меня слышат.

Когда Торбьёрн кончил говорить, Эйрик спросил:

– Много ли останется от моего наказания?

– Мало, – сказал Торбьёрн. – Но подожди радоваться. По правде говоря, мое требование не вполне законно, но я надеюсь, что Гейрстейн этого не знает.

Свидетели Торбьёрна принесли присягу и подтвердили слова Торбьёрна. Они сказали, что Эйольв убил двух рабов Эйрика, Кьяртана и Брана. Гейрстейн не стал отводить возражение. Он сказал:

– Что верно, то верно. Хотя никто не скажет, что Эйольв убил этих рабов без причины. Пусть судьи теперь вынесут приговор. Но если вы, Торбьёрн и Эйрик, и дальше будете юлить и крючкотворствовать, я начну против вас тяжбу за умышленный обвал на усадьбу Вальтьова.

И Гейрстейн сказал судьям, чтобы они судили. В конце дня был вынесен приговор. Эйрика присудили к изгнанию из южной четверти, и он должен был уплатить родичам Эйольва виру в пять марок серебра. Такой же выкуп ему пришлось заплатить родичам Храфна Драчуна.

– На этот раз обошлось, – сказал Торбьёрн. – Но будь осторожен: может случиться, что в другой раз выкрутиться не удастся.

Эйрик стал благодарить Торбьёрна. Торбьёрн сказал:

– Благодари не меня, а судьбу, что дала нам не самых мудрых противников. Гейрстейн мог бы отвести мое возражение, знай он законы получше.

– Теперь-то я увидел, на что годны эти законы, – сказал Эйрик. – Выходит по ним, кто лучше умеет молоть языком, тот и прав.

Потом Эйрик и Торбьёрн поехали по домам. Эйрик, не мешкая, грузит добро на корабль, а остальное продает, и плывет на запад, в Брейди-фьорд (Широкий фьорд). Он должен был покинуть южную четверть до середины зимы, иначе его объявили бы вне закона. Эйрик купил два острова в Широком фьорде – Пушичный и Бычий. Он сказал:

– Не очень-то хорошо я умею ладить с соседями. Для всех будет лучше, если я поселюсь на острове, пусть люди пореже попадаются мне на глаза.

После тяжбы с Гейрстейном Эйрик стал известным человеком в Исландии. Большинство считали его гордецом и забиякой, но были и такие, кто говорил, что он вел себя, как подобает мужчине. И все сходились на том, что эта тяжба принесла ему славу. Многие теперь приглашали Эйрика на пиры и звали погостить. Эйрик сдружился с некоторыми из своих новых соседей, что жили на островах Широкого фьорда: с Херьольвом, Стюром, Эйольвом и другими. Первую зиму он провел у Стюра с Южного острова. Летом он построил усадьбу на Бычьем острове и назвал ее Эйрикова усадьба. Эйрик жил, как и прежде, на широкую ногу.

Тем летом у Эйрика и Тьодхильд родился второй сын. Его назвали Торстейном. Рассказывают, что Эйрик так любил своих сыновей, что нянчился с ними чуть ли не больше матери.

Осенью Эйрик позвал соседей на пир. Приехали Стюр, Эйольв со Свиного острова, Херьольв и много другого народу, а также Торгест с Широкого Двора. Этот Торгест был очень жаден до денег и любил роскошь. Говорят, он даже спал у себя дома на тюфяке из гагачьего пуха.