Опыт Арисемена показывал, что приводит к уничтожению Школы, - пусть она будет одной из самых почитаемых и древних. Единственное серьезное упущение Ректора... Йорвен вряд ли поймет меня. Уж точно не поймет меня Олехен и поддерживающее его. Только теперь я понимаю, что когда-то надеялся, что тогда еще юный Йорвен Сассавит станет блестящим историком. А может и новым Наставником... Как знать. В последнее время я часто думаю об этом. Мной овладели различные болезни и я почти не встаю с кровати. Я знаю, что не допустил ошибки...
В Школе Перинана заправляет Олехен. С безмолвного разрешения Ректората он получил должность вице-ректора. Формально это было нужное решение: вместо постоянно болеющего Ректора должен кто-то управлять Школой, имея на это законные полномочия. Магистр Олехен, - уже в качестве вице-ректора, - навестил меня и фальшиво интересовался моим здоровьем. "Надеюсь, что вы, достопочтенный Герт, скоро поправитесь и примите у меня дела..." Я не верил ему: он желал совершенно обратное тому, что сам говорил. Видимо, магистр почувствовал сам фальшь собственных слов. Он испугался возможных грубостей от меня и быстро ушел, расточая блеклую улыбку. Жалкий и несчастный в своем тщеславии, Олехен!.. На покой запросился магистр Игат. Он упирает на возраст и болезни. Но я знаю истинные причины его прошения: он печалиться из-за Йорвена и боится остаться один на один с вице-ректором. Штат его лабораториума сократился до минимума: остался всего лишь один младший магистр и один магистр-практикант. Тут нет прямой вины вице-ректора. Просто вся молодежь идет в магистратуры ритуала, литургики и традиций. А созерцательные натуры устремились в архивное дело, к радости лысого Брелема. Многих напугала история с Йорвеном... Думаю, Ректорат удовлетворит прошение Игата и он, подобно покойному Лорену, станет помощником начальника архивов. Странно, но ситуация в Школе фактически нормализовалась. Словно бы такой же камень, что и у меня, в свое время тяготил всю Школу. Неизбежность наставничества Олехена теперь видна всем и это прекратило опасные дискуссии и разногласия. Вице-ректор готовится к принятию верховного сана, - я это знаю, не смотря на все его заверения и ухищрения. Он почему-то потерял треть своей силы, - как будто Йорвен унес собой в далекие скитания большую часть недоброжелательности Олехена. Меня регулярно навещают лишь Игат, Марен (не смотря на то, что он в свое время поддержал Олехена) да привратник. Я не сильно приветствую эти посещения: в них больше печали и тоски, чем надежды и поддержки. Они словно бы ходят ко мне как к неизлечимо больному человеку ходят смирившиеся с его болезнью родственники. Это расстраивает меня: я прошу их оставить меня в покое. Когда они уходят, я наслаждаюсь тишиной и спокойным одиночеством. Усталость поселилась в моем теле и теперь ее ничем не выманишь на белый свет дня. Я вспоминаю свою молодость, а еще - Йорвена. Теперь я и сам не знаю, что я думал про него и что ожидал. Теперь это не имеет значения...
Единственное, что меня по-прежнему волнует, так это то, что сталось с ним? Последний раз его видели в Сельберене. А сейчас я не знаю жив он или уже мертв.
Рассказ Йорвена Сассавата
Свобода - это, прежде всего, свобода от благ и хорошей жизни. А уже потом, - для величия и во имя цели.
"Изречения" великого Перинана
Я не собирался возвращаться к родителям - скорей всего, они воспримут случившееся со мной негативно, а негативного мне и так хватает. С тех пор, когда я занимался историей сообщества Лорихар, я практически с ними не встречался: сначала мне было некогда, потом мне было стыдно, и в конце концов я привык к оторванности от своей семьи. Единственное, что я знал, так это то, что моя сестра давно вышла замуж за кузнеца и нарожала кучу здоровых ребятишек. Идти к старым и больным родителям мне не хотелось... Проситься в другие Школы? В других Школах меня вряд ли примут, да и в городе для меня не найдется стоящей работы. Вся серьезная работа распределена между Школами, свободным историкам в Дольмерете - не место. Значит, мне нужно искать работу в других городах, - решил я. Мысль эта одновременно обрадовала (я давно хотел посмотреть свет) и встревожила. Неизвестность - самое худшее для историка. Она - привычное дело для любого Незнающего, будь-то крестьянина, ремесленника, торговца, стражника... Я решил искать счастья в других местах...
