Еще одна сторона таланта Киплинга - его глубокая оригинальность, способность делать замечательные художественные открытия. Конечно, эта способность открывать новое сказалась уже в том, что героями Киплинга стали простые солдаты и чиновники, в которых никто до него не видел героев. Но подлинным открытием была жизнь Востока, поэтом которого стал Киплинг. Кто же до Киплинга из писателей Запада ощутил и поведал о красках, запахах, звуках жизни древних городов Индии, их базарах, их дворцах, об участи голодающего и все же гордого индийца, о его поверьях и обычаях, о природе его страны? Все это было рассказано одним из тех, кто считал себя "несущим бремя белого человека", но интонация превосходства нередко уступала место интонации восхищения и уважения. Без этого не были бы написаны такие жемчужины поэзии Киплинга, как "Мандалей" и многие другие. Без этого художественного открытия Востока не было бы и чудесных "Книг Джунглей".

Спору нет, и во многих местах "Книг Джунглей" прорывается идеология Киплинга - достаточно вспомнить о его песне "Закон Джунглей", звучащей скорее как скаутский гимн, чем как хор вольных голосов населения джунглей, и добрый медведь Балу говорит иногда совершенно в духе тех наставников, которые воспитывали будущих офицеров ее величества из кадетов той военной школы, где обучались "Стоки и компания". Но, перекрывая эти ноты и тенденции, властно звучит в "Книгах Джунглей" и другой голос, голос индийского фольклора и - шире - фольклора древнего Востока, мелодии народной сказки, подхваченные и по-своему осмысленные Киплингом.

Без этого могучего влияния индийской, восточной стихии на английского писателя не могло быть "Книг Джунглей", а без них не было бы мировой славы Киплинга. Мы по существу должны оценить, чем обязан Киплинг стране, где он родился. "Книги Джунглей" - еще одно напоминание о той неразрывной связи культур Запада и Востока, которая всегда обогащала обе взаимодействующие стороны. Куда девается лаконичность Киплинга, натуралистическая описательность? В этих книгах - особенно в первой - все светится красками и звуками большой поэзии, в которой народная основа в соединении с талантом мастера создали неповторимый художественный эффект. Вот почему поэтическая проза этих книг неразрывно связана с теми стихотворными отрывками, которые так органически дополняют отдельные главы "Книг Джунглей".

Все меняется в "Книгах Джунглей". Героем их становится не хищник Шер Хан, ненавидимый всем миром животных и птиц, а мальчик Маугли, умудренный опытом большой волчьей семьи и своими добрыми друзьями - медведем и мудрым змеем Каа. Борьба с Шер Ханом и его поражение - поражение Сильного и Одинокого, казалось бы, любимого героя Киплинга - становится центром композиции первой "Книги Джунглей". Маленький храбрый мангуст Рикки, защитник дома Большого Человека и его семьи, торжествует над могучей коброй. Мудрость народной сказки заставляет Киплинга принять закон победы добра над силой, если эта сила - зло. Чем бы ни сближались "Книги Джунглей" с воззрениями Киплинга-империалиста, они расходятся с этими воззрениями чаще, чем выражают их. И это тоже проявление таланта художника - уметь подчиниться высшему закону художественности, воплощенному в народной сказочной традиции, если уж становишься ее последователем и учеником, как стал им на время Киплинг - автор "Книг Джунглей".

В "Джунглях" Киплинг начал вырабатывать ту удивительную манеру говорить с детьми, шедевром которой стали его поздние "Сказки просто так".

Разговор о таланте Киплинга был бы неполон, если бы он не был упомянут как замечательный детский писатель, умеющий говорить со своей аудиторией уверенным тоном рассказчика, который уважает своих слушателей и знает, что ведет их навстречу интересам и волнующим событиям.

* * *

Редьярд Киплинг умер более тридцати лет тому назад*. Он не дожил до краха колониальной Британской империи, хотя предчувствие этого и томило его еще в 1890-х годах.

______________

* Статья написана в конце 60-х годов.

Все чаще упоминают газеты о государствах, в которых спускается старый "Юнион Джек" - британский королевский флаг; все чаще мелькают кадры и фото, на которых изображается, как Томми Аткинсы навсегда уходят с чужих территорий; все чаще свергают на площадях ныне свободных государств Азии и Африки конные монументы старых британских вояк, некогда заливавших эти страны кровью. Образно выражаясь, свергнут и монумент Киплинга.

Но жив талант Киплинга. И он сказывается не только в творчестве Д.Конрада, Р.Л.Стивенсона, Д.Лондона, Э.Хемингуэя, С.Моэма, но и в произведениях некоторых советских писателей.

Советские школьники в 20-х годах учили наизусть поэму молодого Н.Тихонова "Сами", в которой чувствуется влияние лексики и метрики Киплинга, поэму, предрекавшую всемирное торжество идей Ленина. Рассказы Н.Тихонова об Индии содержат в себе своеобразную полемику с Киплингом. Широко известно стихотворение "Заповедь" в переводе М.Лозинского, прославляющее мужество и доблесть человека и часто исполняющееся чтецами с эстрады.

Кто не вспоминал Киплинга, читая "Двенадцать баллад" Н.Тихонова, и не потому, что поэта можно было бы упрекнуть в подражании ритмическим особенностям стихов Киплинга. Тут было нечто иное, гораздо более сложное. И разве не напомнят о Киплинге некоторые из лучших стихотворений К.Симонова, кстати, прекрасно переведшего стихотворение Киплинга "Вампир"? Есть нечто позволяющее говорить, что наши поэты не прошли мимо большого творческого опыта, заложенного в томиках его стихов. Это стремление быть поэтом современности, острое чувство времени, ощущение романтики текущего дня, которое сильнее, чем у других западноевропейских поэтов на рубеже веков, было выражено у Киплинга в стихотворении "Королева".

В этом стихотворении (перевод А.Оношкович-Яцына) выражено своеобразное поэтическое кредо Киплинга. Королева - это Романтика; поэты всех времен жалуются, что она ушла со вчерашним днем - с кремневой стрелой, а потом с рыцарскими латами, а потом - с последним парусником и последней каретой. "Ее мы видели вчера", - твердит поэт-романтик, отворачиваясь от современности.