Анализ понятий частичной и тотальной идеологии отчетливо показывает, что они отличаются друг от друга по своему значению; но и их исторические корни представляются нам совершенно разными, хотя в реальной действительности оба эти вида идеологии все время переплетаются. Мы не располагаем еще исследованиями, рассматривающими историю понятия идеологии, не говоря уже о написанной с социологических позиций[18] истории того изменения, которое претерпело значение этого понятия. В данной связи мы не ставим перед собой задачу изложить, как изменялось значение этого понятия, даже если бы мы считали возможным на данном этапе это осуществить. Поэтому наша цель сводится к тому, чтобы из большого числа разбросанных материалов и в большей своей части известных фактов выделить те моменты, которые позволяют с наибольшей убедительностью продемонстрировать названное различие, а также показать (или только наметить), как постепенно возникла острая современная ситуация.

В соответствии с тем двойным значением понятия идеологии, которое мы установили в ходе нашего анализа, можно рассматривать в двух направлениях и историю этого понятия: как историю частичной и историю тотальной идеологии.

Что касается понятия идеологии, то его непосредственно подготовило то ощущение недоверия и подозрения, которые человек на каждой данной стадии исторического развития обычно испытывает по отношению к своему противнику. Но только с того момента, когда это свойственное всем людям на всех стадиях исторического развития недоверие обрело методический характер, можно говорить о подозрении в его идеологическом значении. Эта стадия достигается обычно тогда, когда ответственность за сокрытие подлинных обстоятельств перестают возлагать на отдельных субъектов и все это не объясняют больше их хитростью, но усматривают источник неискренности противника – более или менее осознанно – в каком – либо социальном факторе.

Как идеологию взгляды противника начинают расценивать с того момента, когда их не считают больше заведомой ложью, но ощущают во всей его позиции некую неправду, которую толкуют как функцию определенного социального положения. Понятие частичной идеологии указывает на феномен, занимающий промежуточное положение между про- стой ложью и теоретически неверно структурированной точкой зрения. Его объектом являются пласты заблуждения на психологическом уровне, которые создаются не преднамеренно, как в том случае, когда прибегают ко лжи, но являются следствием определенной каузальной необходимости.

С этой точки зрения учение Бэкона об идолах может в известной степени рассматриваться как предвосхищение современной концепции идеологии. Для Бэкона идолы – «призраки», «предрассудки»; он различает, как известно, idola tribus[19], idola specus[20], idola spori[21], idola thatre[22]. Они являются источником заблуждений, проистекающих в одних случаях из человеческой природы как таковой, в других – из свойств отдельного индивида; их можно относить и к обществу или традиции, и все они преграждают путь к подлинному знанию[23]. Нет никакого сомнения в том, что современное понятие «идеологии» так или иначе связано с этим термином, который – как было только что сказано – означает у Бэкона источник заблуждения. И понимание того, что общество и традиции также могут стать источником заблуждений, несомненно можно рассматривать как некое предвосхищение социологического аспекта[24]. Однако утверждать, что здесь существует реальное соотношение, прямая связь с современным понятием идеологии, которую можно рассматривать в рамках истории идей, мы не считаем возможным.

Вполне вероятно, что подозрение в наличии идеологии впервые возникло в сфере повседневного опыта политической практики. И если мы узнаем, что в эпоху Возрождения в среде соотечественников Макиавелли сложилась новая поговорка (фиксировавшая общее наблюдение людей того времени), что в palazzo[25] мыслят иначе, чем на piazza[26])[27], то это подтверждает предположение, согласно которому политика все глубже проникала в жизнь общества. Здесь уже намечаются подступы к упомянутой стадии, когда подозрение и недоверие подвергаются методическому переосмыслению: различие в мышлении находит свое обоснование в факторах, допускающих социологическое объяснение. И если Макиавелли со свойственной ему резко выраженной рациональностью видит свою задачу в том, чтобы установить связь между различными точками зрения и определенными интересами, если он стремится предоставить каждому носителю определенных интересов некую «mrdicina forte» – эффективное средство исцеления»[28], то здесь точка зрения, обратившая на себя наше внимание в вышеприведенной поговорке, выражена с еще большей методичностью. Отсюда уже прямой переход – во всяком случае в той мере, в какой речь идет об общей направленности, – к рациональным методам Просвещения и к возникшей на их основе психологии интереса. И вплоть до настоящего времени одно понятие идеологии, названное нами понятием частичной идеологии, коренится именно в этих подступах. То, что было сказано об («Истории Англии» Юма[29], а именно, что в этой работе пред посылка лицемерия, склонности «to feign»[30], имеет очень большое методическое значение и характерна для тогдашнего рационального отношения к людям, применимо и в наши дни для характеристики определенного подхода к истории, оперирующего понятием частичной идеологии. Это мышление направлено на то, чтобы методами психологии интереса постоянно ставить под сомнение искренность противника и тем самым оспаривать значение его высказываний. До тех пор пока речь будет идти о разоблачении частичных искажений, этот способ мышления сохранит свое позитивное значение, Подобная установка на разоблачение является основной чертой нашего времени[31], и если, согласно достаточно распространенному мнению, в этом усматривается отсутствие благородства, неуважение (и в той мере, в какой подобное разоблачение превращается в самоцель, эта критика должна быть признана обоснованной), то не следует забывать того, что эпоха преобразования, подобная нашей, порывающая с таким количеством ставших невыносимыми покровов и форм, вынуждена занять такую позицию.