Но если глайфа сказала правду, то существует множество вселенных. И каждый раз, когда корабль совершает алараф-прыжок, он проламывает «стену» между двумя вселенными.

Рамстан приказал кораблю снова идти в прыжок. И снова они оказались в неизвестном доселе пространстве.

Рамстан приказал направиться к седьмой планете новой системы. Приказ был выполнен, но офицеры молчали, поджав губы.

— Тенолт могут столкнуться с трудностями, разыскивая нас, — громко произнес Рамстан. «Пусть пока разжуют это», — думал он по дороге в свою каюту.

На этот раз глайфа ответила. Рамстан гадал, были ли у нее какие-либо веские причины молчать до этого. Или же в ней было два сознания, и они то и дело брали верх одно над другим? Нет. Это объяснение было невероятным, фантастическим. Он проецировал на глайфу свои сомнения касательно раздвоения собственной личности.

Глайфа спросила его, чем он занимался. Как только он полностью отчитался, она сказала:

— Ты поступаешь правильно. Но перед тем как идти в единственное место, куда следует идти после девятого входа, приди ко мне.

— Зачем? — спросил Рамстан.

— Что бы ты ни делал, не говори им, что я на корабле.

— Им? Кому — им?

Молчание.

Справа по курсу три звезды — красная, зеленая и желтая — образовывали треугольник. Вдоль каждой его стороны располагалось по семь звезд — маленьких и белых.

Далеко «внизу» тянулась темная масса, напомнившая Рамстану находящуюся во Вселенной Земли Туманность Конская Голова. Но эта обширная туманность, сформированная из космической пыли и оттененная мерцающими полосами газа, напоминала скорее голову тролля. По крайней мере так сказала Нуоли. Для Рамстана это выглядело скорее головой ифрита. Черты были гуманоидными и в то же время звериными. Гуманоидный зверь. Прекрасный и уродливый одновременно.

Третья планета системы, лежащей за девятым входом, принадлежала к типу Т, а ее солнце — к классу GO. Когда «Аль-Бураг» вышел в эту вселенную, он оказался в 707 000 километров от планеты. Рамстан немедленно отдал приказ идти к планете на максимальной скорости НП-двигателя.

«— Иди в единственное место, куда должен идти».

Рамстан полагал, что если песнь Вассрусс не была бессмыслицей, то эта фраза указывает в качестве цели полета планету, на которой возможна жизнь. По счастью, ему не пришлось выбирать — другой такой планеты в обозримом пространстве не было. Он и не предполагал, что найдет хоть одну. В системах солярного типа редко было более одной пригодной для жизни планеты. Возможность возникновения и дальнейшей жизни на планете определялась расстоянием от солнца, причем верхний и нижний пороги находились очень близко друг от друга. Но иногда даже планеты, находящиеся в этих пределах, были биостерильны.

Жизнь встречалась крайне редко и была чрезвычайно уязвима. Но в то же время она оказывалась обычным явлением и проявляла удивительную стойкость. Отведи ей квадратный фут земли, и она завоюет этот фут, и будет цвести и порождать такие формы жизни, которые невозможно вообразить, пока не увидишь их воочию.

Приборы «Аль-Бурага» сообщили, что этот мир имел несколько меньшие размеры, нежели Земля, но в то же время несколько большую массу. Корабль вышел на орбиту над верхней границей атмосферы, держась над единственным континентом планеты. Континент был намного больше в длину, нежели в ширину, и опоясывал все южное полушарие в умеренной климатической зоне. Его крайние точки были разделены тремя тысячами километров океана, в котором не было ни единого островка.

«— К дереву, которое стоит не одиноко».

Как, во имя семи кругов ада, найти это дерево? Вся поверхность континента, кроме пресных водоемов и вершин высочайших гор, была покрыта огромными деревьями. Здесь не было никаких лужаек или же других открытых пространств.

