С.Г.Смирнов

История: Годовые кольца Всемирной истории Сергея Смирнова

1250-й. Высокое средневековье

Вершины и перевалы всегда привлекают особое внимание, будь-то в горах или в истории народов и государств. В 13 веке средневековые цивилизации Земли достигли своих вершин - но никто об этом не догадывался, хотя общая нестабильность политической ситуации могла бы многое подсказать историку. Достаточно взглянуть на карту мира, какой она была в 1250 году: государственные границы порою сдвигались на сотни километров в год, в темпе наступления конной армии, а единственная великая держава той эпохи - империя Чингисхана - имела от роду менее сорока лет, и еще меньший срок оставался до ее распада. В чем причины такой неустойчивости?

Ясно, что фантастическая вереница побед монгольских армий обусловлена не только силой победителя, но и слабостью побежденных. Труднее понять причины этой слабости: ведь ни чжурчжени, ни половцы, ни грузины, ни русские не уступали монголам в личной храбрости, боевых навыках и качестве вооружения, а числом побежденные заметно превосходили победителей. Много уже говорилось о качественном превосходстве монгольской военной машины, о несравненной дисциплине в войсках Чингисхана, о жестоких карах за ее нарушение. Все это верно; но любая дисциплина рухнет после первой же серьезной неудачи, если боец смотрит на командира как на поставленного сверху начальника, приказы которого следует исполнять лишь пока и поскольку невыгодно их нарушить. Монголы 13 века рассуждали иначе: воин-нукер относился к полководцу-нойону как к старшему в роде, связанному с подчиненными круговой порукой и общей судьбой; армия - это семья, не выполнить приказ - значит, предать товарищей по оружию, остаться одинокой былинкой в степи; после этого и жить не стоит.

Такой стереотип поведения складывается лишь в исключительных условиях. Вначале была сухая степь с редким населением скотоводов, живших отдельными семьями - для прокорма больших стад в одном месте не хватило бы травы и воды. Каждый мужчина смолоду привыкал сам решать свою судьбу и будущее семьи, защищая стада от волков, угадывая приближение бурана, поддерживая мир с соседями. Такой образ жизни воспитывал трудолюбивых, упорных и выносливых людей, прирожденных охотников и воинов, равно умевших подчиниться воле старшего и проявить личную инициативу. Этот социум был бессилен лишь перед одной бедой - вторжением крупной вражеской армии, сокрушавшей ополчения степняков. В конце 12 века такая агрессия в степи усилилась: с востока ее вели чжурчжени (жители Приамурья, овладевшие Северным Китаем), а с запада - мусульманские правители Средней Азии.

Военная система Чингисхана была создана для отражения этих атак. Степняки с готовностью подчинились ей ради безопасности родного очага, и вскоре монгольское войско доказало свою непобедимость. Племя монголов не составляло большинства среди степняков, но оно стало ядром новой армии, и имя "монгол" быстро распространилось на всех бойцов, связанных общностью кочевого быта и единой боевой судьбой. Среди них были приверженцы языческого культа неба - Тэнгри, были христиане несторианского толка, позднее появились мусульмане, буддисты, конфуцианцы ... Ханы-победители проявляли полную веротерпимость, и это немало способствовало успехам монгольской (точнее, "монголоименной") армии. К 1240 году был отвоеван у чжурчженей Северный Китай, захвачены Хорезмское царство, Русь, Иран. После этого наступила военная передышка и начался раскол среди победителей.

Сам Чингисхан, его дети и ближайшие соратники к 1250 году уже умерли, а внуки основателя громадной державы управляют улусами (военными округами) в разных ее концах и съезжаются в столицу Каракорум лишь изредка, чтобы на очередном совещании - курилтае - избрать нового главу империи - кагана или внести изменения в военную политику державы. Только эти задачи остались общими для всего народа-войска, а текущими административными делами и сбором податей с покоренных народов ведают имперские чиновники, набранные из местных купцов и грамотеев. Это они определяют внутреннюю политику в разных частях державы и понемногу перевоспитывают царевичей-чингизидов на свой лад. Те легко поддаются их влиянию, ибо связаны боевым товариществом лишь со своими воинами, а к далеким родичам нередко относятся как к соперникам. В 1248 году дело едва не дошло до гражданской войны: новоизбранный каган Гуюк захотел отомстить своему бывшему начальнику в походе на Русь - Бату - за прежние обиды. Две армии двинулись навстречу друг другу - но тут Гуюк внезапно умер. Похоже, что кто-то из друзей Бату пожертвовал жизнью Чингизова внука ради единства дедовской державы.

И вот в 1251 году в Каракоруме собирается очередной курилтай последний в истории монгольской империи, хотя никто из участников об этом не подозревает. Партия Бату одержит полную победу. Его друг Менгу станет новым каганом, а сам Бату будет объявлен старшим в роде и избавлен от вмешательства столичных властей в дела его западного улуса - Золотой Орды.

Не менее важны военные решения курилтая. Громадная профессиональная армия требует постоянного боевого применения; вопрос лишь в том, какому из трех открытых фронтов отдать предпочтение: Южному Китаю, Ближнему Востоку или Западной Европе. Китай ближе всего, и поход туда предрешен, но по поводу других направлений есть разногласия. Покойный Гуюк намеревался продолжить западный поход, чтобы под его командой степняки дошли до Ламанша и Пиренеев, превзойдя успехи Бату в Восточной Европе. Но сам Бату не хочет вмешательства чужих войск в дела его улуса; поэтому монгольские тумены двинутся на Багдад и Сирию - завершать разгром мусульманских держав. Командовать западной армией будет молодой Хубилай - брат кагана, а начальником его штаба станет Кит-Бука-нойон, несторианин, способный, по мнению монгольских правителей, найти общий язык с христианами Сирии и Малой Азии. И если европейские рыцари-крестоносцы, владеющие крепостями и гаванями на восточном берегу Средиземного моря, поддержат монгольский натиск, то странам ислама придется совсем туго.