— На этом завтраке будут все эти жены богатых республиканцев в норковых накидках с бриллиантовыми браслетами, — сказал он. — И ты должна так же блестяще выглядеть, как любая из них. Будь простой и покажи этим техасцам, что значит действительно хороший вкус.

Заметив, что он этим озабочен, она спросила его:

— Если так важно, чтобы я хорошо выглядела в Далласе, почему я должна тогда ехать сначала на ветру в открытой машине?

Он знал почему. Заигрывание с публикой — это, подобно раздаче должностей, один из источников политического влияния в США. Ради этого приходится двигаться сквозь толпы и двигаться медленно. Кортеж в Далласе должен был ехать по городу в течение сорока пяти минут.

Разговор этот происходил в среду 20 ноября 1963 года в последний день пребывания Кеннеди в Вашингтоне. Понедельник был занят официальными речами и неофициальными предвыборными делами по Флориде (речь шла еще о десяти голосах выборщиков, которыми никак нельзя было пренебрегать). Во вторник рано утром он уже был в своем кабинете. В книге записей его телефонных разговоров на следующие сорок восемь часов значился бесконечный перечень официальных звонков членам кабинета, их заместителям, своим помощникам, членам Верховного суда и конгресса. Состоялось семь телефонных разговоров с Робертом Кеннеди, вспоминавшим позднее, что тон, каким разговаривал его брат в это время, был, как, впрочем, и вообще в течение последних десяти дней, довольно мрачным. В этот вторник утром он был действительно мрачно настроен. Дети были в Атоке, на даче вместе с Жаклин. Это означало, что он остался после завтрака без урока французского. То, что он учил французский язык, хранилось в строжайшей тайне. С Шарлем де Голлем становилось все труднее иметь дело, и президент решил, что, для того чтобы наиболее эффективным образом реагировать на деголлевское самолюбие, необходимо изучить его язык — изучить по-настоящему, а затем уже вести на этом языке переговоры. Это было типично для Кеннеди. Решение, принятое с энтузиазмом, тут же начало претворяться в жизнь. Учительницей Кеннеди была Жаклин Хирш, которая преподавала французский его дочери Кэролайн. С сентября по утрам она давала ему уроки в Белом доме.

— Как вы думаете, сколько времени потребуется мне, чтобы изучить язык? — спросил он мадам Хирш.

— Год, — ответила та. Кеннеди не мог не принять брошенного ему вызова.

— Бьюсь о заклад, — сказал он, — что я справлюсь с этим за шесть месяцев.

Он делал бесспорно блестящие успехи. Он не мог устоять перед соблазном и попробовал употребить несколько фраз в беседе с посетителями из бывшей французской колонии. И хотя никто не догадывался о его намерениях, но до проницательном Николь Альфан, жены французского посла в Вашингтоне, дошли какие-то неопределенные слухи, которые она сообщила мужу.

В кабинет президента вторглась делегация Национального союза птицеводства в сопровождении сенатора Дирксена от штата Иллинойс. Делегация притащила с собой индейку. Президенту ежегодно преподносили индейку ко Дню благодарения[3]. Затем последовали прием посла США в Гане, прием делегации работников просвещения в составе 90 человек, государственного секретаря Дина Раска, посла США в Индонезии и (речь шла еще об одном секретном деле) Пьера Сэлинджера, помощника президента по связи с прессой.

В полночь Сэлинджер должен был вылететь вместе с Дином Раском и специальным помощником президента Макджорджем Банди в Гонолулу для участия в военном совещании по Вьетнаму[4]. Он, Раск и пять других членов кабинета должны были также лететь далее — в Японию[5]. Было трудно скрывать все передвижения Пьера, и пресен знала, что он будет в Токио. Представителям печати было окапано (и они этому поверили), что речь идет о развлечении. Но речь шла о другом. Кеннеди не забыл фиаско, которое потерпел его предшественник в Японии, когда демонстрации левых вынудили Эйзенхауэра отменить свой визит в эту страну. Он хотел восстановить там престиж Америки, отправившись в Токио с официальным визитом в феврале будущего года. Пьер должен был подготовить для этого почву.

Президент сидел за своим столом и подписывал документы. На кончике его носа были очки. В течение последних трех месяцев его дальнозоркость стала более заметной (неизбежный признак начинающегося старения), и, оставаясь один, он постоянно носил очки.

— Я лечу сегодня, — сказал Сэлинджер, — и хотел бы проститься.

Кеннеди поднял на пего глаза и улыбнулся. Пьер сказал ему, что Мак Килдаф будет его помощником по связи с прессой в Техасе. Обычно вторым помощником в отделе прессы был Энди Хэтчер. Но Хэтчер негр, и он остался в Вашингтоне.

