Он не спал и тут же зажал мне мертвой хваткой горло.

— Сдаюсь! — прохрипел я, покорно поднимая руки. — И признаю, что давно не слышал таких занимательных сказок. И какое тонкое мастерство деталей: кошки, мышки, деревянный совочек, небрежно брошенный возле очага… Тебе исторические романы надо писать, а не рыться в земле, как крот, закапывая свой талант.

— Пошел ты к черту, балаболка несчастная! — обиженно сказал он. — По-твоему, все это сказочки, игра фантазии. А я могу голову дать на отсечение, что все так именно и было в ту ночь.

— Конечно. И главное, как удобно сочинять: пойди проверь, что в самом деле случилось в одну чудесную августовскую ночь две тысячи лет назад!

— А если я тебе докажу достоверность каждой детали?

— Попробуй. Начни хотя бы с того, что это была именно ночь, да к тому же непременно августовская.

— Пустяк. Кто же, по-твоему, врасплох нападет днем на укрепленную крепость? Конечно, это было сделано ночью, когда все спали, кроме горсточки часовых.

— Ладно, а почему августовская?

— Потому что в обуглившихся развалинах одного из домов мы нашли скелет коровы. А у нее в желудке — арбузные семечки, травинки и даже целый непереваренный цветок, какие и до сих пор растут на горных склонах именно в конце лета, в августе.

Это становилось уже интересным, и я подвинулся поближе.

— А история с уставшей женщиной?

— Тоже не выдумана. Среди осколков ступки мы нашли обуглившиеся пшеничные зерна. И совок действительно лежал возле остатков очага, так что его явно тут бросили, не прибрав на место. И совсем законченный щит нашли в развалинах мастерской оружейника и ковровую дорожку под обломками дома.

— Так, — задумчиво протянул я. — Выходит все совершенно логично, хотя и смахивает на рассказы о проницательном Шерлоке Холмсе.

— А что же, он, по-твоему, свои догадки с потолка брал? Обычный дедуктивный метод.

И знаете, что в заключение разговора сказал мне, сладко потянувшись, этот сумасшедший?

— Эх, если бы перенести отсюда современные дома, все эти хибарки и санатории! Вот тогда бы мы покопались!..

— Спи, фанатик, — ответил ему я.

Легко сказать — спи, когда мысли так и скачут в голове. Чудак Мишка! Продемонстрировал ему самый обычный пример восстановления картины прошлого по элементарным археологическим находкам, и ему это кажется чуть ли не чудом. А нам все время приходится вот так, по крупинкам, восстанавливать истину. Обуглившиеся зерна, осколки посуды, случайно оброненная тысячи лет назад детская игрушка… Разве тут можно обойтись без воображения и без трезвой железной логики?

А вот когда нет никаких опорных точек, никаких находок, за которые можно было бы уцепиться, как быть тогда? Легко восстановить даже в деталях гибель города. Но почему он вдруг стал Уранополисом? Кто мне объяснит?

А утром мы натолкнулись еще на одну загадку.

Дня за два до этого я перебросил большинство своих ребят на раскопку здания, которое, по моим предположениям, должно было служить храмом. Конечно, от него ничего не сохранилось, кроме фундамента. Но оставшиеся в земле базы пяти колонн перед фасадом — доказательство, что это здание явно имело какое-то общественное значение, скорее всего связанное с героизацией или обожествлением. Об устройстве храмовых зданий в греческих городах Крыма известно пока маловато, так что я и решил особое внимание уделить именно этому объекту.

Предупредив всех об особой важности работы, я сам внимательно следил за ходом раскопок на каждом из трех участков, выбранных так, чтобы вскрыть сразу возможно большую площадь. Хотя храм, конечно, был полностью разграблен нападавшими в ту трагическую ночь и, вероятно, сгорел дотла, может, думал я, удастся обнаружить какие-нибудь уцелевшие предметы утвари или даже обломки статуй, которыми обычно украшали подобные здания.

