Самолет приземлился в Хьюстоне. Супруги Кеннеди снова расстались. Президент вызвал Альберта Томаса.

— Как дела? — спросил он.

В аэропорту Келли Филд он попросил Томаса, который появился в самолете вместе со второй партией конгрессменов, вмешаться в конфликт между Ярборо и Коннэли и «помирить их». В течение последнего получаса старший конгрессмен Хьюстона пытался это сделать. Сперва он вызвал сенатора в переднюю часть салона и сказал ему, что дело зашло слишком уж далеко. Ярборо согласился что-то сделать. В интересах достижения согласия он выступит сегодня вечером на обеде в честь конгрессмена Альберта Томаса, но при условии, что жена встретит его в аэропорту Хьюстона, и они поедут в город вместе с Томасами. Это было, конечно, ширмой: Ярборо не хотел ехать в машине Джонсона. Но так как речь шла о сенаторе Ярборо, учтивый Альберт Томас не смог против этого возразить.

— Ладно, — сказал Кеннеди сдержанно, — а губернатор?

— Джон тянет, — сказал конгрессмен.

Проводив сенатора на место, Томас вывел вперед Коннэли.

— Борьба должна прекратиться, — повторил он. — Настало время пожать друг другу руки.

Губернатор занял уклончивую позицию. Когда Томас предложил, чтобы Коннэли представил на обеде президента, а Ярборо — вице-президента, Коннэли возразил, что, насколько ему известно, сенатор должен сидеть в момент, когда происходит представление. Томас неохотно с этим согласился. Он попытался добиться других уступок, но тщетно: ничего не получалось.

— Вы ведете себя как мальчишка, — бросил он губернатору, который холодно ответил, что он хотел бы поговорить с Лэрри О’Брайеном или Кеном О’Доннелом.

— Я уже говорил с ними, — сказал Томас, — и сказал им, чтобы они не уступали.

Что-то заскрежетало: это начали работать тормозные установки и «Ангел» пошел на посадку. Президент задумался. Он спросил:

— Что вы думаете насчет Хьюстона? — Я беспокоюсь, — сказал Томас нервно. Сан-Антонио произвел на него впечатление. Он хотел, чтобы Хьюстон устроил столь же блестящий прием, и он обещал это президенту.

— Мои люди трудились, как муравьи, — сказал он. — Они еще себя покажут.

— Посмотрим, — сказал президент.

Повторилась встреча в аэропорту Сан-Антонио: Линдон Джонсон, стоявший внизу у трапа, мэр, весь излучающий радушие, три дюжины желтых роз и одна белая орхидея для первой леди от Альберта Миллера, владельца цветочного магазина, и восемь тысяч техасцев, столпившихся вокруг грузового подъезда к аэропорту, обливающихся потом под свирепым послеполуденным солнцем, до хрипоты ревущих: «Джекки-и-и!» Томасу не следовало беспокоиться. В течение всей прошлой недели специалист по связи с общественностью Джек Валенти фактически отсутствовал в своей фирме «Уикли и Валенти». Будучи главным председателем на сегодняшнем обеде, он продал три с половиной тысячи билетов и сделал все, чтобы выполнить спои обязательства пород О’Доннелом. Если самолет «ВВС-1» сделает посадку засветло, писал он 1 ноября Кену О’Доннелу, то он гарантирует присутствие «огромной толпы из рабочих районов в количестве от двухсот до трехсот тысяч человек».

В Хьюстоне президенту не было оказано такого горячего приема, как в Сан-Антонио. Число встречающих составляло на самом деле около 175 тысяч человек. Это не был Даллас, но либералы были здесь в меньшинстве. Значительное большинство избирателей графства Хэррис в Хьюстоне голосовало в 1960 году за Никсона. Сегодня представители местных правых выставили несколько злопыхательских плакатов по пути следования президента: «Смотрите, как бы Кеннеди не прикрыл ваш бизнес», «Долой братьев!», а небольшой биплан таскал над летным полем воинственную длинную ленту, на которой было начертано: Сосуществование означает капитуляцию». И все же, несмотря на некоторое запоздание Кеннеди, господствовал энтузиазм. Томас махал рукой своим избирателям, которые ому аплодировали. Наклонившись к президенту, он гордо спросил:

— Ну как?

— Окей, — засмеялся Кеннеди. — Ваша взяла.

У ворот чета Кеннеди отдалась на волю толпы. Для Джекки такого рода ведение предвыборной кампании было непривычным делом, но она полностью в него включилась, и ее муж был ей за это признателен. Время от времени он оглядывался на нее, поощряя ее улыбкой. На какой-то момент она почти исчезла. Несколько рук схватили ее, как когти, за кисти рук, и, охваченная паникой, она почувствовала, что ее тянут через барьер. Вдруг когти ослабили свою хватку, и Джекки качнулась назад, тряхнув желтыми розами.

