Эта последняя цитата ясно показывает, что Фома Аквинский не знает, что природа человека изменилась после грехопадения. Вот еще:

«Бессмертие первого состояния было основано на сверхъестественной силе в душе, а не на каком-либо внутреннем расположении тела» (Там же, 1, 97, 3).

Так далек Фома Аквинский от истинного православного видения первозданного мира, что он понимает его, как и современные «христианские эволюционисты», единственно под углом зрения нынешнего падшего мира; и он, таким образом, понуждается верить, вопреки свидетельству святых православных отцов, что Адам натурально спал в раю (Там же, 1, 97, 3), и что он выделял фекалии, что есть признак тления:

«Некоторые говорят, что в состоянии невинности человек не потреблял пищи больше, чем нужно, так что не было ничего лишнего. Так, однако, неразумно предполагать, так как это означало бы, что и фекалий не было. Таким образом, была нужда в выделении лишнего, но она так была устроена Богом, что не была неподобающей» (Там же, 1, 97, 4).

Как низки взгляды тех, кто пытается понять Божье творение и рай, имея отправным пунктом повседневные наблюдения нашего падшего мира! Сравните чисто механическое объяснение рационалистического вопроса: что происходило, когда твердое тело входило в соприкосновение с мягким телом Адама, у Фомы Аквинского, с замечательным видением неуязвимости человека к стихиям в раю преподобного Серафима. Фома Аквинский пишет:

«В состоянии невинности тело человека могло предохраняться от получения повреждений твердым телом, отчасти использованием его разума, чем он мог избежать того, что было вредно; а отчасти также божественным провидением, которое так охраняло его, что ничто вредное по природе не могло застать его врасплох» (Там же, 1, 97, 3).

Наконец, Фома Аквинский сам не учит, но другие средневековые схоластики (Вильям Ауксеррский, Александр Гальский, Бонавентура) учили самым основам нынешних «христианско-эволюционных» взглядов на творение человека:

«Человек не был сотворен в благодати, но благодать была низведена на него впоследствии, до согрешения» (см. Фома Аквинский, «Сумма богословия», 1, 95, 1).

Вкратце: согласно православному учению, которое исходит от божественного созерцания, природа Адама в раю была отличной от нынешней человеческой природы, и по телу, и по душе, и эта возвышенная природа усовершалась Божьей благодатью; а согласно латинской доктрине, основанной на рационалистических дедукциях из нынешнего падшего творения, человек по природе тленен и смертен, каков он и есть сейчас, а его состояние в раю было особым, сверхъестественным даром.

Я привел все эти места из инославного источника не для того, чтобы спорить о подробностях жизни Адама в раю, а только чтобы показать, насколько искажают чудесное святоотеческое видение Адама и первозданного мира, когда подходят к этому от мудрости падшего мира. Ни наука, ни логика ничего не могут нам сказать о рае; и все же многие православные настолько оболванены современной наукой и ее рационалистической философией, что боятся прочесть серьезно первые главы Книги Бытия, зная, что современные «мудрецы» находят там столько «сомнительного» или «запутанного», или такого, что подлежит «новой интерпретации», или что можешь получить репутацию «фундаменталиста», если посмеешь читать этот текст просто «как написано», как все святые отцы читали.

Здравое чувство простого православного христианина подсказывает отвернуться от «глубокой» модной точки зрения, что человек произошел от обезьяны или любого другого низшего создания, или хотя бы даже (как Вы говорите) что Адам имел тело обезьяны. Святой Нектарий Пентапольский справедливо выразил свой праведный гнев на тех, кто пытается «доказать, что человек — это обезьяна, от которой, как они хвалятся, они произошли». Такова точка зрения православной святости, которая знает, что творение — не таково, как им его описывают современные мудрецы с их пустой философией, но как Господь открыл его Моисею «не гадательно», и как святые отцы видели его в созерцании. Человеческая природа отлична от обезьяньей и никогда с ней не смешивалась. Если бы Господь Бог, ради нашего смирения, пожелал бы произвести такое смешение, то святые отцы, которые видели самый «состав видимых вещей» в Божественном созерцании, знали бы это.

СКОЛЬКО ЕЩЕ ПРАВОСЛАВНЫМ ОСТАВАТЬСЯ В ПЛЕНУ У ЭТОЙ ПУСТОЙ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ? Много сказано о «западном пленении» православного богословия в последние века; когда же мы поймем, что в еще более отчаянном «западном пленении» находится сегодня каждый православный, беспомощный пленник «духа времени», преобладающего течения мирской философии, растворенной в самом воздухе, которым мы дышим в богоотступном, богоненавистном обществе? Православный, который не борется сознательно против пустой философии века сего, а просто принимает ее в себя и находится с нею в мире, потому что собственное его понимание православия искажено, не сообразуется со святоотеческими установлениями.

Изощренные в мирском мудровании смеются над теми, кто называет эволюционизм «ересью». Действительно, эволюционизм, строго говоря, не ересь; как и индуизм, строго говоря, не ересь; но как и индуизм (к которому он имеет отношение и который, вероятно, повлиял на его развитие), эволюционизм — это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению, и она втягивает в такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была просто ересь, которую можно было бы легко опознать и поразить. Эволюционизм тесно сплетен со всею апостасийною ментальностью гнилого «западного христианства»; он является орудием «новой духовности» и «нового христианства», в которое сатана ныне стремится погрузить последних истинных христиан. Эволюционизм предлагает объяснение творения, альтернативное святоотеческому; он подводит православных под такое влияние, чтобы они читали Священное Писание и не понимали его, автоматически «подгоняя» его текст под его предвзятую натурфилософию. Приняв его, невозможно не принять также альтернативного объяснения и других частей Божественного откровения, автоматической «подгонки» других текстов Священного Писания и святоотеческих под современную «мудрость».