Пока мои надежды не оправдались. Вырастали груды просеянной сквозь частые сетки земли, густо перемешанной с пеплом, но, кроме строительного мусора и совершенно бесформенных и обуглившихся кусочков дерева, ничего интересного не попадалось. Правда, часто встречавшиеся обожженные осколки соленов — так греки называли большие плитки черепицы — подтверждали, что здание было богатым и нарядным.

И вдруг меня окликнула Тамара:

— Алексей Николаевич, тут какая-то железная пластинка и на ней, по-моему, буквы…

Я поспешил к ней. Действительно, на ее перепачканной землею ладони лежала небольшая металлическая пластинка.

— Зачем вы ее выкапывали без меня?

— Да она сама выпала из земли. Только притронулась пинцетом, она и вывалилась.

— И что это за выражение — «какая-то пластинка»? Даже отличить железо от меди не можете…

— Ладно, Алексей Николаевич, не ворчите. Теперь-то я и сама вижу, что она медная, когда вы ее от грязи очистили. А что это такое?

Но я уже не слушал ее, усевшись на землю и перерисовывая в полевой дневник находку. Это стало у меня условным рефлексом: немедленно браться за блокнот — мало ли что может случиться с находкой?

Тонкая медная пластинка служила свидетельством о проксении. Так называли греки право гостеприимства и защиты интересов иностранцев на территории своих полисов — нечто вроде современной «визы на въезд», что ли. Я тут же набросал в блокноте беглый перевод надписи на пластинке:

Опять те же имена! Кое-что теперь проясняется: Аглотел был жрецом, возможно даже в этом самом храме. Значит, пошли по верному следу. А загадочный Уранид — иностранец, которому за какие-то заслуги народное собрание города по предложению Феотима Антигона и жреца Аглотела решило дать эту проксению и права гражданства.

За что? За те же услуги, которые отмечены чеканкой монет с именами Аглотела и Уранида? Но что они совершили, чтобы удостоиться такой чести? И кто был этот Уранид, из каких краев прибыл он в город, где его родина? Вероятно, у него было какое-то другое имя, но здесь, в греческом городе, его почему-то заменили этим странным псевдонимом — Уранид. Или его настоящее имя просто казалось грекам слишком трудным для произношения, «варварским»?

Есть над чем призадуматься…

Мишке, конечно, опять повод для шуточек:

— Как в переводе звучит твой Уранид? Сын неба? Так чего же тут голову ломать? Объяви его попросту пришельцем с какой-нибудь планеты, желательно — подальше от Земли, перевернувшим по своему хотению всю жизнь греческого городка. Такие гипотезы сейчас в моде…

Да, искать повсюду, где есть археологические загадки, следы космических пришельцев стало в последнее время модой. Поражает своими размерами древняя Баальбекская веранда в пустыне — значит, построили ее гости из космоса, не иначе. Изображения древних богов «вроде как в скафандрах» на скалах Сахары объявляются портретами марсиан. Забавный, однако, метод — подменять одни загадки другими, еще более запутанными…

Особенно смешно слушать все эти рассуждения о древних цивилизациях, якобы основанных небесными гостями, а потом по каким-то причинам захиревших, погибших, нам, археологам.

Одно поколение за другим, слой за слоем оставляли в земле следы своей жизни. Вот что интересно: если в глубокой древности в каком-нибудь удобном месте возникало человеческое поселение, то и последующие поколения старались селиться тут же. Эта приверженность к обжитому месту даже получила в науке специальное название: закон постоянства поселений. Так что с течением времени в некоторых местах эти культурные слои, как мы их называем, образуют наросты до сорока метров!

Такие земляные «слоеные пироги» неопровержимо и наглядно показывают, как постепенно развивалась цивилизация на нашей планете — от древнейших стоянок первобытных охотников до громадных современных городов. Чтобы нас, археологов, убедить в каких-нибудь необычных скачках в истории развития человечества под влиянием мудрых космических пришельцев, нужны доводы посерьезнее, чем Баальбекская веранда, служившая якобы космодромом, или воображаемая гибель библейских городов Содома и Гоморры в огне атомной войны…