— Я сказала ему, что мы проведем крупномасштабную операцию, но нам потребуется несколько дней, чтобы ее организовать.

— Операцию с кадрами Тарранта? — удивленно спросил Вилли.

— Ну да. Окуба хочет, чтобы все делалось по высшему разряду. Пусть у него создастся впечатление, что так оно и будет.

Вилли расслабился, с любопытством посмотрел на Модести, пытаясь уловить ход ее мыслей.

— Да, наверное, ты права, Принцесса.

Теперь и его гнев угас. Какое-то время они стояли, погрузившись в молчание.

— Таррант получил наш сигнал, — усмехнулся Вилли. — Представляешь, как он вспотеет, когда Окуба не появится из багажника.

— Да, но ему это не впервой. — Модести пожала плечами. — Мы подадим ему еще один сигнал сегодня вечером.

— Тем же способом?

— Да. Я не хочу зря гонять курьеров. И вообще полагаться лучше на самих себя, И на Толлера. Будем использовать идею с листовками. Толлер говорит, они собираются вести свой пропагандистский обстрел еще пару недель.

Вилли ухмыльнулся. Идею предложила Модести, и она ему очень понравилась. Толлер печатал листовки, паковал их в картонные «бомбы», которыми затем стреляли минометы. Он же доставлял свой бомбовый груз на позиции к югу от Берлина.

Было нетрудно изготовить более прочную бомбу, контейнер, который не лопнул бы, чтобы разбросать содержимое повсюду. Вместо листовок там было бы особое наводящее устройство, включающееся при выстреле. Толлер доставит эту бомбу в обычное место, а Таррант будет нести вахту по ту сторону границы. В течение нескольких минут после приземления контейнер будет обнаружен с информацией, которую Модести сочтет необходимым послать.

Толлер пришел в восторг. Ему тоже очень не хотелось использовать курьеров, а мысль о том, что восточногерманские артиллеристы сами в роли курьеров, придавала операции дополнительную пикантность.

— Короче, всего-навсего остается придумать новый способ переправить Окубу, — сказал Вилли уже без улыбки.

— Сущий пустяк.

Вилли вздохнул и мрачно добавил:

— В том, что произошло, есть один маленький плюс. Я заработал доллар от шофера «даймлера».

Остаток дня они и не пытались сознательно сформулировать новый план, лишь предоставляя подсознанию шанс поработать самостоятельно. Таков был их метод, и именно так Вилли набрел на идею, которой, однако, не суждено было осуществиться.

Наступил вечер, но похвастаться пока им было нечем. Модести лежала в кровати и думала не повторить ли первоначальный вариант, предварительно оглушив Окубу, чтобы он не смог им воспрепятствовать. Но, к сожалению, его содействие требовалось до последних мгновений.

Было уже одиннадцать. Через час-другой любезные артиллеристы выстрелят контейнером с донесением, и Таррант по крайней мере будет знать, что, хотя их план и не удался, у них пока все в порядке.

Внезапно в мозгу Модести начали очерчиваться смутные контуры нового плана. Модести быстро села. Да, идея, конечно, безумная, но может сработать… Особенно если за дело возьмется Вилли.

Модести встала, накинула халат и прошла в его комнату жестом предложила ему выйти в ванную и пустила душ. Скорее всего, комнаты прослушивались, но вряд ли и ванная тоже… Но даже если там и стояли жучки, шум воды выступал в роли глушителя.

Вилли присел рядом с ней на край ванной. Модести прижалась губами к его уху и начала нашептывать… Десять секунд спустя он вдруг сунул пальцы в рот и прикусил их, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь удержаться от приступа смеха.

Модести посмотрела на него негодующе и в знак упрека шлепнула его по руке. Он покачал головой, словно извиняясь, и снова согнулся пополам. Наконец Вилли справился с собой, хотя лицо его побагровело от сдерживаемого хохота. Потом он согласно закивал головой, а большой и указательный пальцы правой руки сложились в кружок.

Потом Вилли охватил новый приступ беззвучного смеха, заразив весельем и Модести. Она прислонилась к нему плечом и, закрыв глаза, прижала руки к животу, чтобы не расхохотаться. По щекам ее потекли слезы.