Вечером того же дня я попросился в караван торговцев, следующий в Маальмен. "Может быть там найдется мне место и работа?" - надеялся я, когда излагал свою просьбу сопровождать караван тучному торговцу по имени Борем. Торговец спросил меня, к какой Школе я отношусь, и есть ли у меня поручение в Маальмен. Услышав, что я Свободный историк и, соответственно, поручения в Маальмен у меня нет, он нахмурился. С одной стороны, теперь он питал к моей персоне некоторое подозрение (не сомневаюсь, что он впервые услышал о Свободных историках), но с другой... Традиция обязывала предоставлять посильные услуги историкам не взирая на их статус и степень учености, - это знал каждый в Изученном мире. Тот, кто оскорблял или отказывал историку, лишал себя и свою семью услуг историков любых Школ, а значит, лишал себя истории. Человек совершивший акт небрежения переставал иметь имя - отныне власти могли потребовать от него, чтобы он покинул Место Истории. Для торговца это означало конец его карьеры и он никогда бы на такое не отважился. Осторожность пересилила подозрительность. Тучный Борем согласился взять меня в караван без платы, но в его голосе я уловил недоверие. Переночевав в гостинице для торговцев, на следующий день я отправился с караваном в Маальмен. Город Маальмен, столица сообщества Маальметен, находился в пяти днях пути от Дольмерета, - относительно далеко по меркам преимущественно оседлых жителей Изученного мира. Я отправился с караваном: Борем предоставил мне последнюю повозку, где я был вынужден ютится рядом с охранниками. Торговца можно было понять: караван был до верху загружен дольмеретскими тканями, железной чеканкой и многими другими товарами. Но я подозреваю, что тут сыграло роль возникшее ко мне недоверие Борема. Весь путь я развлекал охранников (а это были шумные крепкие парни) рассказами из истории Дольмерета - рассказывать что-либо сложное я был не в состоянии из-за переживаний. Но охранники воспринимали мои рассказы как откровение, и вскоре я заметил, что во время кратковременных остановок ко мне подходят и торговцы. Всем хотелось послушать про пожар в Старых кварталах по вине винодела Окенена в правление Леотара Старшего. Торговцы с удовольствием слушали историю про Первую купеческую гильдию Дольмерета (я все-таки нащупал слабую струнку в их простоватой душе) и когда караван прибыл в Маальмен, мы расстались почти что друзьями. Даже тучный Борем пожелал мне долгих лет созидания и приказал выдать мне небольшое количество еды и символическую плату за использование услуг историка. Благодарный, я отправился к маальменской ратуши, чтобы подать прощение на работу в городе. Но там я узнал, что мне не посчастливилось: в городе насчитывалось пять Школ и никакой работы для свободного историка не было. Приказчик искренне посочувствовал мне, но тут он ничего не мог поделать. Мой статус Свободного историка был проигнорирован - видимо, он не сильно разбирался в делах корпорации. Мне не оставалось ничего другого, как уехать через два дня с новым торговым караваном в Сельберен...
Десять дней пути промелькнули для меня как одно мгновение. В Сельберене работы не было: городской совет наделил Школу Холле большими полномочиями. Школа Холле потребовала от властей города, чтобы "самозванец" немедленно покинул земли их ведомства. Власти Сельберена и вправду решили, что я самозванец и силой выставили меня из стен города. Я был унижен и зол, но понимал, что не мне тягаться с ханжами Холле да еще и в таком качестве... Мне пришлось идти пешком - торговцы, до того дружественно относившиеся ко мне, вдруг наполнились подозрительностью и отказались взять меня в караван. Судьба свободного историка показалась мне в тот момент жестокой и несправедливой. Помнится, я даже пожалел, впервые пожалел о сделанном мною выборе. Но прошлого не вернуть и мне пришлось искать укрытия на ночь в безымянном селении...