— Кто будет заниматься визитом канцлера Эрхарда? — спросил Кеннеди. Западногерманский канцлер должен был прибыть в понедельник, а Сэлинджер возвращался только в следующую среду.

— Здесь будет Энди.

— Хорошо, хорошо. — Президент прервал работу и снял очки. Затем он сказал: — Мне не хотелось бы ехать в Техас.

— Не беспокойтесь по этому поводу, — ответил Сэлинджер. — Это будет блестящая поездка. Вы соберете там большие толпы людей, чем когда-либо раньше.

Кеннеди вновь улыбнулся:

— Возвращайтесь скорей.

На Розовый сад около Белого дома спустились сумерки, наступил вечер, но прием посетителей продолжался. Побывал достопочтенный Роджер Хилсмен, достопочтенный Джеймс Белл, г-н Ричард Хелмс, г-н Хершел Пик. Фред Холборн, специальный помощник президента, пришел из восточного крыла Белого дома, чтобы поговорить о Германии и о новой президентской «Медали свободы». В это время в торжественную обстановку, в гул голосов, в размеренное обсуждение вопросов вторглись знакомые звуки: вернулись дети. (Жаклин все еще оставалась в Атоке. ) Плача вбежал с порезанным носом маленький Джон. Его утешала Кэролайн. Нос быстро перевязали, и дети расположились в кабинете Эвелин Линкольн, секретаря президента. Уолтер Геллер, председатель Совета экономических экспертов при президенте и последний посетитель и этот день, докладывал о безработице и о новой программе Кеннеди по борьбе с бедностью.

— Я все еще целиком за то, чтобы предпринять что-то в отношении бедности, если только у нас будет хорошая программа, — сказал ему президент. — Я считаю важным также показать, что мы делаем что-то и для людей со средними доходами, живущих в пригородах. Оба эти пункта отнюдь не противоречат друг другу. Приступайте н работе.

Затем он отправился в бассейн, взяв с собой детей. Пообедав, он удалился в Овальный кабинет на втором этаже резиденции, чтобы поработать над документами.

Трудно себе представить, сколько он успевал сделать после того, как дети ложились спать! Нужно было посмотреть проекты речей в Техасе, заняться одним личным делом (он хотел сделать первой леди сюрприз на рождество, подарив ей меховой ковер), разобраться в нескольких новых политических вопросах, возникших в связи с нараставшей из месяца в месяц напряженностью перед президентскими выборами 1964 года. У него было определенное предчувствие, что республиканская партия предпримет губительный для себя шаг и выдвинет кандидатом в президенты Барри Голдуотера. Но он не мог твердо рассчитывать на то, что ему так здорово повезет, и поэтому намеревался приложить максимум усилий. Так, уже со Дня труда Клиф Картер, доверенный помощник Джонсона, готовил в Остине штаб-квартиру для предвыборной кампании в Техасе. Зять президента Стив Смит проводил теперь четыре дня в неделю и Вашингтоне, занимаясь делами Национального комитета демократической партии. Пэт Люси уже действовал в Висконсине, а Элен Кейз — в Кливленде. Если Голдуотера сделают агнцем для заклания, тем лучше: он потерпит сокрушительное поражение, получив поддержку лишь горстки штатов.

О том:, какое большинство получат демократы, можно было только гадать, но президент был уверен, что будет переизбран огромным большинством голосов. Прежде чем он уйдет со своего поста, считал президент, он станет наиболее влиятельным государственным деятелем Запада и, быть может, всего мира, и он уже подумывал о реорганизации своего правительства на второй срок. Состав кабинета придется изменить. Роберт Кеннеди хочет уйти с поста министра юстиции. Он уже начал говорить о своей деятельности в министерстве юстиции как о пройденном этапе. Наиболее влиятельное лицо после главы правительства, Роберт не может выйти в отставку в возрасте тридцати с лишним лет. Но где он окажется наиболее полезным? Дуглас Диллон хочет уйти из министерства финансов и вернуться в свою банковскую фирму. Как быть с Раском? Понимай, что президент сам намеревается быть своим министром иностранных дел, Раск полагал, что он найдет ему что-либо другое. После переизбрания президента на второй срок кабинет почти наверняка будет возглавлять государственный секретарь Роберт Макнамара. А кто тогда возглавит министерство обороны? Министр обороны Роберт Ф. Кеннеди? Вероятнее всего, нет. Младший Кеннеди, стремившийся как-то поправить положение в Латинской Америке, в предварительном порядке решил, что после ухода Раска будет просить назначить ого заместителем государственного секретаря по межамериканским делам. Однако с перестановкой в кабинете можно еще подождать. Правда, остается сложный вопрос о взаимоотношениях с конгрессом.