Рамстан приказал кораблю войти в атмосферу и идти на высоте двадцати километров над поверхностью материка. Надлежало осмотреть с высоты каждый гектар. Очень скоро выяснилось, что в верхних ярусах леса обитает множество птиц и насекомых, а также разнообразные виды животных. Среди них были похожие на обезьян создания.

Биодетекторы показали, что каждое дерево соединяется с ближайшими соседями четырьмя либо шестью тонкими безлистными глянцевито-черными ветками, тянущимися горизонтально из средней части ствола. Таким образом формировалась единая система связанных между собой растений величиной в целый континент. Деревья, росшие по берегам водоемов и на обрывах у моря, протягивали связующие ветки только в глубь леса, к соседним деревьям.

Хотя приблизительно каждое сотое дерево уже умерло, казалось, они не рухнут, пока не будут окончательно источены гнилью и насекомыми. И там, где это произойдет, на останках умершего дерева вырастет молодая поросль.

«— К дереву, которое стоит не одиноко».

О Аллах! Есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Рамстан начал было расхаживать взад-вперед, но через минуту остановился. Персоналу на мостике ни к чему было видеть его в таком смятении. Он приказал Тойс вызвать его, если будут обнаружены какие-либо следы разумной жизни.

— Есть, сэр. Но вряд ли это можно точно определить.

— Сделайте все, что сможете.

Рамстан отправился в свою каюту и там принялся расхаживать уже без помех. Он остановился, только чтобы поговорить с глайфой, но она не отвечала.

— Мне нужен твой совет! — заорал Рамстан и ударил по ней кулаком. Удар пришелся вскользь и был частично погашен АГ-модулями, но тем не менее глайфа скатилась со стола и упала на пол. Палуба изогнулась, не столько от удара, сколько от волнения — ведь это мог упасть Рамстан. Или же «Аль-Бураг» так реагировал на душевное состояние своего капитана? Корабль всегда чувствовал и понимал его — электрические заряды на коже, температуру тела, тон речи.

Рамстан повернулся — и даже подскочил, открыв от удивления рот. У дальней переборки стоял человек в зеленом. Он протягивал руку, указывая пальцем в центр семиугольного экрана.

Видение длилось не больше двух мгновений.

Одетый в зеленое человек указывал на пустой экран. Какое отношение это имеет к дереву, стоящему не одиноко? Возможно, никакого. Палец, указывающий в центр выключенного экрана, мог означать что-то совсем другое.

Существовал ли аль-Хизр на самом деле? Или образ, который видел Рамстан, был кем-то спроецирован? Был ли аль-Хизр трехмерной голограммой, которую породил мозг Рамстана, мозг, для которого мышление стало четвертым измерением?

И все же некто, субъективный или объективный, человек либо нет, пытался что-то поведать Рамстану.

Рамстан снова стал ходить по каюте, но, сделав двенадцать шагов, остановился. Возможно, видение имело в виду не экран в целом, а только его центр. «Смотри в центр», — вот что оно хотело оказать. В центр чего? В центр себя, во внутренние тайны своего существа?

Нет.

Смотри в центр, в середину леса.

Быть может, когда-то на этом континенте было только одно дерево, Прародитель, Адам-Ева всего существующего ныне леса. Возможно, оно стояло, или стоит до сих пор, в географическом центре суши и именно там находится цель, к которой надо стремиться.

Рамстан вызвал мостик. Мозг «Аль-Бурага» считал данные со сканеров и определил географический центр и срединную точку суши. Последняя находилась на пересечении линий, соединяющих две крайние точки континента по длине и южное побережье с северным. Поскольку два центра не совпадали, Рамстан приказал кораблю направиться сначала к срединной точке.

Корабль принял форму ракеты, а нижняя внешняя часть вытянулась, как крылья древних аэропланов. «Аль-Бураг» летел над поверхностью зеленого леса, подобного океану. В трехстах километрах от места назначения корабль снизился и сбросил скорость и через десять минут повис над искомой точкой. В десяти метрах под днищем корабля качалась на ветру макушка высоченного дерева. Рамстан считал, что это дерево недаром было самым высоким и толстым среди всех.