— Не оставляйте меня! — сказала она, задыхаясь, Альберту Томасу. — Не отходите слишком далеко.

— Хватит, — сказал Томас, и он и два его друга, оба лет семидесяти, заслоняли ее собой, пока она не вошла в машину.

Синий «линкольн» для завтрашнего кортежа был отправлен на грузовом самолете в Даллас. Здесь же президент должен был ехать в белой открытой машине поменьше. В остальном караван был неизменным, и Ральф Ярборо продолжал оставаться его наиболее колючей фигурой. Представитель демократической партии Мартин Андервуд, посланный в Хьюстон для организации встречи, подходил по отдельности к Ярборо и Джонсону, указывая каждому из них на то, что им полагается ехать друг с другом. Джонсон соглашался с этим, сенатор нет.

— По плану вы должны ехать в этой машине, — настаивал Андервуд. Ярборо только тряс головой. Агент Янгблад предпринял вторую попытку обуздать его.

— Предполагалось, что вы поедете вместе с вице-президентом в Сан-Антонио и будете ехать с ним и здесь, — сказал он с укором.

— Я еду со своей женой, если вы не возражаете, — сказал Ярборо хрипло.

— По плану вы должны ехать в машине вице-президента до конца поездки, — сказал агент и возвратился к Джонсону. — Я уже достаточно твердил ему об этом, — заявил он раздраженно.

Линдон ничего не сказал и лишь кивнул с каменным выражением лица.

Пройдя около сотни ярдов, машины поползли еле-еле. Иначе нельзя было ехать. Народ высыпал на асфальтовую полосу шоссе Голф-Фриуэй, где людей никогда не бывает. Даже Валенти этого не ожидал, а Джон Коннэли был просто ошеломлен. Леди Бард, глядя на вещи как всегда просто и безыскусственно, отметила про себя сморщенного старика, державшего написанный от руки плакатик «Добро пожаловать, Кеннеди»; дюжину девочек в форме скаутов из «Отряда 1381»; маленького мальчика с выцветшим американским флагом, вытянувшегося по стойке «смирно». Жаклин с волнением обратила внимание на то, что на Трэвис-стрит зрители стояли в десять-двенадцать рядов, а за ними на расстоянии многих миль остановилось все движение. Президент сухо заметил:

— Вот почему я перестал ездить в Нью-Йорке с полицейским эскортом: на каждый голос, который мы получаем здесь, приходится какой-то бедный парень, который не может добраться до своего дома там, — он махнул рукой в направлении находившихся по правую сторону блокированных мостов, пересекающих Буффало Байу, — и который на два часа опоздает на свой обед. Ему мы Не понравимся. Он будет только взбешен.

Жаклин город Хьюстон показался любопытным, Он походил на два квартала домов, перенесенных из Манхэттена в середину прерий. Хьюстон со своей стороны с интересом присматривался к Джекки. Когда через сорок минут колонна знаменитостей остановилась у отеля «Райс», корреспондент журнала «Тайм» Хью Сайди, бегая вдоль обочины тротуара, спрашивал людей, почему они пришли.

— Чтобы посмотреть на президента и на Джекки, — говорили они, а часто просто: «Ради Джекки».

Кеннеди попросил Дэйва Пауэрса подсчитать, сколько примерно собралось народа.

— Ради вас? Примерно столько же, сколько было последний раз, когда вы здесь были, — ответил Дэйв, — но еще добрая сотня тысяч пришла, чтобы посмотреть на Джекки.

На Мейн-стрит творился сущий бедлам. Линдон наконец развеселился. Когда-то он преподавал в школе в двух кварталах отсюда. Увидев группу старых друзей, он бросился к ним навстречу, в то время как малорослый Валенти едва за ним поспевал.

Президент прошелся до угла Мейн-стрит и Трэвис-стрит и хотел двинуться дальше. Предусмотрев это, полицейское управление Хьюстона соорудило остроумную баррикаду, чтобы заставить его отказаться от этой затеи: прямо против входа в отель были поставлены плотными рядами сотни мотоциклов рулями вперед. Трепещущие руки мелькали за мотоциклами, но Кеннеди не мог дотянуться до них из-за рулей и отказался от своего намерения. Жена взяла его под руку, и они последовали за директором отеля Максом Пеком через забитый людьми холл в лифт до номера-люкс на пятом этаже, стоившего 150 долларов в сутки.