Обсуждение закрытого доклада Хрущева на съезде партии проходило в целом в сложной, неоднозначной обстановке, зачастую характеризующейся крайне резкими выпадами, направленными не только против сталинского наследия, но и против КПСС, марксистско-ленинского учения в целом. К примеру, Тувинский обком партии информировал ЦК КПСС, что в период изучения решений ХХ съезда начали поднимать голову антисоветские элементы, активизировались враждебные вылазки. В начале апреля в почтовых ящиках домов были найдены анонимные листовки с клеветническими высказываниями в адрес членов Президиума Центрального Комитета и областных партийных работников. Одна из листовок заканчивалась такими словами: «Все труды ученых-классиков, начиная с Маркса, будут сожжены. Народ жаждет власти Советов». В ночь на 26 марта на областной доске почета неизвестными были изрезаны портреты Ленина и Сталина.[168] Аналогичные сообщения поступили из Плесецкого района Архангельской области, где член ВЛКСМ Генерозов изготовил на пишущей машинке и распространил среди рабочих листовки, содержащие критику советского правительства и призывы к упразднению КПСС и преданию суду членов Центрального Комитета. Органами государственной безопасности Генерозов был арестован, у него были обнаружены, изъяты еще нераспространенные листовки, а также письмо следующего содержания: «Никита Сергеевич! Мы, рабочие Верховского медпункта, благодарны Вам за то, что Вы нашли в себе смелость сказать всему народу правду и сообщить факты, которые дают основание не доверять Вам и правительству… Если Ваши заявления и доброжелательство к Ленину не лицемерны, то Вы пришлите нам свои правительственные гарантии, что наших делегатов и агитаторов не тронут работники милиции и госбезопасности. В противном случае могут возникнуть инциденты, а может даже и ненужные противоречия, за что ответственность будете нести Вы. Мы считаем, что ответ нам дадите без лишней волокиты».[169]

Сообщения о подобных фактах поступали в ЦК КПСС из многих регионов. На наш взгляд, их следует рассматривать как естественные по той причине, что разговор относительно культа Сталина, его последствий, неизбежно подводил к общим проблемам оценки социализма, его принципов и сущностных черт. Именно эти проблемы занимали важное место в послесъездовских дискуссиях. Люди затрагивали серьезные вопросы состояния социалистического общества 50-х годов, высказывая весьма глубокие мысли и суждения. В одной записке, переданной в ЦК КПСС ученым, главным редактором журнала «Вопросы истории» А. Панкратовой, говорилось: «В чем материальная основа культа личности? Может быть в монопольном положении промышленности и сельского хозяйства, не испытывающих никакой конкуренции и поэтому не имеющих внешних стимулов для совершенствования? Отсюда — любое состояние может быть признано наилучшим».[170] Несомненно, что перед нами понимание проблем советского общества неизмеримо более глубокое и реальное в отличие от официальной идеологии. Такие высказывания не являлись единичными. Об этом красноречиво свидетельствуют письма трудящихся в редакции центральных партийных журналов. Так, в одном из писем, направленного в научно-теоретический орган ЦК КПСС журнал «Коммунист», Я. Соколов и И. Билык задавались вопросом: можно ли утверждать, что наша социалистическая действительность, ведущая к коммунизму, уже избавилась от принудительного характера труда? И сами давали отрицательный ответ. Аргументируя свою позицию, авторы писали: «…трудно поверить, что крестьянам предоставлена свобода трудиться, отдыхать. Если посмотреть на их бытовые условия жизни, которые к нашему съезду отвратительны, то становится сразу ясным, что в колхозах для крестьян-тружеников нет свободного дыхания жизни».[171] Заметим, что эти слова написаны спустя всего несколько лет после сентябрьского (1953 г.) пленума ЦК КПСС, который был широко рекламирован как исторический в деле возрождения сельского хозяйства страны.

Далее авторы письма останавливались на вопросах руководства колхозами со стороны партийных работников, которые посещают исключительно лишь передовые хозяйства, а как живет основная масса людей, совершенно не интересуются, разводят демагогию, а вместе с тем «…из толкований районных уполномоченных, которые бывают в селах, представляется такая картина: это не советские люди, а какие-то заключенные по всей форме, рабочий скот и только, которому на деле отказано во всем — в свободе труда, отдыха и культурного быта. С утра до позднего вечера одно слышно. «Работа! План! Кампания!».[172] Эти строки письма обычных советских граждан можно квалифицировать как приговор той системе, которая взрастила культ личности Сталина и посредством его подавила человека безжалостным прессом культовой идеологии.

Осознание этого хорошо прослеживается в другом письме в журнал «Коммунист», автор которого Алексин адресовал его непосредственно работникам идеологического аппарата. Он писал: «Ваш конек — в Советском Союзе нет эксплуатации. А что это такое, если трудящийся годами не получает то, что заработал. Это и есть эксплуатация. Какие бы теории Вы не приводили. Что стоит расчеркнуться пером и сказать, что мы дошли до коммунизма, как сейчас расчеркнулись в социализме. А Вас, писак, заставят испачкать тонны бумаги и доказывать массам, что это подлинный коммунизм, извольте в это верить и перестроить свою идеологию. Все это миф! Прежде чем писать, присмотритесь к массам и посмотрите, что конкретно делается и называйте вещи своими именами…»[173] Нетрудно увидеть, насколько современны эти слова и теперь. Изменилось лишь то, что сегодня подобные мысли уже не сходят со страниц многих периодических изданий, тогда как в то время письма подобного содержания вместо публикации направлялись в органы госбезопасности для проведения соответствующей работы с их авторами.

Ее результаты не заставили себя ждать. Многие участники дискуссий пострадали за свою откровенность и свободомыслие. Так, Грозненский областной суд приговорил к 8 годам лишения свободы гражданина В. В. Ельцова за то, что он в мае 1956 г. направил «антисоветские письма» в газету «Правда» и «Грозненский рабочий». В двух первых письмах он «клеветал на материальные условия жизни людей, высказывал неодобрительные намерения в адрес руководителей партии», а в третьем письме под названием «Нота рабочих г. Грозного» выражал протест против политики ЦК КПСС в целом.[174] На 10 лет лишения свободы был осужден старший преподаватель кафедры марксизма-ленинизма Томского педагогического института Е. Г. Юдин. На партийном собрании института он выступил с резкой речью, где критиковал ЦК КПСС. Являясь преподавателем, он пропагандировал подобные настроения среди студентов. В письмах к брату Юдин указывал на преимущества капиталистической системы хозяйства перед социалистической и высказывал пожелания развития событий, подобных тем, которые имели место в Венгрии и Польше.[175]

Обобщая дела подобного рода, отдел административных органов Бюро ЦК КПСС по РСФСР подчеркивал, что по своему характеру они свидетельствовали об исключительно злобной антисоветской агитации, выражающейся в «клеветнических измышлениях» о советской действительности, которые сопровождались выпадами и угрозами по отношению к отдельным руководителям КПСС и правительства. Примечателен тот факт, что административный отдел партийного органа указывал на серьезные недостатки работы судов и прокуратуры по этой категории дел, связанные с излишней мягкостью к преступникам, в результате чего они отделывались нестрогими наказаниями.[176] Ответом этому могут служить слова из письма анонимного автора: «Но возврата к прошлому быть не может. Знайте это. Царство лжи, которое было воздвигнуто… трещит по всем швам и рушится. И оно рухнет… Так думают сейчас многие — и мыслить вы теперь не можете нам запретить. Раз процесс пробуждения начался, он не остановится. Это закон истории».[177]