Таррант передал листок берлинскому контролеру, а сам стал теребить себя за ус. Берлинский контролер дважды перечитал донесение, и на лице его попеременно изобразилась широкая гамма чувств.

— Они шутят, — наконец сказал он.

— У меня тоже поначалу сложилось такое впечатление, — кивнул Таррант. — Но поскольку это исключено, то остается предположить, что мы имеем дело с типично неортодоксальным подходом. Поэтому надо согласиться с их предложением.

Прошло уже два дня после появления донесения, где кратко сообщалось, что план не сработал и что будет придумано что-то другое. Теперь вот пришло еще одно донесение, в котором излагалась новая идея. Берлинский контролер еще раз прочитал текст и сказал:

— Это непросто устроить.

— Тем не менее наши трудности не идут ни в какое сравнение с тем, что собираются устроить они, — холодно парировал Таррант.

— Но в нашем распоряжении только тридцать шесть часов.

— Придется уложиться. — Таррант нахмурился, пытаясь припомнить то, что он видел или читал в последние дни. — Есть такой магнат в США — Джон Далл. Соедините-ка меня с ним.

— Магнатов охраняют целые взводы секретарш.

— Назовите мою фамилию. И скажите, что речь идет о Модести Блейз. И вы прорветесь через все заслоны быстрее, чем сам президент США.

Час спустя — когда в Нью-Йорке было четыре утра — зазвонил телефон, и Таррант услышал голос Далла.

— Извините, что беспокою вас в такое время, — сказал Таррант.

— Ничего. Вы снова ее впутали в неприятности?

— Ее можно было остановить только с помощью смирительной рубашки.

Далл тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что случилось.

— Ладно, — мрачно сказал он. — Мне все ясно. Чем могу помочь?

— У вас, кажется, вложены деньги в компанию, которая сейчас снимает фильм о берлинской стене. Они могли бы предоставить кое-что из того, что просила Модести.

Воцарилось молчание. Таррант понимал, что Джон Далл хотел бы задать вопрос, не с восточной ли стороны стены сейчас действовала Модести, но не может сделать это по телефону. Чтобы внести в ситуацию полную ясность, Таррант сказал:

— Да, она там.

— Господи! — только и ответил Далл. — Да, я позвоню режиссеру прямо сейчас. Его зовут Джо Абрахамс. Он свяжется с вами через пару часов и будет в вашем распоряжении ровно столько, сколько понадобится.

— Мне нужно тридцать шесть часов…

— Хорошо. Где ему вас найти?

Таррант дал адрес и телефон маленького туристического агентства.

— Понятно, — сказал Далл. — А она пусть позвонит мне, как только сможет, ладно?

— Хорошо. Спасибо. — Таррант положил трубку и, посмотрев на контролера, добавил: — Надо полагать, у них есть разрешение от местных властей снимать у стены.

— Да. Хотите обратиться к людям Гелена? У них хорошие рычаги.

— Нет. У нас будет крыша в виде съемочной группы. И чем меньше людей вовлечено, тем лучше. — Таррант показал на листок: — Изучите карту и цифры и отправляйтесь на место, чтобы все устроить.

Окуба сидел рядом с Модести в коричневом фургоне, который стоял на стоянке у шоссе на Дрезден в пятнадцати милях к югу от Берлина. Было половина девятого вечера.

— Будет совещание? — спросил Окуба.

— Да. Никому не понравилась эта идея, но мне все же удалось убедить их, что требуется серьезная операция, чтобы вывезти вас.

— А я о чем говорил! Каков же план?

— Сегодня вечером мы все узнаем.

— Я должен его одобрить.

— Именно потому-то вы здесь и находитесь. Без прикрытия. Это большой риск для вас и лишние хлопоты для наших людей, но они согласились на это.

Возле них остановился большой мебельный фургон и выключил фары. Из кабины вышел Вилли Гарвин в берете и комбинезоне и двинулся к фургону. Он кивнул Модести. Она сказала Окубе:

— Теперь мы пересаживаемся в грузовик.

Маленький японец проследовал за ней к огромному грузовику. Вилли открыл задний борт, помог Окубе забраться. Тот спросил: